МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, 2010, № 1, с. 14-25
ВЗАИМОСВЯЗЬ ЯДЕРНОГО РАЗОРУЖЕНИЯ И НЕРАСПРОСТРАНЕНИЯ*
© 2010 г. А. Арбатов
Опыт почти 40-летних переговоров о сокращении ядерного оружия (ЯО) позволяет непредвзято оценить степень выполнения ядерными государствами своих обязательств по первой части ст. VI Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Можно констатировать, что, с одной стороны, переговорные процессы по контролируемому ограничению и сокращению ЯО между главными ядерными контрагентами с периодическими перепадами интенсивности, казалось бы, соответствовали обязательствам по ст. VI ДНЯО. С другой стороны, мотивы этих переговоров и соглашений были мало связаны с обязательствами сторон по ДНЯО, хотя нередко и приводились ими в качестве доказательства своей приверженности этому Договору. Кроме того, в стороне от этих процессов оказывались остальные ядерные государства.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ
В целом, за два десятилетия после окончания холодной войны с 1991 г. (заключение Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений, СНВ-1) и по 2012 г. (срок выполнения Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов, СНП) великие державы, главным образом Россия и США, сократили и планируют сократить свои стратегические и оперативно-тактические ядерные боезаряды примерно на 80% - как по договорам, так и в одностороннем порядке.
Масштабы этих сокращений весьма впечатляют, но то же относится и к количеству остающихся ядерных вооружений (порядка 10 000 боезарядов в боевом составе всех ядерных держав). Дальнейшие перспективы переговорного процесса о более глубоких сокращениях ядерных вооружений на сегодняшний день далеко не ясны. Открытый отказ великих держав в прошедшие годы от про-
АБРАТОВ Алексей Георгиевич, член-корреспондент РАН, руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН (arbatov@imemo.ru).
* Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ (грант № 09-03-00809а/Р).
должения переговоров по ядерному оружию стал беспрецедентным нарушением ст. VI ДНЯО. Откровенное усиление опоры на ЯО в обеспечении своей безопасности, отказ от ряда прошлых соглашений - явились вопиющим нарушением духа этого Договора.
В этой связи возникает извечный и принципиальный вопрос: если бы США и СССР/Россия, начиная с 1968 г. и по настоящее время, с привлечением трех других ядерных держав ("узаконенных" по ДНЯО), целеустремленно вели переговоры об ограничении и сокращении ядерного оружия, и если бы сокращения последнего за минувшие десятилетия были значительно глубже - то остановило бы это Израиль, ЮАР, Индию, Пакистан, КНДР от разработки и принятия на вооружение ЯО? Устранило бы это ядерные программы Ирака, Ливии, Сирии и предполагаемые военные планы Ирана и других возможных последователей примера КНДР?
Поскольку история не знает сослагательного наклонения, ответ на поставленный вопрос может быль лишь в виде гипотез. Скептики и противники ядерного разоружения в Вашингтоне, Москве и ряде других столиц безапелляционно отрицают такую взаимосвязь. Более того, нередко утверждают они, сокращение ядерных вооружений США, СССР/России, Великобритании, Франции и Китая до нескольких сотен или десятков ядерных боезарядов только усилило бы стимулы к распространению, поскольку сделало бы относительно менее сложным достижение пролиферантами уровня ядерных вооружений "большой пятерки". Дополнительным аргументом против ядерного разоружения является то, что для выполнения своих обязательств по второй части ст. VI ДНЯО (о подготовке и последующем заключении договора о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем), члены Договора сделали не очень много1.
1 В порядке оговорки, можно привести ряд конвенций по другим видам оружия массового уничтожения (ОМУ) и Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) от 1990 г., а также региональные соглашения о безъядерных зонах и по ограничению обычных вооружений, равно как
Напротив, сторонники сокращения и ограничения ядерных вооружений доказывают, что это имело бы ощутимый эффект в плане ядерного нераспространения. В частности, на всех Обзорных конференциях по ДНЯО большинство неядерных стран - членов Договора неизменно выдвигают этот аргумент и обвиняют ядерные державы в невыполнении обязательств по ст. VI ДНЯО.
Представляется, что, как всегда, реальная жизнь намного сложнее, чем линейные логические построения по принципу "да-нет" и, тем более, чем политические позиции государств на международных форумах.
Несомненно, что стимулы к обретению государствами ЯО гораздо более многообразны и противоречивы, нежели просто подражание примеру ядерных держав. Основные мотивы руководства тех или иных стран в пользу создания ЯО связаны с соображениями внешней безопасности, престижа на мировой арене, популярности внутри своих стран или получения внешнеполитических уступок от других держав за отказ от ядерных программ или их ограничение. Ни одному из этих мотивов ДНЯО не адресован прямо и эффективно, то есть в смысле предоставления взамен приобретения ЯО более заманчивых плодов в названных сферах - или перспектив больших экономических и политических издержек в обратном случае. Также и договоры великих держав по ядерному разоружению вовсе не обязательно прямо воздействуют на все названные стимулы.
Можно с достаточной степенью уверенности полагать, что в период существования ДНЯО, скажем, Израиль и ЮАР сделали свой ядерный выбор вне всякой связи с концепцией, заложенной в ст. VI. В случае с Индией эта взаимосвязь несколько более ощутима, поскольку ее решение о создании ядерного оружия, помимо внешне статусных и внутриполитических стимулов, было обусловлено страхом перед растущей безо всяких ограничений военно-экономической и ракетно-ядерной мощью КНР в ситуации утраты гарантий безопасности со стороны СССР. Решение
принятые меры доверия, соглашения о ликвидации противопехотных мин и пр. Но все эти меры имели ограниченный характер как по предмету соглашений, так и по географическому охвату и никак не увязывались в комплексную программу всеобщего и полного разоружения. Кроме того, дальнейшее наращивание потенциала обычных вооруженных сил и вооружений, обширная мировая торговля оружием, разработка принципиально новых систем оружия едва ли свидетельствуют о намерениях стран мира двигаться к этой цели, которая теперь исчезла даже из лексикона официальных международных документов.
Пакистана последовать этому примеру в первую очередь направлялось на противостояние Индии, и во вторую - прикрывалось идеологическими аргументами ("исламская бомба"), то есть мало ассоциировалось с VI статьей.
Поскольку речь идет об уроках "ядерных историй" Северной Кореи и Ирана, можно предположить следующее. Для Пхеньяна главным стимулом к развитию военной ядерной программы был страх за выживание политического режима. Ему угрожали: во-первых, проигрыш в экономическом и социально-политическом соревновании с Югом, усугублявшийся экономическими санкциями Запада; во-вторых, вероятность военного удара США, причем с применением, прежде всего, обычных вооружений; в-третьих, растущая политическая изоляция и превращение в презираемое "государство-изгой" в глазах мирового сообщества. Утрата формальных и фактических гарантий безопасности со стороны СССР и КНР и сведения о военных ядерных экспериментах Южной Кореи, видимо, стали для КНДР окончательным аргументом в пользу обретения ЯО.
Программа создания ядерного оружия в этих условиях стала рассматриваться в Пхеньяне как гарантия безопасности от внешней угрозы, козырь в торге за экономические и политические уступки Запада, средство поднятия престижа режима в мире и внутри страны. Вероятно, также, что для Ким Чен Ира после смерти отца бомба стала способом укрепить свою опору на военную, партийную и научно-промышленную элиты. Очевидно, что ни на один из приведенных факторов политики КНДР ядерное разоружение США и СССР/России не оказало бы никакого позитивного воздействия в плане нераспространения.
Что касается Ирана после падения шаха, то стимулом его ядерной программы (в ее звеньях возможного военного назначения), вероятнее всего, явился страх перед Ираком, который разрабатывал ядерное оружие и вел против Ирана войну с применением химического оружия и тактических ракет в 80-е годы минувшего века. После окончания войны на передний план вышла угроза возможного применения силы со стороны США (особенно с приходом республиканской администрации в 2000 г.) и Израиля (необъявленной ядерной державы), а также соображения регионального и мирового статуса и престижа. Последние были связаны с созданием ЯО в соседних Индии и Пакистане и со все более настойчивой заявкой Тегерана на роль лидера всего исламского мира после поражения Талибов в Афганистане, Саддама Хусейна в Ираке и ввиду растущей не-
устойчивости режимов в Пакистане и Саудовской Аравии.
И в этом случае, на первый взгляд, ядерное разоружение США, РФ и других великих держав сообразно ст. VI ДНЯО едва ли повлияло на иранскую программу в ее вызывающих подозрение аспектах.
ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ВЗАИМОСВЯЗЬ
Но при более глубоком анализе нужно признать, что позитивная связь все же имела место и сохраняется, но не прямолинейная, а гораздо более сложная и тонкая.
Во-первых, речь идет об общей атмосфере восприятия международной безопасности, в которой те или иные государства определяют свое отношение к ядерному оружию, какими бы конкретными и индивидуальными факторами это отношение ни диктовалось в каждый данный момент. Едва ли можно считать случайным совпадением, что интенсивные переговоры по ядерному разоружению и реальные сокращения ЯО (Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД), договора СНВ-1, СНВ-2, рамочный Договор СНВ-3, Соглашения о разграничении систем ПРО, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), односторонние сокращения тактических ядерных вооружений США и СССР/РФ) происходили в период вступления в ДНЯО порядка 40 новых стран, в том числе двух ядерных держав - Франции и КНР. Договор получил бессрочное продление
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.