ЭО, 2015 г., № 4 © В.П. Чумакова
УСТНАЯ КУЛЬТУРА В МЕДИАПРАКТИКАХ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СЕЛА
Ключевые слова: устная культура, сельские жители, семейное единство, спутниковое телевидение, мобильный телефон
В статье рассматривается взаимосвязь современных электронных медиа (спутникового телевидения и мобильной телефонии) и устной культуры села. Советский эксперимент, в рамках которого медиасреда сельских жителей подверглась значительной трансформации, не уничтожил устной культуры. Снижение значения печатной культуры на фоне роста влияния телевидения и мобильной телефонии приводят к ослаблению связи между селом и государством, с одной стороны, и к усилению интеграции семьи, с другой.
В XXI в. медиасреда сельской местности России подверглась очередной трансформации. Во-первых, широко распространилось спутниковое телевидение, которое расширило доступ к телеконтенту для сельской местности. Во-вторых, мобильная телефония охватила практически все население страны. По данным Росстата, в 2013 г. на 143 млн человек приходилось 277,7 млн сим-карт (Показатели 2013). Интернет также активно проникает в село: если осенью 2009 г. 18% жителей российских сел пользовались им хотя бы раз в месяц, то к осени 2014 г. доля пользователей выросла до 50%, причем на протяжении рассматриваемого периода она постоянно росла (Интернет 2014). В этой связи актуальным представляется изучение влияния как медиакон-тента, так и новых технологий на конструирование групп, к которым сельские жители себя относят. Это изучение и является предметом настоящей статьи, основанной на полевых материалах, собранных в российском селе1.
Описываемая мной "оптика" предлагает рассматривать медиапрактики сквозь призму культурной традиции (устная или письменная культура). Влияние принадлежности людей к устной или письменной традиции на различные аспекты их поведения обсуждалась многими исследователями (Lee 1950; Havelock 1963; Carpenter, McLuhan 1960; McLuhan, McLuhan 1992; Ong [1982] 2012). В частности, Маклюэн, Карпентер и Онг отмечали, что восприятие содержания и использование новых электронных технологий различается в зависимости от того, кто адаптирует эту технологию - человек устной или письменной культуры.
Исторические сведения, собственные полевые материалы и имеющийся в нашем распоряжении теоретический аппарат позволяют выдвинуть гипотезу, что практики потребления и использования новых медиа в сельской местности разворачиваются в рамках устной культуры. В статье я опишу ключевые характеристики медиапрактик сельских жителей, характеризующие их принадлежность к этой культуре, что выражается в определенных представлениях о групповой идентичности.
Варвара Павловна Чумакова - преподаватель департамента медиа факультета коммуникации, медиа и дизайна НИУ "Высшая школа экономики" (г. Москва); e-mail: vchumakova@hse.ru
Теоретическая база исследования
Говоря о медиа, я опираюсь на концепцию Маршалла Маклюэна, рассматривавшего историю медиасреды как "фон" для распространения новых электронных технологий, когда предшествующие стадии развития медиасреды, отходя на задний план при появлении новых медиа, не исчезают, но существенно влияют на формы их адаптации (McLuhan, McLuhan 1992: 5). Любое новое медиа вытесняет своего непосредственного предшественника по функции и при этом возвращает из еще более раннего прошлого то или иное представление, которое прежде конструировалось с помощью медиа, предшествующих вытесненным - то есть происходит "два поворота калейдоскопа" (Там же: 228). Это значит, что одно и то же электронное медиа способно конструировать разные представления в устной и письменной культурах, поскольку его распространению предшествовали различные прежние медиа, и именно от них зависит, какие представления возвращаются. Идея о развитой книжной культуре, "галактике Гутенберга" - одна из ключевых из предложенных Маклюэном в области понимания исторических предпосылок адаптации новых медиа. Массовое распространение письменности в Европе сформировало высокоразвитую книжную культуру со своими представлениями о различных социальных группах - семье, профессиональном сообществе, гражданах государства, а также о ценностях свободы слова, индивидуализма и т.д. (Маклюэн 2005: 176 и др.).
Джошуа Мейровиц развил идеи Маклюэна о конструировании социальных групп в зависимости от типа культуры и предложил описание трех ключевых поворотов, происшедших в связи с изменениями медиасреды. Вокруг племени с устной культурой выстраиваются жесткие границы, отделяющие его от остального мира, тогда как границы между членами племени с различными ролевыми функциями значительно ниже (Meyrowitz 2005: 36). Все уравнены в силу коллективного потребления и ре-ципрокного обмена, составляющего обязательное условие существования племени (Васильев 2013: 25). Благодаря массовому распространению письменности, с одной стороны, появляется возможность конструировать большие общности, такие как нация, граждане государства и т.д. (Meyrowitz 2005: 37-39). Льюис Генри Морган различал родовое общество и государство на основании того, что в последнем объединяются люди, проживающие на большой территории и, соответственно, уже не поддерживающие личные связи со всеми членами общества (Морган 1934 [1877]). С другой стороны, развивается индивидуализм, и семья уменьшается в размере, а ее связи с большой родовой группой начинают постепенно ослабляться (Meyrowitz 2005: 37-39). С точки зрения изучения медиа, этот процесс был запущен с изобретением печатного станка Гутенбергом, однако значимые для общества последствия возникают позднее. Электронные медиа меняют представления о социальных группах, позволяя формироваться новым виртуальным общностям, не привязанным к одной территории (Meyrowitz 2005: 39-40), однако такие общности конструируются через "возвращение" представлений о социальных группах из прошлого, поэтому они по-разному отбирают своих членов и будут по-разному организованы в зависимости от культуры. Мейровиц рассуждает о человечестве в целом, я же постараюсь применить его идеи к сельским жителям в нашей стране.
Ключевые особенности советской медиасреды
Принципиальный вопрос для понимания медиапрактик на селе состоит в том, была ли сформирована в России "галактика Гутенберга" до момента распространения электронных средств коммуникации или печатное слово и электронные медиа стали доступны массам одновременно. После реформ Петра российская культура раскололась на книжную аристократическую и устную народную. Безусловно, они взаимодейство-
вали и влияли друг на друга (Кондаков 2004), но большая часть населения не читала газет и книг. Отношение к письменности пребывало в состоянии допечатном - книга воспринималась скорее как сакральный предмет, нежели как предмет повседневного использования (Маклюэн 2005). Низкое распространение чтения на селе описывается и в публицистике XIX в. В статье "О степени участия народности в развитии русской литературы" (1858) Добролюбов писал, что в России на сотни тысяч читателей литературных журналов приходятся десятки миллионов, их не читающих (Добролюбов 1961). Ликвидация безграмотности населения была одной из основных задач советской власти в первые десятилетия. В соответствии с декретом СНК "О ликвидации безграмотности населения РСФСР" от 26 декабря 1919 г., "все население Республики в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать и писать", было "обязано обучаться грамоте на родном или русском языке по желанию... в государственных школах, как существующих, так и учреждаемых для неграмотного населения по планам Наркомата просвещения" (Декрет 1919). Очевидно, что одной из важных целей этого декрета была подготовка населения к чтению советской прессы, носителя пропаганды.
А. Кахан приводит статистические данные о распространении грамотности в сельской местности России XIX в.: в конце века каждый шестой юноша и каждая четырнадцатая девушка сельской России осваивали грамотность до уровня, позволяющего не забыть полученные знания. С развитием экономики доля грамотных увеличивалась, основными факторами, обуславливающими наличие грамотности сельских жителей, были высокие доходы, занятость в несельскохозяйственной деятельности, выход на рынок (Kahan 1989: 186). Иными словами, освоение чтения часто было сопряжено с выходом за пределы сельского сообщества. С точки зрения Г. Инниса, именно медиа, способные распространять на большие расстояния сообщения о законах, нормах, правилах поведения, диктуемых сверху, способствуют формированию империй: например, метрополия может удерживать колонии благодаря прессе (Innis 1951).
При этом одновременно с освоением чтения жители села осваивали радио и кино. Радиофикация и кинофикация села проводилась активно: в середине 1920-х годов начинает выходить "Крестьянская радиогазета", создается акционерное общество по кинофикации деревни "Селькино" (Кулачков 2014: 110). Электронные средства коммуникации, в полном соответствии с тезисом Маклюэна, "возвращали" представления из устной культуры, а не из письменной, поскольку ее не было в прошлом. Например, журналисты, работавшие над "Крестьянской радиогазетой" уделяли большое внимание простоте языка (Там же: 110), а кино часто повторяло фольклорные сюжеты. Таким образом, вся медиасреда СССР - и печатная, и электронная - по большому счету была нацелена на то, чтобы встроить индивида в группу и подчинить иерархии нового государства.
Советская медиасреда оказала существенное влияние на состояние сегодняшней медиасреды. Несмотря на ликвидацию безграмотности и распространение печатных медиа, электронные медиа СССР вобрали в себя устную культуру, сохранив ее от "подчинения", которое могло бы произойти, если бы развитие медиасреды шло последовательно через "галактику Гутенберга", и только затем к электронной эпохе. Маклюэн описал последовательные этапы изменения медиасреды, в которых массовое освоение печатных технологий предшествует освоению электронных; в России же произошло наложение, которое имеет последствия и сегодня.
Ниже будет представлено описание тех феноменов, которые встретились автору в экспеди
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.