ПЕТР ИВАНОВИЧ ГРИШАНИН
кандидат исторических наук (Пятигорск),
старший преподаватель кафедры отечественной и зарубежной истории Пятигорского государственного лингвистического университета
Военно-политические отношения командования Русской армии П.Н. Врангеля с правительствами союзных держав
4 апреля 1920 г. А.И. Деникиным был подписан последний приказ, передававший полномочия главнокомандующего генерал-лейтенанту Петру Николаевичу Врангелю. Теперь новому лидеру предстояло разрешить проблемы, оставшиеся в наследство от предшественника. Стремясь извлечь уроки из деятельности А.В. Колчака и А.И. Деникина, он придавал первостепенное значение укреплению дисциплины в армии, налаживанию ее отношений с населением и проведению мероприятий, которые хотя бы частично удовлетворяли интересы крестьян и промышленных рабочих. Этот курс получил название «левой политики правыми руками». Сам Главнокомандующий так определил основную задачу своего правительства: «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа»1. Тем самым провозглашался отказ от прежней идеи южнорусского Белого движения - освобождения Москвы, декларировалось намерение построения своего рода плацдарма, где можно было бы создать «модель Белой России», альтернативную «России Большевистской»2. Для достижения заявленной цели требовались не только жесткие заявления, но и конкретные практические действия по различным направлениям: в области экономической, социально-политической, военно-стратегической, военно-тактической и др.
Важнейшей составляющей при этом была тонкая, искусно выстроенная внешнеполитическая линия, способная не только привлечь внимание союзников к проблемам Крыма и правительства ВСЮР, но и обеспечить материальную, финансовую и военно-политическую поддержку его деятельности. С первого дня вступления в должность Главнокомандующего ВСЮР вся энергия П.Н. Врангеля, его обращения к иностранным миссиям через своих представителей (Б.А. Бахметева, М.Н. Гирса, С.А. Поклевского, В.А. Маклакова, П.Б. Струве и других) были направлены на то, чтобы заручиться морально-политической, материальной и другими видами поддержки со стороны зарубежных держав. И это неудивительно: альтернативы, кроме опоры на помощь союзных государств, у П.Н. Врангеля не было. А собственных сил и средств явно не хватало, они были на исходе. Авторитет внешнеполитического ведомства во главе с его руководителем П.Б. Струве осознанно поднимался П.Н. Врангелем: «Необходимо поднять престиж наш, который был уронен не только нашими военными неудачами, но и неудачным представительством, как военным, так и дипломатическим»3. Понимали это и российские представители, в частности, В.А. Маклаков в своем письме к Б.А. Бахметеву от 10 апреля 1920 г. с горечью говорил, что «одно несомненно - Добровольческая армия и вообще армия, идущая на большевизм извне, попросту сказать, Русская Вандея - кончилась; заграница им больше не поверит, а без помощи заграницы они ничего не сделают»4. И это было совершенно реально. Дело в том, что сложилась парадоксальная и почти тупиковая ситуация: Запад был готов признать (еще до новороссийской катастрофы) то или иное русское правительство и оказать ему помощь в более крупных масштабах при условии установления им контроля над более или менее значительной территорией и наведения на этой территории законности и порядка, а антибольшевистские силы не могли этого добиться без серьезных финансовых и материальных вливаний с запада, если речь не могла идти о
введении на территорию России таких контингентов войск союзников, которые могли оказать решающее влияние на ход боевых действий. Ведь, по сути дела, ввод иностранных войск и активное их участие во внутреннем конфликте, даже если бы это было возможно, мог оказать прямо противоположное воздействие на ход событий, придав большевикам ореол спасителей отечества. Но ведь помошь все равно была необходима как никогда прежде.
По сути дела, перед Управлением внешних сношений Южнорусского правительства был поставлен ряд задач, успешное выполнение которых смогло бы как улучшить ситуацию в Крыму, так и укрепить его международное положение в целом. Среди этих задач можно выделить приоритетные: выход на качественно новый уровень дипломатических отношений с мировыми державами; возобновление переговоров о признании крымского правительства правопреемником бывшей Российской империи; поиск новых союзников в борьбе с Советской Россией; защита национальных интересов России на международной политической арене.
Для решения всех поставленных задач необходимо было применять больше гибкости в переговорах, а также постоянно следить за изменениями во внешнеполитических приоритетах стран-союзниц.
Но бесспорно, что одним из важнейших направлений деятельности Управления иностранных сношений стала реализация задачи о признании Южнорусского правительства ВСЮР как единственного законного правопреемника Российской империи. Активные переговоры по этому вопросу велись со всеми странами, в той или иной мере поддерживавшими П.Н. Врангеля. Несомненно, что самой активной из числа держав, сотрудничавших с ВСЮР, являлась Франция. «Франция в этот период заняла более определенную позицию поддержки... не проявила в этом отношении колебаний и заигрываний с Советским правительством. Соглашаясь с мнением верховного совета, что гражданская война в России угрожает спокойствию Европы, она безоговорочно стала на сторону П.Н. Врангеля, оказывая ему не только материальную, но и. политическую помощь»5. Именно эти вопросы и интересовали главу внешнеполитического ведомства Южнорусского правительства П.Б. Струве. В своей переписке с В.А. Маклаковым он не раз затрагивал вопрос об отношении французского правительства к посреднической инициативе англичан, потребовавших в ноте от 2 апреля прекратить борьбу и вступить в переговоры с Советами. На что В.А. Маклаков в конце апреля 1920 г. сообщил, что французский кабинет - против соглашения с большевиками и «никакого давления для сдачи Крыма не окажет», равно как и не предпримет участия «ни в какой подобной медиации, если бы другие ее предприняли»6. И на то были свои веские доводы, ведь занимавший в то время должность председателя совета министров Франции А. Мильеран был убежденным сторонником борьбы с большевиками и сильно расходился с британским премьером Д. Ллойд-Джорджем, примирительно настроенным к советской власти и желавшим восстановить торговые, а постепенно - и дипломатические отношения с новой кремлевской властью. Отвергая возможность признания советской власти, Франция уповала на то, что «Россия нужна ей. не как пища, удобная для экономического поглощения, а как мощный союзник. способный сохранить и поддержать общее политическое равновесие Европы»7. После Первой мировой войны Франция оставалась в изоляции, к ней росло недоверие Италии, и она «болезненно ощущала свое стесненное положение в среде победительниц»8. Стремление французских политиков к воссозданию былого могущества союзной России совпадало с целями Белого движения, в частности -правительства П.Н. Врангеля.
Другим немаловажным фактором, обусловливающим поддержку ВСЮР, стало стремление правительства вернуть займы. Так, к октябрю 1917 г. объем французских капиталов в России оценивался в 732 млн руб., что составляло 32,6% всех иностранных долгов России9. Число держателей займовых облигаций доходило до 3 млн человек10. И все эти займы были аннулированы декретом советского правительства. Довоенный долг России, составлявший 9 млрд руб., возрос в период с 1914 по 1917 г. до
55 млрд руб. и требовал выплат ежегодных процентов в сумме 2,5 млрд руб.11 Так, в своем письме к В.А. Маклакову от 31 марта 1920 г. П.Б. Струве высказывал свои предположения по поводу заинтересованности французов в разработке и добыче угля в Донецком районе, поставках продовольствия из районов Северного Кавказа и юга Малороссии и все это связывал с дальнейшей военной помощью Франции, а также с вопросом о ее «натуральном участии» в добыче угля Донецкого бассейна12. Завуалированность определений официального послания от 1 апреля 1920 г. Управления иностранных сношений о согласовании русских интересов с экономической заинтересованностью союзных держав, и в особенности Франции, в экономических ресурсах России13 не противоречила тезису частного письма П.Б. Струве: «Это будет не безвозмездная помощь, не помощь в кредит, а
сделка.. ,»14. Это лишний раз подтверждает, что в основе внешнеполитических контактов, помимо идеологических и политических, находились экономические интересы.
«Позиция французского правительства в переходный момент имела бы огромное значение для складывающейся южно-русской государственности, т.к. генерал Врангель. и не думал отказываться от патриотической задачи воссоздания России», - считал П.Б. Струве15. Именно создание «автономно устроенной единицы в пределах Крымского полуострова, могущей противостоять всем вооруженным посягательствам извне»16, политическое соглашение всех антибольшевистских государственных образований - все это побудило французское правительство «согласовывать свои действия с правительством Великобритании, дабы поддержать генерала П.Н. Врангеля, предоставляя ему всю необходимую материальную поддержку.»17. Усугубляла это обстоятельство активизация действий на советско-польском фронте, что нашло отражение в телеграмме В.А. Маклакова от 17 апреля 1920 г.: «Французское правительство относится отрицательно к соглашению с большевиками. Сочувствует мысли удержаться в Крыму и Таврической губернии»18. Допуская продвижение поляков, Франция заявляла, что «не допускает мысли о скрытой аннексии ими Приднепровья» или юридическом признании украинского правительства19. Французское правительство осторожно лавировало между русским патриотизмом и украинской самостийностью, осложненной территориальными претензиями Польши. После закрепления П.Н. Врангеля в Крыму Франция стала подталкивать главнокомандующего к ак
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.