XLV Виноградовские чтения в МГУ
15 января 2014 г. на филологическом факультете МГУ состоялись XLV Виноградовские чтения. Тема чтений - «Имя и глагол в языковой системе и в науке о языке XX-XXI вв. (Уроки В.В. Виноградова)» . В программу чтений было включено восемь докладов, в которых была представлена самая широкая проблематика в рамках разнообразных лингвистических дисциплин - науковедения, общей грамматики и типологии, текстологии, семантики и синтаксиса. С докладами выступили научные сотрудники академических институтов, преподаватели московских и петербургских вузов.
Открыла чтения декан филологического факультета проф. М.Л. Ре мне в а, которая во вступительном слове отметила, что 2014 год -это год трех лингвистических юбилеев: 150-летия со дня рождения А.А. Шахматова, учителя В.В. Виноградова, 120-летия со дня рождения В.В. Виноградова (эта дата установлена краеведами г. Зарайска) и год юбилея ученицы В.В. Виноградова Г.А. Золотовой.
Н.К. Онипенко (Москва) в докладе «Имя и глагол в Виноградовской школе русской грамматики» обратилась к трудам своего учителя - проф. Г. А. Золотовой, имя которой в лингвистической среде связывается прежде всего с синтаксисом предложно-падежных форм существительного. Именная составляющая русской грамматики стала основой для функционального синтаксиса Г.А. Золотовой и воплотилась в ее «Синтаксическом словаре» (1988 г.). Н.К. Онипенко показала, что идея косвенного падежа подлежащего, которую Г.А. Золотова отстаивает с 1960-х гг., является следствием паритета имени и глагола в синтаксисе предложения, тем самым Г.А. Золотова утверждает взаимозависимость и семантико-синтаксическое взаимодействие конститутивных компонентов модели предложения. Такой подход, связанный в русской грамматике с отказом и от вербо-, и от номиноцентризма, в зарубежной лингвистике получил название «грамматики конструкций». Это направление начало активно развиваться за рубежом в 19902000-е гг. и получило признание в отечественной лингвистике в 2010-е гг. Следующим шагом в развитии функционального синтаксиса Г.А. Золотовой стала семантико-синтаксичес-кая классификация глаголов, в которой исходной точкой мышления выступает не глагол, а семантика и структура модели предложения. Глагольная проблематика позволила перейти от синтаксиса предложения к грамматике текста. На этом этапе Г.А. Золотова уделяет особое внимание глагольному виду и, развивая идеи
В.В. Виноградова, вводит понятие функции видо-временной формы глагола, которое распространяется и на именные предикаты. Заключительную часть доклада Н.К. Онипенко посвятила категории лица. В «Грамматическом учении о слове» Виноградова эта категория является общей для имени существительного, местоимения и глагола; в виноградовской стилистике художественной речи категория лица -основа текстовой категории «образа автора»; в концепции коммуникативной грамматики (1990-2000-е гг.) категория лица воплощается в модели субъектной перспективы текста.
Чл.-корр. РАН В.М. Алпатов (Москва) в докладе «О понятии части речи» возвратился к своим идеям, высказанным в работах второй половины 1980-х гг. Вопрос о частях речи докладчик назвал «вечным» вопросом в лингвистической проблематике. В докладе было уделено внимание разным частеречным классификациям, обсуждалось значение греческой и латинской античной традиции для современных европейских и восточных языков, разные подходы к количественному составу частей речи в разных языковых системах. Докладчик рассмотрел четыре принципа классификации частей речи: семантический, морфологический, синтаксический и «основанный на интуиции» (т.е. учитывающий все или часть из вышеперечисленных признаков) - и их роль в частеречных классификациях языков разной типологии. Было показано, что есть понятия, которые в разных языках категоризуются одинаково, - это несомненные действия, качества, предметы. Но есть и такие понятия, которые в разных языках категоризуются по-разному, это касается разграничения действия / качества, качества / состояния, например в японском языке богатый - глагол, а болеть - прилагательное. Докладчик считает, что, несмотря на неуниверсальность и самого понятия части речи, и количества частей речи, фактически представление о частях речи можно видеть в европейской, индийской, арабской, японской традициях, где независимо друг от друга были разграничены имя и глагол. Объективность и важность этого глобального категориально-лексического членения находят подтверждение в данных психолингвистики и детской речи.
Два выступления в программе чтений были посвящены вопросам падежной грамматики в русском языке; русский падеж был представлен в свете разных научных теорий.
В выступлении А.Ф. Дремова (Москва / Республика Корея) «Системная теория падежа и предлога» была изложена общая классификация падежей. Исследователь обратился
к трудам Г.П. Мельникова, в которых падеж понимается как результат «сворачивания» простейшего предложения, построенного по субъектно-предикатной модели, как средство компрессированного первообразного текста. Для семантической интерпретации падежных значений в докладе использовались залоговые и конверсные трансформации простого предложения (ср. тот же прием в «текстовой теории русских падежей» Ю.С. Степанова). Текст понимается как последовательность потенциальных «перифраз», каждая из которых позволяет выявить системное значение падежа.
Я.Г. Те с телец (Москва) в докладе «Регулярные падежные чередования в русском языке: случайны ли сходства между ними?» обратился к четырем типам «падежных чередований»: 1) именительный / творительный падеж именного сказуемого при выраженной финитной связке: Он был учитель - Он был учителем; 2) именительный / винительный падеж, чередующийся с творительным в при-сказуемостных именах: Он пришел первый -Он пришел первым; 3) именительный / винительный, а также винительный / родительный при отрицании: Письмо не пришло - Письма не пришло; Мы не получили письмо - Мы не получили письма; 4) винительный / родительный падеж при интенсиональных глаголах: Жду автобус - Жду автобуса. По мнению докладчика, их объединяют два признака. Первый признак состоит в том, что в каждом чередовании участвует один из двух «прямых» («грамматических», или «структурных») падежей - именительный или винительный. Второй общий признак - расплывчатость или диффузность семантики чередований: несмотря на усилия множества исследователей и самые эффективные инструменты семантического анализа, до сих пор нет общепринятого ответа на вопрос, что означают эти чередования; в части случаев каждое из четырех чередований, по-видимому, не выражает никакого различия в семантике. Докладчик поставил своей целью обосновать структурную возможность подобных чередований: основываясь на структуре других именных конструкций, которые возможны только в контекстах прямых падежей (много ошибок; немало сотрудников; около пяти человек; по груше; что за вопрос...) и на данных типологии падежа, Я.Г. Тестелец выдвинул гипотезу, что при падежных чередованиях косвенный падеж выбирается в зависимости от скрытых факторов падежного управления - нулевого предлога, нулевого квантора или нулевой нефинитной связки. Было выдвинуто предположение, что такие нулевые грамматические элементы характеризуются неопределенным, диффузным значением - подобно невыраженным глаголам
в безглагольных конструкциях, характерных для разговорной речи (Его бы сейчас сюда).
М.Я. Дымарский (Санкт-Петербург) в выступлении «Номиноцентризм vs. вербо-центризм в русской грамматической науке» показал, что известная оппозиция, вынесенная в заглавие его доклада, в реальности является оппозицией бицентрического и моноцентрического подходов к интерпретации синтаксической структуры предложения. В аспекте моноцентризма / бицентризма были рассмотрены синтаксические учения XVIII-XX вв.: концепция М.В. Ломоносова; размышления Н.И. Бо-городицкого, за полвека до А.А. Шахматова близко подошедшего к понятию односоставного предложения (1868); теория А.А. Дмитревского, послужившая предтечей «крайнего вербоцентризма» (В.Г. Гак) Л. Теньера. Особое внимание было уделено одному из наиболее последовательных проявлений моноцентрического подхода - версии грамматики зависимостей, разрабатываемой группой лингвистов под руководством акад. Ю.Д. Апресяна в рамках современной объяснительной лексикографии. Докладчик обосновал мнение, согласно которому абсолютизация моноцентрического подхода может привести к синтаксическим решениям, противоречащим лингвистической интуиции.
В докладе И.И. М а к е е в о й (Москва) «О взаимосвязи лексической семантики и текста в диахронии (на материале глаголов движения)» обсуждались проблемы лексико-семантической эволюции глаголов, развития вторичных (метафорических) значений, связанных с обозначением другого субъекта, иным способом, в другой среде. В русском языке XI-XVII вв. движение-перемещение в водной среде обозначали десять основных глаголов, частотность которых в письменных источниках была разной. У плути / плавати и брести / бродити обозначение движения в воде было исконным; у ити / ходити, ехати / ездити, бегати / бе-жати развилось в процессе семантической эволюции слов. Движение-перемещение судна и человека на судне обозначалось глаголами бежати, ити / ходити и плути / плавати. Только передвижение человека на судне передавали глаголы ехати / ездити и бегати. Две пары глаголов плути / плавати, брести / бродити и глагол ходити обозначали активное и пассивное (умение держаться на воде) движение человека и / или животного. Значения фиксируются у слов в разное время. Синонимическими связями глаголов обусловлено их варьирование в списках одного из «морских» сказаний о чудесах св. Николая Мирликийско-го - «Сказания о трех друзьях», известного в списках XV-XVII вв. В этом тексте находится
также несколько редких употреблений глаголов бродити и плавати, когда они передают пассивное движение. Сделанные в списках сказания лексические замены отражают две тенденции: во-первых, за счет использования глаголов с вторичной семантикой движения в водной среде ее обозначение уходит на второй
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.