МНЕНИЕ / OPINION
УДК: 94(470)
ANDREI VAL'TEROVICH GRINEV
Doctor of Historical Sciences, Professor of Department of History, Institute of Humanities, Peter the Great St.Petersburg Polytechnic University.
195220 Russian Federation, St. Petersburg, Grazhdanskiyj pr, 11.
E-mail: agrinev1960@mail.ru
Transformation of the Russian «Leviathan» during the centuries
The article is dedicated to the analysis of central figure of the Russian history: the politarian state, which is a real «Leviathan» for the Russian society and for a separate man. In the author's point of view, the following pattern of Russian history can be revealed: in the face of stern nature, spontaneous natural and social disasters, external pressure, military and economic failures, blunders by the head of state, the Russian society, being a complex self-organizing system, everytime chooses a politarian system as the only form of life suitable for survival in extreme conditions. The Russian elite also prefers politarism as the simplest and most effective way to manage and withdraw surplus goods from the people. Therefore, in spite of every external or internal crisis, the politarian system of Russia sooner or later is created again and the state takes all spheres of the society life in its hands, imposing and dictating its will. It is this process that is occurring now, marking the emergence of next incarnation of the Russian «Leviathan».
Keywords: Russian history, politarism, historical transformations, Russian State, development of Russia in modern time.
АНДРЕЙ ВАЛЬТЕРОВИЧ ГРИНЁВ
доктор исторических наук, профессор кафедры истории Гуманитарного института Санкт-Петербургского государственного политехнического университета.
195220б Россия, Санкт-Петербург, Гражданский пр., 11.
Тел.: 8 (812) 430-85-72; e-mail: agrinev1960@mail.ru
Статья посвящена анализу центральной фигуры российской истории: политарному государству, которое выступает реальным «Левиафаном» для российского общества и отдельного человека. С точки зрения автора, можно выявить следующую закономерность российской истории: перед лицом суровой природы, стихийных и социальных бедствий, внешнего давления, военных и экономических неудач, грубых просчетов главы государства российское общество, будучи сложной самоорганизующейся системой, каждый раз выбирает политарный строй, как единственную пригодную для выживания в экстремальных условиях форму своего бытия. Российская элита также явно предпочитает политаризм как наиболее простой и действенный способ управления и изъятия у народа прибавочного продукта. Поэтому, несмотря на любые внешние или внутренние кризисы, политарная система России рано или поздно воссоздается вновь, и государство опять берет в свои руки все сферы жизни общества, навязывая и диктуя свою волю. Именно этот процесс происходит сейчас, знаменуя появление очередной ипостаси российского «Левиафана».
Ключевые слова: Российская история, политаризм, исторические трансформации, Российское государство, современное развитие России.
Вековые трансформации российского «Левиафана»
В конце 2014 г. на экраны вышел фильм популярного российского режиссера Андрея Звягинцева «Левиафан», став номинантом премии американской киноакадемии (Academy of Motion Picture Arts and Sciences) «Оскар» за 2015 г. Фильм был назван по аналогии с одноименным трактатом английского философа XVII в. Томаса Гоббса [1], который использовал образ библейского чудовища Левиафана для описания могущества государства («смертного Бога»), которое подавляет человека и его достоинство.
Российский «Левиафан» в виде Московского царства начал формироваться в конце XV-начале XVI в. из конгломерата прежде самостоятельных удельных княжеств, подчиненных в XIII в. Золотой Орде. Последующее становление единого Московского государства происходило под мощным прессом ордынского политического опыта с заимствованием многих элементов материальной и политической культуры Китая, Монголии, Персии, а затем и Турции [2].
Помимо культурного, политического и исторического влияния Востока, эволюция Московского царства по восточному типу развития предопределялась и другими факторами. Географически страна располагалась на Великой Русской равнине и была открыта со всех сторон для иностранных вторжений. Особенно часто они происходили со стороны Евразийской степи, где на протяжении веков сменяли друг друга орды кочевых народов. Непрестанные набеги на Русь носили особенно разрушительный характер, поскольку сопровождались не только грабежом и уничтожением поселений, но и массовыми убийствами городского и крестьянского населения, угоном его в рабство. Если в Западной Европе феодальные междоусобицы периодически прерывались перемириями, то борьба Руси со «Степью» была почти постоянным явлением. Выдающийся русский историк Н.М. Карамзин, описывая Русь середины XVI в., патетически восклицал: «Россия, уже действительно сильная, оставалась еще жертвою внезапных
нападений: мы хотели, чтобы неприятель давал нам время изготовиться к обороне, выгоняли его, но села наши пустели, и государство лишалось главной своей драгоценности: людей!» [3, c.68]
В результате русское общество вынуждено было тратить огромные средства и ресурсы не на развитие экономики, социальной или духовной сферы, а на содержание военного аппарата для отражения натиска воинственных кочевников. Однако обеспечение постоянных крупных вооруженных сил было невозможно без усиленного налогового пресса на население. В этом плане важной опорой формировавшегося Московского государства стала налоговая система, созданная ордынцами для выкачивания дани. После завоевания русских княжеств они в 12571259 гг. переписали все местное население и обложили его десятиной, которая после избавления от ордынского ига перешла в распоряжение московского князя, создавая финансовую основу его могущества. Кроме того, в его пользу исполнялась бывшая ордынская ямская повинность, его казну пополняли деньги на выкуп пленных у ордынцев и другие сборы [4, c.14-16; 5, c.282-283; 6, c.20-34]. Самой логикой своего развития русское государство превращалось в наиболее эффективный механизм принудительного изъятия у основной массы народа прибавочного продукта (весьма ограниченного в силу скудной северной природы страны), для перераспределения на наиболее важные с точки зрения властей нужды.
В борьбе за объединение русских территорий великий князь Московский стремился заменить право земельной собственности удельных князей на свое личное. Из формального верховного собственника земли как обладателя титула «великого князя владимирского» он превращался в реального повелителя [7, с.95-96]. Прочие русские княжества стали путем захвата, мирного присоединения или покупки простыми уездами великого Московского княжества. После 1480 г., когда московский князь Иван III сбросил ордынское иго, некогда вольные удельные князья окончательно перешли на положение слуг у его трона, а боярский вассалитет трансформировался в отношения подданства [8, с.809-817, 895-896]. Немецкий дипломат Сигизмунд Герберштейн, посетивший Московию в 1517 и 1526 гг., свидетельствовал о великом князе Василии Ивановиче, сыне Ивана III и отце Ивана IV Грозного: «Властью, которую он применяет по отношению к своим подданным, он легко превосходит всех монархов всего мира. И он докончил также то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. <...> Всех одинаково гнетет он жестоким рабством, так что, если он прикажет кому-нибудь быть при его дворе, или идти на войну, или править какое-нибудь посольство, тот вынужден исполнять все это на свой счет. <...> Он применяет свою власть к духовным так же, как и к мирянам, распоряжаясь беспрепятственно и по своей воле жизнью и имуществом всех; из всех советников, которых он имеет, ни один не пользуется таким значением, чтобы осмелиться разногласить с ним или дать ему отпор в каком-нибудь деле» [9, c.51-53].
Характеризуя ту эпоху перехода российского общества от удельного периода к московскому абсолютизму, известный российский историк Н.П. Павлов-Сильванский писал: «Вольных великокняжеских слуг удельной эпохи сменяют в Московском государстве государевы холопы <...> Феодальный порядок постепенно падал у нас с Ивана III по мере принижения удельных княжат под тяжелой рукой московских государей. Царь Иван Грозный, взяв в 1565 г. в свою «опричнину» остатки наследственных удельных владений княжат, окончательно обессиливает их, лишив опоры их политические притязания» [10, с.121, 125].
Соглашаясь в целом с подобной характеристикой, следует все же подчеркнуть, что никакого «феодального порядка» на Руси не было ни до Ивана IV Грозного, ни после, а существовали лишь элементы феодального уклада, своего рода «квази-феодализм» [11, с.55-57]. Дело в том, что изначально Московское государство сформировалось не как феодальное, а как политарное. Политаризм (от греч. полития - государство) представляет собой общественный строй, фундаментом которого выступает верховная собственность государства на базовые средства производства и основную массу населения
[12]. Внешне он напоминает феодализм: и в том и другом случае существует верховная частная (т.е. связанная с эксплуатацией) собственность как на землю, так и на обрабатывающих ее работников. В обеих формациях работники (крестьяне) являются хотя и подчиненными, но все же в известной степени собственниками своей земли (или, по крайней мере, рабочего инвентаря и другого имущества), а также своей личности. Однако есть и отличия. В феодальных обществах каждый отдельный феодал был фактически самостоятельным верховным частным владетелем крупной земельной собственности
[13], именно ему шел с нее прибавочный продукт. Последний выступал основой его экономической, а практически и политической самостоятельности, следствием чего стал период феодальной раздробленности в Западной Европе. При политаризме же существует только один верховный собственник, коллективно эксплуатирующий весь класс производителей - государственный (бюрократический) аппарат. Другими словами,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.