«Я мечтал формулами»
Математическая терминология в романе Е.И. Замятина «Мы»
© Е.И. АСТАШИНА
В статье рассматривается явление детерминологизации в художественном тексте романа Е.И. Замятина «Мы».
Ключевые слова: термин, математический, детерминологизация, универсализация, детерминологизованный, значение, контекст, метафорический, роман «Мы», Е.И. Замятин, Д-503, мы, Единое Государство, единогосударственный, формула, функция, антиутопическое.
А.А. Реформатский называл термины специальными словами, «ограниченными своим особым назначением». Он считал, что они существуют исключительно в соответствующей терминологической системе, вне которой претерпевают семантико-стилистическое превращение, его можно сравнить с таянием льда: оставаясь, безусловно, единицами данного языка, термины не составляют уже терминосистему [1].
Ярким примером художественной детерминологизации является роман Е.И. Замятина «Мы». «...Этот роман - сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства - все равно какого», - сказал писатель в интервью Ф. Лефевру в апреле 1932 года [2]. Для имитации этой экспансии Замятин избирает оматематизацию сознания представителей монолитного мы и создает оригинальные, метафорически переосмысленные понятия, взятые из области математических наук.
Для максимальной эффективности любая идеология должна проникать в самую суть вещей, их оккупировать и / или изменять. Так, омате-матизация языка Единого Государства, места действия романа «Мы», основана на детерминологизации математических понятий вплоть до онтологической универсализации их содержания.
Рассмотрим эти положения на анализе некоторых математических терминов романа. Так, чисто математическая, синтагматически скованная речевая константа числитель и знаменатель дроби, дополняемая в научной речи только числовыми значениями, в художественном контексте «... блаженство и зависть — это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем» [3] расширяет свои синтагматические возможности, наполняясь в силу приобретения новых отношений более общими, помимо математических, смыслами.
Этот контекст демонстрирует абсолютную оматематизированность сознания Д-503, главного героя романа, представителя коллективного мы, выстраивающего отношения объектов действительности подобно соответствиям математических категорий. Однако если дробь в математике - «число, состоящее из одной или нескольких долей единицы» [4. С. 34], то в рассматриваемом контексте элементами дроби стали абстракции, которые частью чего-либо не могут быть по определению. С представлением отношений абстрактных понятий в виде дроби в данный контекст вошла метафорическая мысль. Метафоризация основана на семантическом сближении зависимостей элементов дроби и абстракций блаженство, зависть и счастье картины мира мы. А дробь, как известно, уменьшается по мере увеличения ее знаменателя и, наоборот, число становится больше при увеличении числителя. Так, в разумном понимании мы, с намеренным уменьшением знаменателя (зависти) и увеличением числителя (блаженства) значение единицы дроби счастья будет расти. Однако допущение самой возможности доведения знаменателя до нуля (знаменатель дроби счастья приведен к нулю — дробь превращается в великолепную бесконечность [С. 225]) для представителей мы, математиков, является или абсолютным умалением их математических способностей и знаний, или идеологическим ходом аномально гипертрофированного обозначения важнейших категорий единогосударственного мировоззрения. Ведь известно и школьнику, что дробь с нулевым значением знаменателя -дробь небытия, абсурда, ибо в этом смысл деления целого на ноль частей.
На подобном использовании математических понятий построены метафорические тексты с геометрическими терминами гипотенуза, катет, точка. Геометрическое сознание персонажа уже в виде фигуры треугольника и его свойств очерчивает бытийные категории и простые бытовые ситуации.
Параметрическими соотношениями гипотенузы и катетов простого треугольника измеряется время и определяется рациональное его использование: «... я нарочно выбрал путь не по гипотенузе, а по двум катетам. И вот уже второй катет: круговая дорога у подножия Зеленой Стены» [С. 272]. Д-503 нарочно выбирает нерационально длинный и извилистый путь для психотерапевтической умиротворенной прогулки на свежем воздухе. Просто беспечная, лишенная прагматизма прогулка. Путь по катетам занимает больше времени, чем по гипотенузе. Но в этом его ценность. В свою очередь, ориентированный по гипотенузе путь из пункта А в пункт В важен как вектор движения к цели. Потому он преодолевается как можно рациональнее, быстрее, напрямую, не проходя лишнего пространства.
В контексте «.она, я и стол на эстраде - три точки, и через эти точки - прочерчены линии, проекции каких-то неминуемых, еще невидимых событий. Три точки: она, я - и там на столе кулачок с пухлой складочкой...» [С. 285-286] взаимосвязь трех объектов действительности проецируется в метафорический геометрический треугольник.
В силу оматематиззации сознания Д-503 накладывает мир математических абстракций на объективную действительность, они замещают реальность. Но если философская дробь счастья - настоящая метафора, объясняющая мировоззренческие положения, то последние контексты метафоричны только для читателя, способного воспринимать различия между непрямым путем, человеческими отношениями и треугольниками со всеми его частями, в то время как для Д-503 и других единогосу-дарственных математиков гипотенузы, катеты, точки и есть реальность. В них слились образ действительности и ее геометрические проекции-копии, которыми стали плоскостные фигуры на начальном этапе развития науки в Древнем мире.
Формула также в идейно-проблематическом макроконтексте романа «Мы» воспринимается как математический термин «символическая запись, состоящая из цифр, букв и специальных знаков, расположенных в определенном порядке и являющихся носителем информации» [4. С. 159].
В идеолого-мировоззренческом же дискурсе Единого Государства формула употребляется в смысловом плане как гносеологический математический код дешифровки и шифровки сущего в мироздании, это своеобразные письмена об основах бытия. Данные операции диалектически взаимосвязаны и взаимообусловлены. Математика Единого Государства стремится рассекретить, раскодировать суть не только повседневных явлений действительности («заговорил о только что установленной мною формуле, куда входили и мы все, и машины, и танец» [С. 213]), но и самые потаенные глубины бытия, их свойства, отношения, связанные с ними закономерности, например, любовные муки
(«Какой формулой выразить этот, все, кроме нее, в душе выметающий вихрь?» [С. 313]).
Для детерминистического упорядочения бытия используются уже выведенные единогосударственной наукой формулы-проекции реалий действительности и отношений между ними - в них со временем вводятся (шифруются) познанные реалии: «... когда-нибудь и для этих часов мы найдем место в общей формуле» [С. 219]. Из последнего контекста следует, что представители мы убеждены в завершении поиска единогосударственной наукой фундаментальных знаний о мироздании путем их кодирования в общей формуле.
Всеобщность, универсальность значения лексемы формула говорит о том, что в языковой системе Единого Государства это слово предстает не столько как математическая знаковая модель действительности, сколько как единственно возможная знаковая и незнаковая модель бытия - мировоззрение и миропонимание мы и есть математика. Категорическую математичность моделирования можно считать контекстуальной и еще раз указывающей на абсолютную скованность мышления мы единогосударственной математизированной картиной мира.
В семантической структуре лексемы формула присутствует значение нетерминологического характера: «1. Точное определение какого-л. общего положения, отношения, закона и т. п., приложимое в известных условиях к частным случаям» [5. С. 792]. Высокая степень нетермино-логичности данного слова объясняется также этимологическим значением формулы: Первоисточник - латин. formula - «правило», «норма», «предписание», «положение», «формула» (уменьш. к forma - «форма», «изображение») [6]. Таким образом, в данном случае обнажены первичные смыслы лексемы, заключающиеся в определении какого-либо положения. Мотив кодировки, знаковой закрепленности какой-либо информации создается, по-нашему, в большей мере устойчивой в научной речи синтагматикой, чем семантикой, ее лексическим окружением: установленная (формула), куда входили... ; выразить (формулой); место в общей (формуле). Этот мотив и отсылает нас к математике, дополняясь при этом общелитературными и этимологическими ассоциациями.
Лишь однажды слово формула употребляется в тексте исследуемого произведения как математическое понятие, детерминологизованное синтезом научного и вненаучного контекстов: «Закрывши глаза, я мечтал формулами: я еще раз мысленно высчитывал, какая нужна начальная скорость, чтобы оторвать "Интеграл" [космический корабль] от земли» [С. 233]. Здесь вызывает интерес смысловая необычность словосочетания мечтать формулами, вмещающего сложные переплетения иррационального и рационального. Его появление обязано поэтичности мышления Д-503 и одновременной его праведности как представителя
мы. Мечтать формулами - воодушевленно высчитывать в уме долгожданный полет космического корабля, миссия которого - распространение формул счастья, выведенных математиками Единого Государства. Может быть, мечтал формулами и Циолковский, когда создавал свою космическую теорию.
Нельзя однозначно утверждать, что слово функция в контексте источник права - сила, право - функция от силы [С. 288] выступает как де-терминологизованный до универсализации термин и не имеет значения «1. Явление, зависящее от другого и изменяющееся по мере изменения другого явления». Однако терминологический ЛСВ функции «2. Мат. Переменная величина, меняющаяся в зависимости от изменений другой величины и соответствует им» [5. С. 805] производен от отмеченного и почти идентичен ем
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.