поставление текстов музыкальных постановок итальянских гуманистов и их переводов далматинскими авторами XVI в. - Гекторо-вичем, Гундуличем и другими показало, что авторы переводных хорватских сочинений предпочитали не упоминать своих источников, продемонстрировало вольное отношение к протографам - к их стихотворным размерам, образам, описаниям, максимальное приближение итальянских текстов к собственным песенным образцам. Необычный ракурс исследования культурной и общественой жизни Дубровника XVIII в. нашла Л. Мурай. Обратившись к практике (возникшей во многом под влиянием французской моды) салонных и семейных театральных постановок, а также представлений рождественских пасторалей в женских монастырях, автор акцентирует внимание на социальном аспекте этой сферы театральной жизни. Она видит в объединявшихся в процессе работы над спектаклями авторов, постановщиков, актеров и их зрителей своего рода сообщества, в которых важная роль (на всех уровнях подготовки и исполнения) принадлежала женщинам, находившим, таким образом, свою нишу для реализации социальной активности.
В статье Т. Юркич-Свибен собранный автором материал о еврейских музыкантах
в Хорватии, в основном относящийся к периоду от конца XIX до начала 40-х годов XX в., дал повод для рассуждений о месте еврейской культуры на западнобалканских территориях, начиная уже с первых веков н.э., и о степени восприятия в еврейской среде хорватской культуры (равно как и обратного процесса) в более позднее время.
Среди других материалов сборника -статьи по отдельным вопросам фольклористики, истории археологии, педагогики и пр. При всей неизбежной в изданиях такого рода мозаичности содержания, тематическом разбросе, неравнозначности представленного материала, новый журнал интересен именно с точки зрения выбора приоритетных сюжетов для изучения и их интерпретации, демонстрации новых подходов и тенденций в гуманитарных исследованиях Хорватии последнего времени. Вместе с тем само появление нового издания обнаруживает наличие определенного запроса хорватского общества, обусловленного развитием самостоятельного государства, с одной стороны, и его вхождением в единое европейское пространство -с другой.
© 2012 г. О.А. Акимова
Славяноведение, № 4
East and West: History and contemporary state of Eastern studies. Warsaw, 2009. 335 p.
Восток и Запад: история и современное состояние восточных исследований
Название сборника, выпущенного в Варшаве и содержащего материалы проходившей там в октябре 2008 г. конференции, может ввести в заблуждение российских читателей. Он посвящен истории и сегодняшнему состоянию исследований обширного региона, в который входит территория бывшего СССР и стран Восточной Европы. Но в нашем понимании Восток находится не в Москве и не в Минске, и уж тем более не в Вильнюсе или Варшаве. Тот факт, что польские специалисты относят этот регион к Востоку и называют русские/ славянские и восточноевропейские исследования (Russian/Slavic and East European
studies) «восточными», объясняется тем, что за основу взяты политико-географические критерии. Подчеркивая, что «Восток» в данном случае включает в себя бывшие страны так называемого реального социализма в противоположность «западным демократиям», авторы введения Я. Ма-лицки и Л. Заштовт указывают также на историческую принадлежность большей части региона к греко-православной цивилизации (с. 5). Таким образом, геополитические соображения, столь характерные для региональных исследований (area studies) времен холодной войны, не только остаются в силе, но и некоторым обра-
зом обозначают позицию организаторов конференции.
Однако несмотря на подчеркнутость барьера между Востоком и Западом, заявленную в названии, само научное мероприятие явно продемонстрировало созвучную дню сегодняшнему открытость. В конференции приняли участие исследователи из европейских стран и США, представители разных поколений - от «первопроходцев» послевоенной зарубежной русистики Р. Пайпса и А. Валицкого до совсем молодых, только начинающих свою научную карьеру. Заметно многообразие и в дисциплинарном отношении, хотя преобладает все-таки история, которая и в советское время занимала ведущее положение в региональных исследованиях. В итоге перед нами разворачивается многомерная панорама, охватывающая множество стран, от Грузии до США (хотя в центре этой воображаемой географии, по вполне понятным причинам, находится Польша), и затрагивающая глубинные временные пласты, не оставляя также своим вниманием и современность.
Первую часть сборника «Историография: Люди и институции» открывает статья американского историка польского происхождения Р. Пайпса «Бегство от свободы», посвященная сегодняшним представлениям населения России о себе и о месте своей страны в мире. И хотя давно известная концепция маститого советолога о том, что приверженность русского народа авторитаризму имеет глубокие исторические корни, по-прежнему вызывает большие сомнения, с его пессимистическим прогнозом, основанным на материалах социологических опросов, трудно спорить. По-настоящему живой интерес вызывает помещенная далее работа А. Валицкого, крупного историка и философа, специалиста в области истории идей. Это интеллектуальная биография, в которой он подводит итоги своей научной карьеры, начавшейся в Варшавском университете в конце 1940-х годов и продолжившейся на Западе в 1980-е. В центре внимания исследователя находились такие проблемы, как славянофильство и западничество, идеи русского народничества, история марксизма. Работу дополняет список монографий Валицкого, опубликованных на польском, английском, русском и других языках, которые по праву вошли в «золотой фонд» русистики.
Обзор развития германоязычной историографии России на протяжении ХХ в.
дан в статье известного историка из Австрии А. Каппелера, который подчеркивает изначально тесную связь истории и политики в этой области исследований, ослабевшую только после крушения коммунизма. В то же время он отмечает: с окончанием холодной войны Германия, являвшаяся европейским форпостом в идеологическом противостоянии двух сверхдержав, утратила свой статус, что привело к сокращению рабочих мест и снижению авторитета германоязычных ученых в мировом научном сообществе (с. 59-60). Значение этой в высшей степени информативной статьи трудно переоценить, учитывая тот факт, что, как справедливо заметил автор, знание немецкого языка неумолимо сокращается. Влияние крушения коммунизма на изучение историками «национального вопроса» в России и странах бывшего Восточного блока рассматривается и в статье Т. Викса (США). Тематически к ним примыкает статья литовского историка Д. Сталюнаса, помещенная, однако же, во второй части сборника «Восточные исследования: Россия и Восточная Центральная Европа». Сталю-нас проследил траекторию развития историографии императорской России в Литве на протяжении ХХ в., отмечая, что она изначально строилась как антипольская, и в меньшей степени - как антироссийская. Расцвет исследований по истории Литвы в рамках Российской империи начался после провозглашения независимости в 1990 г., и новые тенденции, преодолевающие этноцентристский подход, автор признает достаточно многообещающими (с. 136).
Исключительный интерес представляют три статьи, посвященные персоналиям. А. Новак (Польша) сопоставляет взгляды на русскую революцию Е.Х. Карра и Р. Пайпса, отдавая предпочтение исследовательским стратегиям последнего. М. Фи-липович (Польша) в статье «Уникальный феномен Михаила Карповича» дал портрет известного русского историка-эмигранта, много сделавшего для основания американской русистики. Л.Е. Горизонтов (Россия) на основе мемуаров М.К. Дзевановского осветил состояние восточноевропейских исследований в Гарвардском университете в годы холодной войны.
Не менее интересны и конкретно-исторические работы, помещенные во втором разделе, в частности, статья В. Завадского (Великобритания) о «польском вопросе» в России в царствование Александра I (18011825), который оказался на повестке дня
в результате разделов Польши в XVIII в. А. Тихомиров (Польша/Беларусь) обратился к очень мало известному у нас феномену «западнорусизма» в общественной и научной жизни Белоруссии. Возникшее во второй половине XIX в. на западных окраинах Российской империи идеологическое течение (ассоциировавшееся прежде всего с именем историка М. Кояловича) было достаточно сложным и разобщенным, но имело отчетливую антипольскую составляющую. Его целью являлась консолидация «Западной Руси», в которую включались Белоруссия, Украина, Литва и иногда Галиция. Экономические изменения в Западной Белоруссии в связи с проводившейся там в 1944-1953 гг. коллективизацией рассматриваются в статье Я. Шумского (Польша). Завершает раздел статья Я. Хольцера и В. Глоушека (Чехия) «Так называемые восточные исследования и чешская политическая наука». В ней в свете изменения традиционных концепций после 1989 г. анализируются работы чешских политологов, посвященные советской и постсоветской России и ее сателлитам.
Третья часть тома включает статьи, посвященные проблемам идентичности и исторической памяти. В статье Э. Качиньской (Польша) «О невыносимой легкости создания мифов» доказывается, что «черная легенда» о Сибири по-прежнему присутствует в памяти и коллективном сознании поляков. Исследование Р. Радзика (Польша) посвящено национальному сознанию в современной Белоруссии. Автор рассматривает его в контексте белорусской исторической традиции, включающей также и сравнительно новый коммунистический компонент, который активно культивируется режимом Лукашенко. М. Ниендорф (Германия) рассмотрел перспективы крестьянских исследований после распада СССР и поставил ряд вопросов, требующих дальнейшего изучения. В статье М. Рябчука (Украина) анализируется политизация памяти о Второй мировой войне в контексте борьбы «двух дискурсов, двух исторических нарративов, двух представлений о том, чем была, чем является Украина и чем она должна стать» (с. 259). Автор строит свою работу на противопоставлении двух идеологических проектов: украинского националистического (которы
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.