ТРИБУНА СОИСКАТЕЛЯ
ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ:
РОЛЬ РОССИИ, КИТАЯ И ИРАНА
Ключевые слова: водно-энергетическая проблема Центральной Азии, гидрогегемония, Рогунская ГЭС, гидроэнергетика, Россия, Китай, Иран
Осенью 2012 г. впервые за весь постсоветский период выстраивание водно-энергетического баланса в Центральной Азии велось интенсивно. Конечно, ряд шагов для решения водной проблемы региона предпринимался и в течение прошедших 20 лет. Но только сейчас диалог на эту тему вышел за пределы пяти центральноазиатских республик - Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана.
Почему так произошло и почему именно в 2012 году?
Причин несколько.
Во-первых, у международного сообщества нарастает беспокойство по поводу ситуации в Афганистане, как она может сложиться после предстоящего вывода из этой страны контингента НАТО. Это усиливает внимание к положению в Центральной Азии, в целом, как к буферному, по сути, ре-гиону1. А выстраивание водно-энергетического баланса - ключевой вопрос, определяющий устойчивость внутреннего положения в регионе.
Во-вторых, ныне четко выявилась потребность в дешевой гидроэнергии и для России, и для Китая. Ирану вода в больших объемах необходима для развития ядерной энергетики2, поскольку именно эта отрасль - лидер по во-допотреблению, ведь для охлаждения мощностей требуются колоссальные запасы воды.
На протяжении последних 20 лет все попытки урегулировать «водный» вопрос на внутрирегиональном уровне, либо с привле-
Объект исследования в данной статье - отношения между Россией, Китаем, Ираном и странами постсоветской Центральной Азии (ЦА) по ключевому для региона вопросу - выстраиванию водно-энергетического баланса. За рамками статьи остается водная ось Китай-Казахстан-Россия, поскольку в этом случае речь идет о едином международном бассейне (чья проблематика интересна сама по себе и достойна отдельного исследования).
чением третьей стороны, не заинтересованной напрямую в урегулировании проблемы, неминуемо проваливались (в 2000-х гг. очень активно участвовать в процессе пытались немецкие структуры во главе с СИ - Немецким агентством по международному сотрудничеству). Но при отсутствии гегемона внутри бассейнов рек Амударьи и Сырдарьи прийти к консенсусу было попросту невозможно.
Каково содержание терминов «гегемон» и «гидрогегемон»? Основной разработчик концепции, британский ученый Марк Зей-тун, так отвечает на этот вопрос: «Как напоминает нам Жерон Уорнер, в Греции, «гегемон» - это тот, кто показывает путь, факелоносец в незнакомой местности. «Доминирование» определяется как лидерство, подкрепленное принуждением. Для сравнения, «гегемония» - это лидерство, подкрепленное авторитетом. Успеш-
ная гегемонистская стратегия строится на согласии и подчинении, причем не столько за счет запугивания, сколько за счет эффективной смеси первого и вто-рого»3. Причем нужно отметить, что гегемон может быть как неопасным, осуществляющим «позитивное» лидерство4, так и принуждающим, формирующим режим «под себя»5.
Роль гегемона в водном бассейне воспринимается двояко. Ряд экспертов убеждены, что его наличие априори ведет к неравномерному распределению воды в бассейне, негативно влияет на создание региональных режимов водопользования и крайне отрицательно воздействует на оформление договорных отношений между странами бассейна. В то же время отсутствие гегемона ведет, как правило, лишь к поддержанию статус-кво или хищническому водопользованию со стороны всех участников (пример озера Чад), а не создает площадку для кооперационных взаимодействий.
В сегодняшних условиях можно уверенно сказать: особая роль России и Китая в урегулировании водной проблемы в Центральной Азии при реализации любого крупного проекта в сфере гидроэнергетики объясняется вероятным финансированием России и/или Китая таких проектов, участием их компаний-подрядчиков и наличием широкого политического и экономического инструментария для влияния на все страны региона. Помимо всего прочего, эти две страны предъяв-
ляют устойчивый спрос на дешевую энергию новых станций, и именно они, в конечном итоге, могут стать гарантами их безопасности.
Таджикистан и Киргизия, расположенные в верховьях рек бассейна Аральского моря - Амуда-рьи и Сырдарьи, несравнимо слабее стран-соседей, с экономической и демографической точек зрения. Более того, богатые водные ресурсы для Таджикистана оказываются практически единственным внешнеполитическим активом во взаимоотношениях с равнинными Узбекистаном и Туркменией, лежащими в нижнем течении Амударьи. Нельзя определенно говорить и о гегемоне в нижнем течении Сырдарьи: борьба за лидерство между Узбекистаном и Казахстаном далека от завершения.
КОНЦЕПЦИЯ ГИДРОГЕГЕМОНИИ
По мере развития концепции гидрогегемонии ряд экспертов прямо указывают на необходимость замены в водных отношениях традиционной дилеммы «конфликт - сотрудничество» на термин «взаимодействие», т.к. подобная дихотомия приводит к искаженному восприятию любого конфликта как негативного явления, а любого сотрудничества как позитивного6. Исследование водных отношений в ряде бассейнов подтвердило, что в них, как правило, наблюдаются и конфликтные проявления, и действия, которые можно расценить как элементы сотрудничества. Нередки случаи, когда акт сотрудничества (подписание договора) скрывает недружественное навязывание гегемоном своей воли - тем самым глубинные противоречия только усиливаются и консервируются уже при помощи международного права.
Отчасти роль третьей стороны при урегулировании водных разногласий связана с особой ролью государства-гегемона: речь идет как о гегемоне внутри бассейна, так и о региональной силе. Говорить о глобальных гегемонах, регулирующих водные вопросы, пока не представляется возможным.
Особенно характерно отсутствие гегемона в бассейнах, на территории которых находится одно или несколько новых государств. Ситуацию в таких бассейнах всегда надо проверять на наличие внешнего гегемона, который может и не иметь к бассейну прямого отношения. Ярчайшим примером такого гегемона в XIX в. была Британская империя, напрямую влиявшая на распределение вод Нила между Египтом, Суданом и Эфиопией. Такого внешнего гегемона нужно отличать от заинтересованного посредника. Его деятельность может быть весьма успешной, но проходит совершенно иначе.
Классическим примером успешного участия третьей стороны на протяжении нескольких десятилетий считался опыт Всемирного банка (ВБ) при составлении соглашения по реке Инд (между Индией и Пакистаном). Однако в последнее время на фоне обострения индо-пакистан-ских противоречий возобновились опасения относительно непрочности этого договора.
Объективно успешным было посредничество Саудовской Аравии при урегулировании серьезного конфликта между Сирией и Ираком в 1975 г.
ООН стоит особняком, и его роль состоит больше в законотворчестве и гуманитарных акциях, в связи с чем современная практика при медиации водных споров ориентируется, скорее, на государства-посредники или международные структуры (финансовые или НКО).
Анализ водной проблемы с позиции структурного реализма предполагает следующую матрицу решений. В случае, если государство-гегемон расположено вверху по течению, - конфликта нет, впрочем, диалога также, по сути, нет. В ситуации, когда государство-гегемон расположено внизу по течению, весьма вероятно формирование в международных договорах режима, разделения квот и фиксации норм, выгодных гегемону. При отсутствии гегемона - либо статус-кво, либо эскалация конфликтов. Именно поэтому успех водной кооперации, например, в Латинской Америке, большинство экспертов связывают с определяющей ролью Бразилии как регионального гегемона: пока Бразилия и Аргентина оспаривали лидерские позиции, регион не отличался ни сотрудничеством, ни даже уважением прав соседей при решении вопросов водопользования.
«ВОДНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ТУПИК» ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Гегемона среди пяти цент-ральноазиатских республик на данный момент назвать невозможно. И даже выделить доминирующую силу, поскольку каждая из стран имеет определенные ресурсы для сдерживания соседей.
Сравнение количественных показателей не вносит никакой ясности в анализ ситуации. Самыми крупными и по экономическим показателям, и по населению были и остаются «нижние» -
Таблица 1
Динамика и прогноз численности населения пяти центральноазиатских республик в 1992-2050 гг. (млн чел.)
Население 1992 2002 2012 2050
Узбекистан 21,5 25,3 28,0 35,4
Казахстан 16,4 14,9 16,4 21,2
Таджикистан 5,5 6,3 7Д 10,7
Киргизия 4,5 5,0 5,5 7,8
Туркменистан 3,9 4,6 5,1 6,68
Центральная Азия 51,8 56,1 62,1 81,8
Источник: worldbank.data.org
Казахстан и Узбекистан (см. табл. 1). В то же время в географически более выгодной позиции находятся экономически отстающие и малонаселенные республики ЦА со значительной трудовой миграцией в Россию - Киргизия и Таджикистан. На фоне растущего интереса Китая к региону как к транзитному блоку на пути в Афганистан возможности республик ЦА для политических маневров возрастают.
Проблематика водных конфликтов широко обсуждается в научной и общественной литературе с конца 90-х гг. прошлого века, но о возможности в будущем международных водных войн эксперты сегодня говорят с большим сомнением. И, пожалуй, один из немногих регионов мира, где возможность войны за воду не только допускается, но и рассматривается как «рабочий вариант», - это Центральная Азия. Причин несколько, и главная среди них -не столько абсолютный дефицит воды, сколько неравномерность распределения ее и углеводородных ресурсов между странами региона, которые никогда раньше не сталкивались с подобной проблемой.
С необходимостью управлять суверенными энергосетями и национальным водным хозяйством Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Туркмения
впервые столкнулись после распада СССР: ранее вся экономика региона была выстроена и функционировала на базе Единой энергетической системы СССР. А затем страны региона разделились: на те, что богаты энергоресурсами (Казахстан, Узбекистан и Туркмения), но расположены на равнине в нижнем течении рек, и те, что богаты водой (Т
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.