Список литературы
1. Ахунов Г.А. Сайланма эсэрлэр: Романнар: 5 т. Казан: Тат. кит. нэшр., 2005. Т. V. 431 б. (на тат. яз.).
2. Бабайцева В.В. Современный русский язык: В 3 т. М.: Просвещение, 1987. Т. 3. 612 с.
3. Бэйрэмова Ф.Э. Болын: повестьлар. Казан: Татар. кит. нэшр., 1986. 200 б. (на тат. яз.).
4. Бэширов Г.Б. Сайланма эсэрлэр. Казан, 2006. 511 б. (на тат. яз.).
5. Еники Э.Н. Сощы китап: Истэлеклэр. Казан, 1987. 512 б. (на тат. яз.).
6. Закиев М.З. Современный татарский литературный язык. Синтаксис. М.: Наука, 1971. 313 с.
7. МэИдиев М.С. Сайланма эсэрлэр: 3 т. Казан, 1996. Т. III. 576 б. (на тат. яз.).
8. Фэйзи Э.Э. Сайланма эсэрлэр. Казан: Тат. кит. нэшр., 2003. 427 б. (на тат. яз.).
9. Юзиев И.Г. Таныш моцнар: Сайланма хезмэтлэр. Казан, 1993. 304 б. (на тат. яз.).
УРАЛЬСКИЙ ПЕРИОД ТВОРЧЕСТВА ГАБДУЛЛЫ ТУКАЯ (К ВОПРОСУ О ТРАДИЦИЯХ «МУХАММАДИИ» И ПОЭЗИИ РУМИ)
Мубаракшина А.Р.
Институт языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН РТ,
г. Казань, Россия
В статье рассматриваются литературные связи выдающегося татарского поэта Габдуллы Тукая (1886-1913.) Со Средне-
вековой турецко-османской и персидской литературами, книгой «Мухаммадия» М. Челеби и творчеством Дж. Руми в особенности; а также подчёркивается, что религиозно-суфийские мотивы их творчества были переосмыслены в целях утверждения татарского народа.
Ключевые слова: «Мухаммадия»; «Анвар аль-гашыйкыйн»; турки-османы; традиция назира; сама; крутящиеся дервиши; интертекстуальность.
THE PERIOD OF URALSK OF THE CREATIVE ACTIVITY OF GABDULLA TUKAY (TO THE QUESTION OF TRADITIONS OF «MUHAMMADIYA» AND POETRY OF RUMI)
Mubarakshina A.R.
Institute of language, literature and art after named G. Ibragimov, Kazan, Russia
Article is examining literary connections of the known Tatar poet G. Tukay with Middle Age of Ottoman Turkish and Persian literatures, the book «Muhammadiya» by M. Cheleby and in particular with the creative activity of Rumi. Besides there is emphasized that religious-sufi motives of their creative works were rethought in the aim ofstating the Tatar people.
Keywords: «Muhammadiya»; «Anvar al-gashikin»; Ottoman Turks, the tradition of nazira; sama; turning dervishes; intertext.
Несмотря на то, что Габдулла Тукай родился и до девяти лет рос в Заказанье, судьба распорядилась так, что его поэтической родиной стал далекий от родных мест Уральск - город, который расположен на точке пересечения двух огромных материков - Европы и Азии. Можно сказать, что на этой пограничной земле, где дружно жили русские,
татары, казахи и другие народы, были заложены первые возрожденческие корни татарской литературы начала ХХ века. Но, к сожалению, в столетней истории тукаеведения исследователи его жизненного пути и творческого наследия свое основное внимание сосредоточили на казанском периоде, а годы (1895-1907), когда он жил и творил больше половины своей жизни в Уральске, оставались как-то в тени. Профессор Р.А. Абузяров, председатель Евразийского Центра Габдуллы Тукая в Уральске, много сделавший для увековечения памяти Тукая в Уральске, начиная с середины 1990-х гг., сетуя, писал: «В научной литературе этот этап жизни и творчества Поэта изучен недостаточно. ...Как можно оставаться безразличным к тому, как бесследно теряется память о главном этапе формирования Поэта, который он завершил такими шедеврами, как «Пара лошадей», «Шурале», вошедшими в золотой фонд татарской литературы, составившими жемчужины татарской Поэзии» [1, с. 22].
В татарской литературе начала ХХ века были сильны и живучи традиции средневековой тюркоязычной поэзии. Среди них особенно выделялись черты, присущие произведениям турецких авторов, творивших в Османской империи на османском наречии. В стороне от влияния поэтов османской эпохи не остался также и молодой татарский поэт Габ-дулла Тукай, определивший позже свои первые литературные опыты как «период подражания туркам» [6, с. 105]. Основными причинами, способствовавшими проникновению турецко-османского текста в творчество Г. Тукая в годы его бытности в Уральске, по воспоминаниям современников, являются: книги и газеты на османском языке, которые он с упоением читал во время обучения в медресе [2, с. 38]; оказание огромного влияния на художественно-этическое сознание татар знаменитой книги дидактического и религиозно-суфийского содержания турецкого автора Мухаммеда Челеби (умер в 1451 г.) «Мухаммадия» (она не сходила с рук шакирдов и в медресе Мутыгуллы Тухфатуллина «Мутыгия»); близкая дружба в 1902-1903 годах в медресе «Мутыгия»
с поэтом Габделвали Амруллой, сбежавшим из Османской Турции за оппозицию к властям, который был прекрасным знатоком турецкой и переводной французской литературы [8, с. 53].
Сразу после кончины Г. Тукая в 1913 году, появились в свет три солидных исследования видных татарских критиков о его творчестве, писателя Галимджана Ибрагимова и Джамала Валиди и известного турецкого литературоведа Фуада Кепрелезаде, которые почти в унисон назвали Уральский период творчества поэта эпохой «Мухаммадия» (1449). Это религиозно-дидактическое произведение, насыщенное идеями суфийского тариката Ясави, появившееся в Поволжье и Приуралье в XVII веке, в многочисленных рукописях, а с начала XIX века и в печатном виде, остается вплоть до 1917 года после Корана самой читаемой книгой татар [5, с. 4]. Например, в 1914 году Дж. Валиди писал, что «основными источниками творчества Тукая и его современников были «Мухаммадия», «Бакырган», старые тюркские словари» [2, с. 36]. Подобную же мысль неоднократно высказывал и Галимджан Ибрагимов: «В его (т.е. тукаевских - А.М.) произведениях того времени, прослеживается немного из «Тарджемана», немного из османской литературы, но основная часть - из «Мухаммадии»» [3, с. 133]. Фуад Кепрелезаде также подчеркивает тесную связь Тукая с турецкой суфийской литературой: «Размеры стиха, употребляемые поэтом, напоминают последний период творчества Ашик паши из нашей литературы, особенно приемы повествования в ранних произведениях очень схожи со ставшей классикой Поволжья «Анвар аль-гашыйкыйн» Ахмеда Биджана»» [4, с. 120]. Как известно, «Анвар аль-гашыйкыйн» («Лучи влюбленных», 1460) является свободным переводом с арабского языка на тюркский произведения его брата Мухаммада Челеби «Магариб аз-заман» («Закат времени»). Это произведение также написано в духе религиозно-суфийского и дидактического трактата «Мухаммадия». И современные исследователи единогласно отмечают большое влияние «Мухаммадии» и «Анвар аль-гашыйкыйн» на творчество Тукая [5, с. 20]. Однако традиции, идущие
от этих книг, осваиваются татарским поэтом творчески: их суфийско-ре-лигиозные мотивы адаптируются к татарской действительности начала двадцатого века и служат утверждению идей национального прогресса. На эту особенность восприятия текстов из «Мухаммадии» обратил свое внимание И. Мухаметов на примере сопоставительного анализа двух пародий-назира Тукая на турецкого автора в произведениях «Ысуле ка-димче» и «Из «Мухаммадии»» [5, с. 20].
В начальный же период творчества Тукай испытывал заметное влияние гения Восточного (иранского) Ренессанса Джалаледдина Руми (1207-1273), основателя суфийского ордена мавляви, который по происхождению был персом, но долгое годы жил при дворе турок-сельджу-кидов. Его произведения на персидском языке, проникнутые суфийскими мотивами и образами-символами, и в оригинале, и в переводах, т.е. через подражания, назира на его многочисленных турецких последователей проникли и в татарскую поэзию. Так, заметная близость поэтического мышления Тукая к творчеству Дж. Руми обнаруживается в его стихотворениях «После расставания» (1906), «О, эта любовь!» (1906), «Я ль не горемычный?» (1906), «Неужели так и сгину», «Надпись на могильном камне» (1906), «Пушкину» (1906), «Из Пушкина». В них не трудно заметить признаки философско-эстетических и этических идей кружащихся дервишей поэзии Дж. Руми, нашедшей отражение в газелях и касыдах Тукая в виде сравнений, метафор, образов-символов. Например, в третьей строфе стихотворения Г. Тукая «О, эта любовь!» (1906) имеются строки, напоминающие мотивы пляшущих дервишей во время исполнения танца «сама»: «Я также покружусь вокруг тебя».
Известно, что во время суфийских «сама» Руми останавливался в центре круга и читал нараспев свои газели, а его ученики, образовав круг вокруг него, кружились, т.е. танцевали, поэтому их называли крутящимися дервишами. И в стихотворении Тукая «поведение» лирического героя уподобляется танцу румиевских пляшущих дервишей, исполняющих обряд «сама».
Связь татарского поэта с творчеством Дж. Руми можно увидеть и в стихотворении «Пушкину» (1906), в особенности, в обращении его к образам-символам солнца, цветника, соловья. По суфийскому учению, у того, кто выбрал путь дервиша, должен быть духовный наставник. Учителем Руми был перс, уникальный человек - Шамс Тебризи. Именно после его трагической гибели (был убит), Дж. Руми называет его солнцем истины, начинает подписывать собственные произведения псевдонимом своего наставника «Шамс», т.е. «солнце», подчеркивая тем самым свою любовь и уважение: «Подобно солнцу, которое, перемещаясь, увлекает за собой облака, Все сердца сопроваждают тебя, о солнце Табриза!» (пер. Н. Гребнева). От образа солнца, которым Руми охарактеризовал своего духовного учителя Шамса Тебризи, не отказывается и татарский поэт Г. Тукай. Подчеркивая плодотворное влияние пушкинского гения на его творчество он пишет: «Моя душа не знает тьмы: ты жизнь в неё вселяешь, /Как солнце - мир, так душу ты стихами озаряешь!» (пер. С. Ботвинника). Как и Руми, при показе величия поэзии русского поэта, Тукай обращается к образам танцующих дервишей, а также пользуется приёмом гилозоизма, изображая всю природу одушевленной («деревья, камни - всё вокруг, тебя услышав пляшет), а внутренний мир лирического героя сверхчувствительным («коснётся слуха звонкий стих - на сердце радость ляжет»).
Изучая интертекстуальные связи Тукая, творчески заимствованные из поэзии Руми, мы встречаемся со множеством интересных фактов. Традиции турецко-персидского поэта осваи
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.