нье>». Затем точно так же сравниваются и значения самих членов синонимического ряда. В результате мы получаем четкое представление о том, как язык концептуализует соответствующий фрагмент внеязыковой реальности. Имея такое описание, при желании можно проводить сопоставление с другими языками или строить разного рода культурологические или иные интерпретации. Кстати, вранье именно как культурно-специфический концепт, реконструируемый на основе языковых данных, подробно описано в работе А.Д. Шмелева «Вранье в русской языковой картине мира» (Логический анализ языка. Между ложью и фантазией. В печати)3.
Можно назвать и еще некоторые проблемы, типичные для концептологических работ и представленные, в частности, в статье об обмане, как, впрочем, и во многих других статьях «Антологии». Это, например, проблема ис-
3 Разумеется, альтернативные семантические описания можно было бы привести для большой, если не для большей части рассмотренных в книге слов. Данный фрагмент я привожу лишь как иллюстрацию возможности иного подхода к анализу значения языковых единиц.
пользования паремиологического фонда для изучения концептов. Так, для характеристики концепта лжи/обмана использованы 150 паремий (75 русских и 75 английских) (с. 133), но мы не знаем, что это за единицы: в подобных исследованиях часто используются пословицы, взятые из словарей и т.п. и реально не функционирующие в современном языке, не известные его носителям. Но участвуют ли они в этом случае в формировании концепта?
Можно было бы продолжать перечислять проблемы, с которыми сталкивается область науки, в рецензируемой книге называемая кон-цептологией, но я перейду к выводам.
Очень хорошо, что лингвистика стремится расширять свои горизонты, привлекая данные других наук и используя их инструментарий. Но было бы жаль, если бы на этом пути она растеряла собственный инструментарий и пренебрегла собственными достижениями. Современная семантика уже довольно много знает о смысле языковых выражений, и рутинное семантическое описание подчас бывает более концептуальным, чем «концептологический» анализ.
И.Б. Левонтина
W. Wysoczanski. Jezykowy obraz swiata w porownaniach zleksykalizowanych. Na materiale wy-branych jezykow. (= Acta Universitatis Wratislaviensis < 2888). Wrocl aw: Wydawnictwo Uniwer-sytetu Wrocl awskiego. 2006. 402 s.
Последние два десятилетия в лингвистике прошли, как известно, под знаком поисков так называемой «языковой картины мира», с мощным упором на постижение национальной специфичности лексики и фразеологии. Тон в этих поисках задавали труды двух известных польских лингвистов - Е. Бартминьского и А. Вежбицкой. Не случайно поэтому и рецензируемая монография «Языковая картина мира в лексикализованных сравнениях» принадлежит перу исследователя Вроцлавского университета Владимира Высочаньского. Исходя из концепций своих предшественников, автор сосредоточил свои усилия на одном из самых динамичных и по образности прозрачных блоков языковой системы - славянских и европейских языковых сравнениях. Уже сам выбор материала для когнитивного «просвечивания» весьма удачен, ибо компаративы во всем мно-гоцветии передают как своеобразие, так и общие особенности культуры.
Весьма разумно автором избраны для фронтального исследования не все языки необъятной Славии, а типичные «репрезентанты» всех трех языковых групп: восточнославянской
(русский), западнославянский (польский) и южнославянской (сербский/хорватский). Сравнения этих языков исследуются последовательно, педантично и детализировано - с достаточно широким подключением не только материала литературных языков и разговорной речи, но и диалектизмов и фольклоризмов. Но и читатель-славист, и лингвист, интересующийся фразеологией неславянских языков, найдет в книге В. Высочаньского апелляции ко многим другим языковым пространствам. Кроме немецкого, французского, английского, автор оперирует и оригинальными примерами из болгарского, кашубского, голландского, грузинского, греческого, итальянского, молдавского, румынского, абиссинского, арабского, египетского, калмыцкого, малайского, персидского, турецкого, чувашского, индийских, африканских и других языков (с. 32-33 и др.). И такие параллели - пусть и весьма далекие от избранной для конкретного анализа языковой «троицы», помогают объективно оценить квоту общего и индивидуального, типологического и генетического, активного и пассивного в избранном компаративном массиве. Более то-
го, такой фронтальный анализ дает автору серьезные аргументы для пересмотра основополагающей традиционной «троичной» классификации современных языков. Вместо нее В. Высочаньский предлагает двучленное распределение славянских языков, основанное именно на принципе отражения языковой картины мира в зеркале сравнений, а именно - Sla-via Latina, к которой относится Польша и Хорватия, и Slavia Ortodoxa, к которой относятся Россия и Сербия (с. 359). Композиция рецензируемой книги полностью отражает ее нацеленность на реконструкцию языковой картины мира. В ее 1-й части - «Сравнение. Языковая картина мира» (с. 19-87) рассматриваются собственно фразеологические проблемы, относящиеся к устойчивым сравнениям как языковым единицам: терминологическая интерпретация компаративов, их классификация, соотношение с другими воспроизводимыми единицами, формальная и семантическая структура, вариантность, синонимия и т.д. Особо освещены разные аспекты отношения компаративов к языковой картине мира - гносеологические проблемы соотношения языка, мышления с действительностью, языковой и культурный релятивизм, наивная и научная языковая картина мира, прототипы в языковой картине мира, стереотип как знак языковой картины мира.
2-я, весьма объемная часть книги (с. 89-349) представляет собой детализированную аналитическую классификацию идеографических блоков, покрываемых устойчивыми сравнениями анализируемых языков. Во многом эта классификация опирается на языковой материал, представленный в монументальном словаре народных стереотипов под ред. Е. Барт-миньского [Sfownik stereotypów 1996; 1999], что подчеркивается неоднократно самим автором монографии (с. 91, 92 и др.). Показательно, что несмотря на определенную избирательность семантики устойчивых сравнений и их конно-тативную маркированность, они практически покрывают всю дробную сетку этой «картинной» классификации. Вот лишь самые общие ее рубрики в компаративном освещении:
I. ПРИРОДА.
1. Космос, атмосферные явления: 1.1. Мир:
1.1.1. Небо. 1.1.2. Земля. 1.1.3. Вода.
2. Растения.
3. Животный мир.
II. ЧЕЛОВЕК.
1. Индивидуально-личностный масштаб: 1.1. Представители человеческого рода. 1.2. Сфера «телесности». 1.2.1. Строение тела.
1.2.2. Внешний вид. 1.2.3. Рождение, жизнь. 1.2.4. Функции, состояние тела, восприятие, чувства. 1.2.5. Еда, питье. 1.2.6. Одежда, обувь. 1.2.7. Чистота, гигиена. 1.2.8. Здоровье, болез-
ни, физические недостатки. 1.2.9. Смерть. 1.3. Сфера психики и ума. 1.4. Наука о природе мира, познание мира.
2. Общественная организация человеческой жизни. 2.1. Отношения между людьми. 2.2. Имущественное состояние. 2.3. Нарушение морально-этических норм, преступление и наказание. 2.4. Социальная структура и общественная деятельность. 2.5. Трудовая деятельность. 2.6. Традиционные сферы деятельности человека. 2.7. Военное дело. 2.8. Транспорт. 2.9. Урбанизация и индустриализация. 2.10. Образование, наука, воспитание. 2.11. Искусство, творческая и культурная деятельность. 2.12. Обычаи, обряды.
III. БОГ, ВЕРА, ПОВЕРЬЯ, РЕЛИГИЯ.
1. Бог, боги, божества.
2. Сферы мира в поверьях, религиях: 2.1. Потусторонний мир. 2.2. Небо. 2.3. Рай. 2.4. Ад. 2.5. Иные мифологические, сказочные существа.
3. Вера, религия: 3.1. Вера, символы веры, открытые истины, догматы. 3.2. Библейские персонажи. 3.3. Основатели религии. 3.4. Приверженцы религии, апостолы, атеисты, иноверцы. 3.5. Святые. 3.6. Религиозные тексты, канонические молитвы. 3.7. Литургия, праздники, религиозная практика. 3.8. Предметы литургии. 3.9. Церковная иерархия. 3.10. Вспомогательные церковные учреждения. 3.11. Религиозные сообщества и монашеская жизнь монастырей.
Как видим, основная часть книги В. Высо-чаньского является весьма ценной самостоятельной лексикографической разработкой славянских устойчивых сравнений по идеографическому принципу. Теперь, когда - параллельно с рецензируемой монографией - в свет вышли достаточно обширные словари устойчивых сравнений чешского [SCF 1983], русского [Мокиенко 2003; Мокиенко, Никитина 2007] и восьми славянских языков [Fink-Arsovski 2006], построенные по алфавитно-стержнево-му принципу, можно перейти к комплексному анализу славянских компаративов на новой основе.
Нужно подчеркнуть, что именно углубление в конкретный языковой материал и прекрасное знание многих языков автором рецензируемой книги, как это ни парадоксально, дает - во всяком случае имплицитно - весьма ценную аргументацию для критики упрощенно понимаемой концепции языковой картины мира. Многие лингвисты, особенно русисты, увлеченные этой концепцией, склонны переоценивать собственно национальную специфику языковой картины мира, конструируя гипертрофированные характеристики «загадочной русской души», фаталистичности и патриархальности русского менталитета и т.п.
Последовательное сопоставление русского и инославянского языкового материала, как правило, существенно корректирует их [Мокиенко, Николаева 2002]. В книге В. Высочаньско-го находим весьма ценные и убедительные языковые аргументы такого рода. Так, ряд славянских сравнений с компонентом баба -(plesc jak stara baba, brbljati kao stara baba, zach-cialo sie jak starej babie tarek и др. - с. 198-199) красноречиво свидетельствует об определенной переоценке В.Н. Телией «чисто русской» негативной коннотативности этого слова и соответствующей фразеологии и паремиологии [Телия 1996: 231, 246, 262-268], а наличие целого «каскада» вульгарных и обсценных компаративов в западнославянских и южнославянских языках (glup kao guzica, ce lav kao guzica, ci-emno jak w dupie u Murzyna, bulczy jak rzic w wodzie и др. - с. 204) демонстрирует относительность
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.