Гендерная социология
© 2015 г.
И.Н. ТАРТАКОВСКАЯ
ВОСПРОИЗВОДСТВО ГЕНДЕРНОГО ПОРЯДКА
ЧЕРЕЗ КАРЬЕРНЫЕ СТРАТЕГИИ:
ПОПЫТКА ИНТЕРСЕКЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА
ТАРТАКОВСКАЯ Ирина Наумовна - кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Института социологии РАН (E-mail.: I_Tartakovskaya@mail.ru).
Аннотация. Статья посвящена исследованию трудовых стратегий и ценностей мужчин и женщин, принадлежащих к разным классам и поколениям. В качестве методологии выбран интерсекциональный анализ на основе интервью, полученных в ходе лонгитюдного исследования (1999-2010 гг.). Выделяются шесть социальных групп, сформированных по принципу пересечения критериев гендер-образование-возраст. Показывается, что в результате их взаимодействия образуется некая новая социальная данность, не сводимая к простой механической комбинации различных составляющих. Только в конкретном исследовательском контексте, на микроуровне можно понять, какие именно измерения социальной стратификации релевантны: в разных ситуациях, в разных контекстах они могут играть разную роль, но влиянием ни одного из них невозможно пренебречь. Показывается, как разные измерения социальной иерархии влияют на воспроизводство и изменение российского гендер-ного порядка.
Ключевые слова: гендер • интерсекциональный подход • гендерный порядок • трудовые стратегии • мотивации • социальное неравенство • поколения • социальная мобильность
Целью статьи является сравнительный анализ мотиваций карьерных решений мужчин и женщин разного возраста, принадлежащих к разным поколениям и разным социальным группам. Нас интересует совокупность объективных и субъективных причин, побуждающих их выбрать то или иное рабочее место, покинуть его и перейти на другое, либо выйти в незанятость, а также мотивы, побуждающие их отказаться от той или иной предложенной работы1. Фокус анализа в данном случае связан с тендерными аспектами трудовых переходов и с той ролью, которую они играют в воспроизводстве и трансформациях гендерного порядка современного российского общества. Главная задача статьи состоит в том, чтобы рассмотреть многомерность измерений гендерного порядка, переплетение гендерных иерархий с другими формами социальной стратификации и социальной мобильности.
Термин "гендерный порядок" был предложен Р. Коннеллом [Соппе11, 1987], который понимает под ним всю совокупность институтов и практик, организующих соци-
1 Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 г. В данной научной работе использованы результаты проекта Тендерные стратегии трудовых переходов как фактор благосостояния и социальной защищенности", выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 г.
альные различия полов в конкретном обществе. Коннелл уделяет большое внимание трудовым отношениям как части гендерного порядка. Специфика его подхода в том, что разделение труда по полу не может рассматриваться как изолированная структура: ее следует воспринимать как часть более масштабной модели гендерно-структу-рированной системы производства, потребления и распределения. В основе этой модели лежит не профессиональная сегрегация, а более фундаментальное разделение на оплачиваемый труд в системе рыночного производства и домашнюю работу, и это разделение является структурным базисом современного западного гендерного порядка. Первая сфера устойчиво считается мужской, а вторая - женской, несмотря на все более активное присутствие женщин на рынке труда. Работа в обеих сферах имеет разное культурное значение: в сфере производства работа выполняется за плату, рабочая сила служит товаром, и продукты этого труда предназначены для рынка. Домашний труд выполняется в силу взятых на себя обязательств ("любви, заботы и морального долга"), и продукты его бесплатны.
В российском обществе, прошедшем советский опыт модернизации, модель гендерного разделения труда имеет значительную специфику, поскольку базовым типом женского "гендерного контракта", или легитимного типа гендерного поведения, до сих пор является "работающая мать": большинство российских женщин совмещают свои домашние обязанности с оплачиваемой занятостью на рынке труда [Роткирх, Тем-кина 2007; Соболева, 2004]. Каждой женщине приходится принимать решение о том, каков будет в ее конкретном случае баланс между карьерными амбициями, возможностями заработка и обязанностями заботы, социально предписанной ей в приватной сфере. Эта тема нашла отражение в обширной дискуссии по поводу лежащей на женщинах "двойной нагрузки" - одного из сквозных сюжетов гендерных исследований (см., например, [Crompton, 1999; Berg, Kalleberg, Appelbaum, 2003; Мезенцева и др., 2003]). Впрочем, последние исследования показывают, что в какой-то степени задачи нахождения баланса между работой и домашними обязанностями встают и перед современными мужчинами, по мере того, как они активно вовлекаются в практики отцовства [Авдеева, 2012].
Однако модели трудового поведения зависят не только от гендерной принадлежности, но и от ряда других социальных измерений, таких как раса, класс, особенности национальной и политической культуры и т.п. Следовательно, анализ различий в моральной рациональности должен включать в себя и эти факторы, или хотя бы основные из них: очевидно, что мужчины и женщины разного возраста, с разным семейным статусом, принадлежащие к разным социальным группам, будут строить трудовые стратегии по-разному. При этом ведущим направлением современных гендерных исследований является интерсекциональный подход.
Интерсекциональный подход как методология гендерных исследований начал формироваться во второй половине 1980-х гг. и в настоящее время является весьма влиятельным направлением гендерной теории. Некоторые исследователи считают его "наиболее существенным вкладом женских исследований в социальную теорию" [McCall, 2005: 171]. Суть подхода - социальные статусы, практики, идентичности индивидов и групп рассматриваются как результат сложного взаимодействия множества взаимосвязанных параметров социальной дифференциации, которая рассматривается через призму отношений власти. Соответственно, интерсекциональный анализ предполагает исследование сложных механизмов распределения власти, различающихся в зависимости от контекста, в котором могут актуализироваться те или иные измерения социальной дифференциации. Как правило, наиболее значимыми параметрами признаются класс, гендер и раса (этничность), но большую стратифицирующую роль могут также играть возраст, религиозная принадлежность, состояние здоровья
и др.
Проблема этого подхода заключается, на мой взгляд, в том, что не так просто заранее предположить, какие именно категории стратификации окажутся наиболее релевантными в каждом конкретном случае. Безусловно, добавление каждой новой
категории делает анализ более глубоким и сенситивным, но одновременно порождает и определенные эпистемологические проблемы, которые становятся особенно заметными, когда мы переходим на уровень эмпирических исследований. Каждая из этих социальных переменных пересекается не только с переменной "гендер", но и со всеми остальными. В результате мы получаем чрезвычайно громоздкую модель - количество итоговых групп, как не без сарказма пишут Сили-Харрисон и Худ-Уильямс, по самым скромным подсчетам может превысить своим разнообразием линейку соусов фирмы "Хайнц" [Cealey-Harrison, Hood-Williams, 1998].
Вопрос о выборе количества критериев дифференциации зависит от контекста и задач исследования. Более сложной проблемой, однако, является понимание механизмов их взаимодействия и формирования новых идентичностей, ибо ни взаимодействие, ни взаимосвязь сами по себе не меняют суть участвующих в них агентов: "грузовик и трейлер, будучи сцепленными между собой, продолжают быть грузовиком и трейлером", то есть отдельными предметами, не представляющими собой нового феномена [Cealey-Harrison, Hood-Williams, 1998]. На самом же деле главный аналитический интерес вызывают трансформации социальных категорий, вступивших во взаимодействие, в результате чего и образуется некая новая социальная данность (например, "делающая карьеру молодая мать", "мужчина-инженер предпенсионного возраста", "незамужняя женщина-милиционер" и т.п.), не сводимая к механической комбинации различных составляющих. Только в конкретном исследовательском контексте, на микроуровне можно понять, какие именно измерения социальной стратификации релевантны для того или другого человека или группы, и для такого рода задач лучше всего подходят качественные методы, в частности, глубинные интервью.
Моя собственная стратегия применения интерсекционального анализа состоит в том, чтобы выделить анализируемые группы на основании трех критериев: гендер, образование и возраст. Образование в данном случае служит одним из маркеров классовой позиции, который, безусловно, не определяет ее полностью, тем более в условиях России, но все же косвенно на нее указывает.
Анализ основан на материалах лонгитюдного проекта Тендерные стратегии на рынке труда", выполненного в четырех российских городах (Москва, Самара, Сыктывкар, Ульяновск) в 1999-2001 гг.; в 2010 г. лонгитюд был возобновлен. Проводилось сравнение трудовых стратегий мужчин и женщин, чья жизненная ситуация требовала активных действий на рынке труда. В каждом городе было отобрано по 30 мужчин и 30 женщин; общее число респондентов составило 240 человек. Респонденты опрашивались 4 раза через каждые полгода (первый этап был осуществлен в сентябре 1999 г.). Проводились интервью с путеводителем, содержание которого менялось и уточнялось в зависимости от задач конкретного этапа исследования. Таким образом, мы получили возможность проследить, какие конкретно действия на протяжении двух лет предпринимали люди для улучшения своей позиции на рынке труда и как эти действия соотносились с их семейными обязанностями, гендерной идентичностью, ценностями и мотивациями.
Основным методом анализа был сравнительный подход, как это и предполагает логика интерсекционального исследования. Формирование социальных структур и процессы трудовой мо
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.