Политика
Упущенный шанс
© 2015 В. Шабалин
В статье рассказывается о некоторых малоизвестных ранее событиях, направленных на поиск урегулирования советско-китайских связей в сложных условиях обострения отношений между СССР и КНР. Работа выполнена на основе материалов личного архива автора.
Ключевые слова: советско-китайские отношения; поездка делегации советских ученых; международный отдел ЦК КПСС.
В 1978 г. меня назначили заведующим сектором Китая отдела ЦК КПСС. До этого я в течение ряда лет занимался проблемами экономических отношений социалистических государств с развивающимися, отошел от оперативных дел по Китаю, поэтому попросил направить меня в Пекин, чтобы своими глазами увидеть страну и почувствовать характер происходящих там событий. Это была первая поездка в КНР сотрудника отдела ЦК КПСС за время и после «культурной революции». Межпартийные контакты были прерваны, и я поехал как старший советник МИД СССР в качестве гостя посла.
В КНР к тому моменту завершилась целая историческая полоса. Главное — завершилась «культурная революция»...
Весной 1976 г. в окрестностях Пекина разразилось крупнейшее землетрясение. Погибли 650 тыс. человек. По китайским поверьям, такие землетрясения являются предвестниками смены династий.
В сентябре 1976 г. умер Мао Цзэдун. В пекинской верхушке резко обострилась борьба за власть. Через месяц после смерти Мао арестовали «банду четырех», в руках которой была сосредоточена вся полнота государственной и партийной власти: Ван Хун-вэнь — заместитель председателя ЦК КПК, Чжан Чуньцяо — заместитель премьера Госсовета КНР, Цзян Цин — жена Мао и Яо Вэньюань — все четверо были членами политбюро ЦК КПК. Всех поместили в тюрьму, переложив на них переложили ответственность за наиболее одиозные эксцессы «культурной революции». На XI съезде КПК (1977 г.) было объявлено, что «культурная революция», продолжавшаяся 10 лет, закончилась разгромом «группы четырех».
Я оказался в необычной политической атмосфере, увидел взбудораженную страну, мятущийся народ, замешательство элиты, стремящейся найти свое место в идейно-политической неразберихе. Смутное время.
Шабалин Вадим Иванович, главный научный сотрудник ИДВ РАН, доктор экономических наук. Тел.: 8 (985) 228-63-52.
Смерть Мао, арест «банды четырех» углубили кризис прежней политики и идеологии Пекина, порождали разброд, «кризис веры». Китайские политики и печать бросались из крайности в крайность, но преобладал резко критический настрой. Встречи и беседы с китайскими представителями, материалы печати показывали, что широкое недовольство различных слоев населения своим положением выражалось чаще всего стихийно, сумбурно, использовалось различными политическими силами. В противоречивом потоке критики и отстаивания идей Мао Цзэдуна, отрицания и оправдания «культурной революции» отражались разнородные политические тенденции. Наиболее отчетливо проявлялось стремление переоценить, модернизировать идейно-политическое наследие Мао, отбросить его «левые» ошибки, осуществить перестройку общественной структуры страны, определить новый, более эффективный путь создания мощного Китая. Вместе с тем прилагались усилия сохранить базисные положения маоизма и, используя политическую силу государства, ускорить темпы строительства Великого Китая.
Что касается критики с позиций буржуазного демократизма, призывов следовать примеру Запада и смыкаться с ним, а также критики с позиций «реального социализма», призывов идти по советскому пути и дружить с СССР, то эти точки зрения оказались в тот период на периферии идейно-политической борьбы. Вопросы внешней политики как бы отошли на задний план.
Основное впечатление от поездки состояло в том, что китайское общество после смерти Мао оказалось в глубоком социальном, идейно-политическом кризисе, из которого неоднородное по составу руководство страны активно искало выход путем широкого маневрирования во всех сферах жизни. Сложность ситуации не могла быть определена однозначно, одним заклинанием или лозунгом. Китай — то толчками, то тормозя — пока еще двигался в основном по прежней орбите, но уже появились признаки, что КНР может сойти с нее, переместиться в другое пространство. Так я и докладывал руководству отдела ЦК КПСС.
В декабре 1978 г состоялся 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва. Он обозначил начало крутого перелома в жизни страны. Пленум дал довольно реалистическую оценку положения в экономике, осудил левацкие ошибки. Совершив поклоны идеям Мао Цзэду-на, отодвинул на задний план установку на классовую борьбу и принял стратегическое решение о переносе центра тяжести всей работы на экономику, прежде всего на подъем сельского хозяйства; призвал провести «серьезную реформу» хозяйственного механизма. Руководство партии укрепилось за счет сторонников Дэн Сяопина. Решения пленума носили характер общих политических установок, но они давали почувствовать, что обозначился переход к активному поиску новой стратегии и модели развития народного хозяйства. Они намечали контуры принципиально нового социально-экономического строя: восстановление многоукладности, активизацию мелкособственнической и частно-предпринимательской инициативы, сужение сферы государственной собственности и планирования, внедрение рыночных регуляторов, привлечение иностранного капитала. Возникал образ другого, не советского социализма, «социализма с китайской спецификой». Точнее говоря, — это был еще смутный образ смешанной экономики, на базе которой неизбежно должны были формироваться и новые общественные структуры.
Постепенное укоренение новых принципов и методов развития экономики сопровождалось существенными изменениями в государственном строительстве и в социальной политике. В 1978 г. утверждается новая Конституция КНР, которая восстановила прежнюю систему государственной власти. Были упразднены классовые квалификации в отношении помещиков и кулаков, они стали равноправными членами кооперативов; осуществлена «реабилитация» национальных капиталистов, получивших статус трудящихся; проведена широкая амнистия бывших гоминьдановских чиновников, функционеров и военных. Были приняты законы, легализующие деятельность иностранного капитала, западным вкладчикам предоставлены налоговые льготы. Постепенно преодолевался кризис и
разброд в партии и государстве. Мое сообщение не произвело впечатления на партийное руководство: в нем не было однозначных оценок, однозначных осуждений Пекина.
Заметным шагом на новом пути явился 6-й пленум ЦК КПК 11 -го созыва (июнь 1981 г.), который сурово осудил «культурную революцию», подчеркнул, что она «подрывала устои социализма, но основы его не ликвидировала». Главная ответственность за «культурную революцию» была возложена на Мао Цзэдуна: он «совершил множество промахов» и «очень серьезных ошибок». При этом лидеры КПК прибегли к сложным маневрам. Оценивая Мао Цзэдуна, они прошли по острию ножа. Отвергая одиозные и неприемлемые в новых условиях постулаты Мао, резко осуждая его ошибки, стремились при этом сохранить авторитет вождя и то из его наследия, что помогало строительству китайского социализма. Они критиковали пороки Мао Цзэдуна не для того, чтобы плясать на трупе, а для освобождения от скверны во имя, в конечном счете, более успешного строительства мощного Китая. Они считали необходимым обелить главное в идеях Мао Цзэдуна, квинтэссенцией которых является стремление к Великому Китаю, и сохранить Мао в качестве символа единства государства, нации, партии, учитывая, что он олицетворял героику гражданской войны, победу народной власти, успехи индустриализации, отстаивал независимость Китая. Был сделан известный вывод: Мао — грешник, но он велик; закреплялась формула: 70% в его деятельности — позитив, 30% — негатив.
Москва, непосредственно по следам событий, оценила решения пленумов ЦК КПК, неоднозначные процессы, происходившие в КНР, упрощенно — как реанимацию маоизма. Однако это была реанимация, сопровождавшаяся ампутацией и операциями по изъятию омертвевших и вживлению новых органов. Изучение и оценка тенденций развития ситуации внутри Китая, наряду с анализом сферы непосредственно советско-китайских отношений, приобретали решающее значение для выработки стратегии и тактики Москвы.
В связи с этим в июне 1982 г. по решению политбюро ЦК КПСС я вновь посетил Китай в качестве гостя посла СССР. Советско-китайские отношения все еще не наладились, официальные приглашения стороны друг другу не направляли.
Страна предстала в движении. Почти на каждом шагу пробивались свежие ростки. Экономика восстанавливалась. Продукция промышленности и сельского хозяйства росла, хотя и несбалансированно, темпами выше 7% в год. По-новому зажила деревня, две трети крестьянских дворов вели, по сути, частное хозяйство, в том числе с привлечением наемного труда; более 1 млн тракторов перешли в собственность крестьян. Впервые за последние 25 лет деревня начала строиться. Мне с гордостью демонстрировали новые, хотя и убогие по европейским меркам, 2-3-этажные кирпичные крестьянские дома. «Кулаки? — Нет, зажиточные крестьяне, теперь каждый может стать богатым». На рынках суета, гомон. Люди ожили. В городах возобновили деятельность мелкие частные магазины, закусочные, мастерские. Оборот частной торговли увеличился на 80%, государственной — на 4%. Как из-под земли выросли пока еще редкие высотные гостиницы, они забиты зарубежными китайцами, а также японцами, американцами. В Пекине на месте снесенных мощных древних городских стен проложены современные магистрали. Исчезли политические лозунги, не видно цитат из работ Мао Цзэдуна. У свежезакрашен-ных «стен демократии», когда-то густо залепленных дацзыбао, толпятся стайки молодых безработных.
Китайская пропаганда (газеты, журналы, телевидение), путаясь порою в сложных перипетиях идеологических противоречий и клановой борьбы в руководстве КНР, тем не менее довольно последовательно озвучивала три темы: «усовершенствование идей Мао Цзэдуна», обоснование внешнеполитического поворота на Запад и антисоветизм. В огромном музее революции главный экспонат — два захваченных советских танка (один — у Даманского,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.