МОЛЕКУЛЯРНАЯ БИОЛОГИЯ, 2004, том 38, № 2, с. 352-361
К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ A.A. БАЕВА ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ =
УДК 57(091)+57(092)
"ВИНОВНЫМ СЕБЯ НЕ ПРИЗНАЮ"*
Исполнилось сто лет со дня рождения отца, которого все члены нашей семьи безмерно любили и уважали. Любили и уважали, прежде всего, за его человеческие качества. Среди них не последнее место занимали стойкость духа и чувство собственного достоинства, которые помогали ему в трудные периоды жизни. Особенно ярко эти качества проявились у Александра Александровича в 1937 г., когда он был арестован органами госбезопасности по сфабрикованному политическому делу, которое стало, по существу, прологом к процессу над Н.И. Бухариным в 1938 г.
В своих воспоминаниях отец писал:
"Когда я стал студентом Естественного отделения Физико-математического факультета Казанского Университета, у меня существовал живой и деятельный интерес к общим проблемам биологии и философии. Это было и позже, в бытность мою аспирантом Казанского медицинского института. Я был ревностным слушателем и активным участником курса диалектического материализма, ориентированного на проблемы биологии, который читал для аспирантов-биологов казанских высших учебных заведений профессор Василий Николаевич Слепков, виновник моих последующих жизненных злоключений. Более того, в 1933-1934 годах я сам вел философский факультативный курс по общим проблемам медицины для слушателей курсов усовершенствования врачей в Казани, и не без успеха."**
Увлечение марксистско-ленинской философией дорого обошлось отцу. В 1937 г. все, кто когда-то учился у Слепкова, были зачислены НКВД в члены молодежной пробухаринской, контрреволюционной, террористической организации, так называемых "младобухаринцев", со всеми вытекающими отсюда последствиями. В общей сложности, по делу этой псевдоорганизации прошло и было осуждено около 150 человек.
Вечер 30 апреля 1937 г. выдался по-летнему теплым и тихим. Москва, вся в кумаче флагов и транспарантов, словно решила немного отдохнуть перед завтрашними парадом и демонстрацией. Александр Александрович вернулся с работы в десять, его мама, как всегда, ждала сына с горячим ужином. За едой он рассказал матери о состо-
* Этот рассказ посвящен нескольким эпизодам из жизни Александра Александровича Баева тридцатых-сороковых годов. В его основу легли материалы из двух архивно-следственных дел, с которыми его сын, Алексей Александрович Баев, ознакомился в 1998 г., с разрешения ФСБ России.
**Личный архив А.А. Баева.
явшемся на днях разговоре с Владимиром Александровичем Энгельгардтом. Владимир Александрович просил Александра Александровича ускорить защиту кандидатской диссертации. Договорились, что это произойдет на ближайшем ученом совете. Защита диссертации была отложена Александром Александровичем, поскольку он, как ученый секретарь Института биохимии, участвовал в подготовке и проведении в марте 1937 г. восьмидесятилетнего юбилея директора института, академика А.Н. Баха. Немного поговорили с мамой и о домашних делах. Александр Александрович лег спать в одиннадцать, поставив будильник на шесть утра. Надо было встать пораньше, чтобы вовремя прийти на пункт сбора участников первомайской демонстрации от Академии наук.
Будильник не понадобился. В четыре утра обитателей квартиры № 9, в доме №8 по Спасоглинищевскому переулку, разбудил настойчивый звонок в дверь. На пороге стоял дворник Григорий Тютин и несколько человек в форме с голубыми петлицам. Один из них, представившийся сотрудником госбезопасности Ярмориным, предъявил Александру Александровичу ордер на арест и обыск, подписанный заместителем народного комиссара внутренних дел СССР, комиссаром госбезопасности первого ранга М. Фриновским.
Первоначальная растерянность сменилась состоянием спокойствия и сосредоточенности. Это состояние наступало у Александра Александровича всегда, когда приходилось сталкиваться с нетривиальными житейскими ситуациями. Мама плакала.
С обыском сотрудники Второго оперативного отдела ГУГБ НКВД СССР управились быстро. Изъяли паспорт, служебное удостоверение, 4 письма, два блокнота с записями научного характера, адресную книжку и книгу Н. Бухарина "Поэтика и задачи поэтического творчества в СССР".
На все вопросы матери, за что арестовали сына и в чем его обвиняют, коротко отвечали: "Там объяснят". Где это "там" - было уже понятно, а объяснили нескоро. Поцеловав на прощание маму, которую он больше никогда не увидит, Александр Александрович отправился под конвоем в путь, длиною в семнадцать с половиной лет.
Привезли в Бутырку. Там, в переполненной, смрадной камере, Александр Александрович прошел свои первые тюремные "университеты", усвоил несколько полезных советов от бывалых политкаторжан и приготовился к любому развитию
Научный семинар в Институте биохимии АН СССР. 1936 г. За столом слева - А.И. Опарин, А.Н. Бах, В.А. Энгель-гардт, второй справа - А.А. Баев (фото из личного архива А.А. Баева).
событий. Один монотонно-мучительный тюремный день сменялся другим, прошло уже два с лишним месяца, а об Александре Александровиче словно забыли. Никаких обвинений не предъявляли, допросы не проводили. Не зная за собой никакой вины, он мог только теряться в догадках, что могло послужить поводом для ареста. Донос? Не к месту рассказанный анекдот? Предосудительное знакомство?
На ум все чаще приходил профессор Василий Николаевич Слепков. У него Александр Александрович учился генетике и философии, когда был аспирантом Казанского медицинского института. Василия Слепкова неоднократно подвергали опале как ученика и сторонника Бухарина. Над самим Бухариным в последнее время тучи явно сгущались, и перспектива стать участником очередного громкого политического процесса совсем не радовала.
В середине июля неожиданно вызвали из камеры с вещами и отправили в Казань для проведения следствия. Там-то, во внутреннем изоляторе УГБ НКВД ТатАССР сотрудник Четвертого секретно-политического отдела, наконец, предъявил Александру Александровичу постановление об аресте от 29 апреля, из которого он узнал, в чем его обвиняют. Худшие опасения подтвердились.
Постановление
"Утверждаю: Рудь 29 апр. 1937 г.
1937 г. апреля 29 дня, гор. Казань. Я, оперуполномоченный 1-го отделения, 4-го отдела УГБ НКВД Та-
тарской Республики мл. лейтенант Рукавишников, рассмотрев сего числа следственное дело № 2751 по обвинению Матюшина, Поздина, Виноградова, Слепкова и др. в порядке производства по ст. 17-58-8 и 58-11 УК РСФСР, Нашел:
Следствием по делу установлено, что Баев А.А. в 1930г. был завербован в Казанскую контрреволюционную террористическую организацию правых, возглавляемую Слепковым В.Н., и являлся активным ее членом, присутствовал на нелегальных сборищах и проводил программные контрреволюционные установки правых, а посему руководствуясь ст.128, 145 и 158 УПК РСФСР, Постановил:
Баева А.А., 1903 года рождения, русского, гражданина СССР, с высшим образованием, уроженца г. Читы, служащего, проживающего в данное время в Москве и являющегося сотрудником АН СССР - арестовать и привлечь в качестве обвиняемого по делу № 2751, предъявив ему обвинение по ст. 17-58-8 и 58-11 УК РСФСР. Под стражей содержать во внутреннем изоляторе НКВД ТР.
Оперуполномоченный 1-го отделения, 4-го отдела УГБ НКВД ТР, мл. лейтенант ГБ - Рукавишников. Начальник 1-го отделения, 4-го отдела УГБ НКВД ТР, мл. лейтенант ГБ - Царевский. Согласен: Начальник
4-го отдела УГБ НКВД ТР, капитан ГБ - Веверс."*
* Здесь и далее приведены документальные материалы, взятые из архивно-следственного дела А.А. Баева < 3314 (1937 г.), старый архивный номер 269772. Орфография и пунктуация подлинников сохранена. Статья 17-58-8 УК РСФСР предусматривала наказание за террористическую деятельность против Советской власти и ее вождей. Статья 17-58-11 усугубляла вину, так как предполагала преступную деятельность в составе организации.
Сразу после ознакомления с постановлением состоялся короткий допрос, больше похожий на предъявление ультиматума.
"Вы являетесь участником Казанской контрреволюционной террористической организации правых, возглавляемой Слепковым В.Н. Следствие требует рассказать о своем участии в этой организации". - заявил следователь. "Участником контррев. террористической организации правых я не был и о существовании таковой мне не известно. Слепкова я знал только как профессора-биолога, который руководил занятиями [семинара] по методологии биологии [для] аспирантов при Мединституте, участником которого был и я -Баев", - ответил подследственный.
Поняв, что дело "липовое", протокол допроса Александр Александрович подписывать отказался. На следующий день, а вернее ночь, начались уже настоящие допросы со сменой следователей, так называемый "конвейер". Все допросы вели по ночам, спать не давали и через несколько дней такого режима общее состояние человека было ужасным. Перед очередным допросом надо было максимально сконцентрироваться, чтобы не попасться на уловки следователей, не пойти у них на поводу. Правда, единственное, чем они могли козырять, - это показания против Александра Александровича людей, ранее арестованных по делу. Таких "свидетелей" его "террористической" и "контрреволюционной" деятельности у следствия набралось семь человек. Слепкова среди них не было. С остальными он был знаком мало. Все, что Александр Александрович услышал во время зачитывания следователями показаний "свидетелей", смело можно было назвать одним словом -оговор.
"Являясь участником контррев. организации правых он - Баев разделял террористические методы борьбы с руководством ЦК ВКП(б) и все контр-рев. программные установки правых".
"...В эту организацию входили: из Пединститута -Быков Павел (преподаватель); из Татарского коммунистического университета - Бродовский - преподаватель диамата; по Медицинскому институту - Баев, по специальности теоретик, научный работник медицины.. .Баев в 1930 году был вовлечен в контррев. террористическую организацию правых руководителем ее -контрреволюционером Слепковым."
".Слепков сколотил контрреволюционную группу, состав которой всецело с ним разделял контрре
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.