ЕЛЕНА ПАПКОВА, МАРИЯ ЧЕРНЯК
Всеволод Иванов: путь к читателю XXI в
К 120-летию со дня рождения
24 февраля 2015 г. исполняется 120 лет со дня рождения русского писателя ХХ века Всеволода Вячеславовича Иванова. Его творчество, рассмотренное без изъятий и купюр, взятое в целостном контексте эпохи, позволяет не только постичь своеобразие творческого пути талантливого прозаика, но и представить некоторые обобщённые черты литературного процесса 1920-50-х годов, его внутреннюю конфликтность, сложность и неоднозначность.
Елена Алексеевна Папкова, кандидат филологических наук (ИМЛИ РАН), Москва
Мария Александровна Черняк, доктор филологических наук (РГПУ им. А. И. Герцена), С.-Петербург
К сожалению, лишь сегодня в полной мере мы можем осознать горькую правоту слов В. Шкловского, признававшегося: «Я в долгу перед Всеволодом, не написав прямо и внятно, какой он большой писатель и как в нём время не узнало своё же собственное будущее. Время мало дорожило такими людьми, как он. Казалось времени, что оно будет рождать гениев непрерывно».
Вс. Иванов, активно присутствующий в литературном процессе, считался «советским классиком», произведения которого постоянно переиздаются, а сам автор неизменно награждается различными премиями в области литературы. Но такое благополучное, на первый взгляд, существование было одним из многочисленных советских мифов. Творчество писателя оказалось не только беспощадно урезанным (любимые и значимые для Иванова романы «Кремль, «У», фантастические повести и др. оставались в письменном столе) — нарушилась иерархия «проходных», подчас написанных в угоду времени и особенно важных для самого автора произведений; последовательность «разрешённых» произведений не соответствовала истинной последовательности их создания, нарушилась художественная преемственность, целостность творчества писателя. Об этом очень точно писал В. Шкловский: «Его меньше издавали, больше переиздавали. Его не обижали. Но, не видя себя в печати, он как бы оглох. Он был в положении композитора, который не слышит в оркестре мелодии симфоний, которые он создал. <...> В театре шёл "Бронепоезд'!В столе лежали написанные, непринятые
пьесы. Всеволод был заключён в своём прошлом, при жизни произведён в классики. У входа в его жизнь поставили каменные ворота из лабрадора... Лабрадор загораживал жизнь». Эти слова В. Шкловского заставляют задуматься о том, сколько в послереволюционной литературе таких судеб «оглохших композиторов».
К сожалению, можно с уверенностью сказать, что имя писателя немного скажет современному молодому читателю. Скорее образованный человек назовёт имя его сына — Вячеслава Всеволодовича Иванова, академика РАН, выдающегося учёного-филолога и культуролога, чьё становление, по его собственным словам, определил отец. В послесловии к книге «Неизвестный Всеволод Иванов: материалы биографии и творчества» (М.: ИМЛИ РАН, 2010), в которую вошли неизвестные и малоизвестные произведения Вс. Иванова из различных архивов и периодики, Вяч. Вс. Иванов писал: «Когда несколько десятилетий назад началось медленное постепенное переоценивание всего литературного наследия советской эпохи, естественно, на первый план выдвинулись те <...> писатели, <...> кого, как Булгакова и Платонова, очень мало печатали и не вносили ни в какие официальные списки почитаемых и преподаваемых авторов». Казалось бы, к Вс. Иванову это не имеет отношения. Но, как это ни парадоксально, в творческой судьбе этого писателя соединились противоположности. Как уже говорилось, повесть «Бронепоезд 14-69» и особенно одноименную пьесу 1927 года, действительно, издавали и переиздавали (всегда с большими искажениям редакторского
-
'^Эйай Д ЛО #01 [235]
2015
и цензурного характера), ставили в театрах, вносили в школьные и университетские учебные программы. Другие — а это романы, повести, рассказы, пьесы — либо вовсе не печатались и частично опубликованы посмертно, либо, изданные в 1920-е гг., подверглись истребительной критике и в своём первоначальном виде до сих пор не знакомы широкому читателю. Так, например, произошло с лучшей книгой Иванова «Тайное тайных», автора которой после издания в 1926 г. обвинили в грехах буржуазности, фрейдизма, мистицизма и упадничества (есенинщины). Лишь в 2012 г. эта книга блистательных рассказов и повестей писателя была названа литературным памятником первого пореволю-
рассказы Иванова раскрывают перед читателем «тайное тайных» души человека: его отчаяние и веру, любовь и разочарования, утраты и спасение. Само заглавие книги в то время было вызывающе дерзким. В атмосфере утверждения непримиримых классовых противоречий Иванов брал на себя смелость заговорить о тайнах человеческой души, которую, как этого ни хотели идеологи нового атеистического государства, нельзя было «расписать по клеточкам, как географическую карту» (слова одного из известных психологов и педагогов 1920-1930-х гг. А. Залкинда). «В иррациональной природе героев Иванова открывалась не только страшная бездна человеческой натуры, но и взрастали начала всечеловеческие (любовь, материнство), которые размывали социально-классовые установки эпохи», — так написала о «Тайном тайных» член-корреспондент РАН Н. В. Корниенко, ставшая у истоков нового этапа изучения творчества Иванова в 2000-е гг. в Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН.
ВСЕВОЛОД
Н Ы X
ционного десятилетия и впервые без искажений переиздана в знаменитой академической серии «Литературные памятники». Именно её хотелось бы назвать первой среди произведений Вс. Иванова, которые постепенно возвращаются в большую русскую литературу. Ошельмованная, но самая любимая, по признанию автора, книга стала сокровенным Словом писателя о душе народа на трагических переломах, которыми так «богата» история России. Входивший в литературу накануне революции, идеологи которой поставили своей глобальной задачей изменить исторический путь страны, Иванов стремился отразить в книге разрушение национальных идеалов и святынь и его страшные последствия для судьбы народа. Яркие, новеллистически заострённые, написанные блестящим психологом и стилистом
пределами оценили по-разному. Мало кому известно, что в 1930 г. в первой советской литературной энциклопедии, изданной печально знаменитой Коммунистической Академией, творчество «позднего Иванова» называлось «чуждым социалистической революции». Тот путь, который был на родине определён как «путь деградации» (Вяч. Полонский, 1929 г.), в критике русского зарубежья был понят совершенно иначе. «Путь, проделанный Ивановым — от внешнего бытовизма к изображению внутренней драмы человека, от радостного опьянения борьбой и движением революции к невесёлому взвешиванию её ценностей, — соответствует всему развитию советской литературы, за пятнадцать лет своего существования сменившей натурализм героического стиля на психологизм и моральную тревогу», — писал М. Слоним в изданных в Париже в 1933 г. «Портретах советских писателей».
Трудно сказать, было ли когда-либо у Вс. Иванова «опьянение движением революции». «Партизанские повести», опубликованные в Петрограде в 1921-1922 гг., передавали надежды на
Р^ВЕНИС* \ ИЗДКГМЬСТВО
Книга «Тайное тайных» подводила итоги 10-летней писательской деятельности Вс. Иванова, в 1916 г. в Сибири начинавшего свой творческий путь со стихотворений, очерков, рассказов, сказок и легенд, часто основанных на региональном фольклоре, — тенденция, сохранившаяся в художественной практике писателя на долгие годы. Результаты этого пути в Советской России и за её
новую — народную, «хрестьянскую», как они её называли, — власть ивановских героев, сибирских мужиков. Но уже в последней из них, «Цветные ветра», крестьянин Каллистрат, в «окаянное время» примкнувший к отряду красных партизан, покидает его и возвращается к тому, что наиболее дорого и подлинно важно, — к земле, к пашне. «Тут тебе народ жалится, а ты гришь — бей. <...> Любовь надо для люду», — безуспешно спорит Каллистрат с большевистским комиссаром.
#01 [235] 2015 Д ЛО
Что думал об исторических катаклизмах ХХ в. сам Вс. Иванов, которому довелось пережить в 1917-1920 гг. в Сибири, непосредственно наблюдая, стремительную смену правительств, ни одно из которых не стало подлинно народным: комиссаров Временного прави-
>
тельства, Советскую власть, Временное Сибирское правительство, власть Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака и вновь Советскую власть? За время недолгого пребывания в рядах социал-революционеров (эсеров) и социал-демократов-интернационалистов в 1917 г. (большевиком ни тогда, ни потом не стал) он, думается, разуверился и в партийной правде, и в партийных устроителях идеального общества. О нём оставалось только мечтать героям-мужикам его рассказов начала 1920-х гг., которые, разочаровавшись в Коммунии, отправлялись искать то хлебородные «спокойные земли» («Лоскутное озеро»), то благословенную «Полую Арапию», где «хлебушко спеет» («Полая Арапия»), то чудесный город Верный, как сокровенный град Китеж, «скрывшийся от мук под водой» («Жаровня архангела Гавриила»). Эти и другие рассказы, которые создавались писателем на основе народных утопических легенд, написаны им в период страшного голода в Советской России — в 1921-1922 годы.
Показательны слова, записанные Ивановым в дневнике: «Я не встречал другого, кто бы с такой верой верил в невозможное: возможность перестроить мир и человека». Это сказано
об А. М. Горьком — учителе, близком человеке, в масштабных литературно-издательских проектах которого (например, в организации Первого съезда советских писателей) Иванов считал своим долгом участвовать, хотя далеко не всегда принимал их. Казавшиеся в советскую эпоху такими ясными отношения Вс. Иванова с Горьким, как и с другими выдающимися его современниками — А. Платоновым, М. Шолоховым, И. Бабелем, А. Толстым, С. Есениным, Н. Клюевым, точки пересечения в творчестве писателей, их письма и воспоминаниями, ставшие доступными после открытия многих архивов, — всё это когда-то предстоит понять и осмыслить, так же как ещё далеко не скоро откроется перед нами во всей своей глубине и сложности сове
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.