КУЛЬТУРА, ЛИТЕРАТУРА, ИСКУССТВО
ЯПОНСКИЕ ГАНГСТЕРСКИЕ ФИЛЬМЫ ИХ ГЕРОИ И СОЗДАТЕЛИ
Е.Л. КАТАСОНОВА
Доктор исторических наук Институт востоковедения РАН
Ключевые слова: японский кинематограф, самурайское кино, гангстерское кино, якудза-эйга, нинкё,
сукэбан, босодзоку
После «золотого века», который японский кинематограф пережил в 1950-е гг.*, японские режиссеры оказались в творческом тупике. Наступало время абсолютного господства телевидения, регулярные передачи которого начались в Японии в 1953 г. С тех пор голубые экраны, казалось, навечно приковали к себе тысячи, а затем и миллионы телезрителей. Домашние кинопросмотры вскоре заменили им привычные походы в кинотеатры, стали комфортным времяпрепровождением в кругу семьи.
Происходит массовый отток зрителей из кинотеатров. Не помогли кинопрокатчикам ни ши-
* 1950-е гг. - самый успешный и плодотворный период в истории японского кино. В эти годы окончательно складывается по американскому образцу и стремительно развивается японская киноиндустрия, выдвинувшая Японию на первое место в мире по производству фильмов. С успехом работают выдающиеся режиссеры А.Куросава, К.Мид-зогути и мн. др., чьи фильмы получают призы на международных кинофестивалях.
Гангстерские фильмы - один из самых популярных жанров послевоенного японского кино, принесших мировую известность таким выдающимся режиссерам, как Сэйдзюн Судзуки, Киндзи Фукасаку, Такэси Китано и др. С ним связаны имена звезд японского киноэкрана - Бунта Сугавара, Дзюнко Фудзи, Кэна Такакура (пожалуй, главного «гангстера» японского кино, ушедшего из жизни совсем недавно) и мн. др. Их долгая и весьма успешная кинематографическая карьера тесно связана с историей гангстерского кино, появление которого совпало с кризисными для японского кинематографа 1960-ми гг.
рокий экран, впервые установленный в Японии в 1957 г., ни широкоформатные ленты, которые стали демонстрироваться с 1961 г. Резкий спад наметился и в кинопроизводстве, а в нацио-
нальном прокате выросла доля зарубежных фильмов, причем около 60% из них составляли ленты производства США.
В ПОИСКЕ НОВЫХ ЖАНРОВ
Для спасения отечественного киноискусства японские кинематографисты вынуждены были уйти в серьезные художественные поиски злободневных тем, захватывающих сюжетов и новых оригинальных форм. Требовалось нечто отличное от того, что предлагалось в кино великим, но до конца так и не понятым Акира Куросавой или бунтарями «новой волны» - Нагиса Осимой, Се-хэй Имамура и др., углубившимися в почти документальные исследования социальных проблем японского общества.
Вскоре эти поиски привели к небывалому расцвету жанрового кино, одним из самых популярных направлений которого стали гангстерские фильмы - якудза-эйга, когда-то рассчитанные исключительно на японскую ауди-
торию, а в наши дни хорошо известные и за пределами страны. И дело не только в громких именах их создателей, сам жанр якудза-эйга обладает необычайной выразительностью, динамизмом сюжета, неординарностью образов героев, да и само слово якудза интригует публику своей преступной романтикой.
Этот жанр зародился в Японии еще в довоенные годы и был тесно связан с историей т.н. самурайского кино и его самых популярных зрелищных поджанров кангэки и тямбара - динамичных фехтовальных фильмов, близких американскому вестерну. Обычно эти ленты были экранизацией исторических драм из репертуара театра Кабуки. Тесная связь с традициями с самого начала придавала японским ганстерским лентам ярко выраженный национальный колорит, разительно отличающий японские кинообразцы от их американского аналога.
Первое появление героя-якуд-за на японском экране произошло в 1920-1930 гг., когда средневековые каноны исторической драмы начали уступать место поиску новых форм и новых персонажей, рожденных современной жизнью и влиянием западного театра и кино. То был период зарождения т.н. реформаторской исторической драмы, галерея образов которой пополнилась новыми персонажами - людьми, свободными духом и не признающими в жизни никаких запретов. Это - якудза, бродяги, странствующие циркачи, разорившиеся самураи - ро-нины, мелкие мошенники и т.д., которые стремительно ворвались на японский экран. Да и сами самураи в японском кино, традиционно являвшиеся до недавнего времени олицетворением благородства и стойкости духа и обычно действовавшие вместе со своими преданными вассалами, все чаще стали приобретать образ мятежных и циничных бунтарей-одиночек.
Этот новый экранный тип героя впервые возник в сценарии Рокухэй Сусукита для фильма «Мастер гравюры» («Укиёэ-си», 1923). Не только главное действующее лицо, но и центральные сцены сражений на мечах были совершенно непривычными для японских зрителей. Они были
сняты по образцу американских «фильмов действия» - динамичных, с быстрой сменой кадров, позволяющей придать поединкам особую остроту и напряженность и вызвать у зрителя эмоциональное потрясение. В этих сценах уже не было ничего общего со стилизованными «балетными движениями», унаследованными от Кабуки, насилия на экране стало больше, а реализм был принесен в жертву красоте формы.
Как пишет историк японского кино Сато Тадао: «Настоящий самурай - тот, кто сражается за свою гордость и честь, поэтому настоящие образцы самурайского духа не обязательно должны являть представители воинского сословия. Люди, обладающие этими духовными качествами и попадающие в затруднительные обстоятельства, вызывают гораздо большее сочувствие, что и было одной из причин популярности фильмов о бандитах, якудза времен феодализма»1.
Критики назвали героев Сусу-кита «бандитами-нигилистами», а когда их в 1924 г. стал играть известный актер Цумасабуро Бан-до, образ страдающего мятежника, не понятого его окружением, прочно вошел в галерею героев японского кинематографа2.
ЯПОНСКИЕ РОБИН ГУДЫ
Понятие якудза родилось в Японии еще в ХVII в. и в дословном переводе означает сочетание цифр «893» - проигрышную комбинацию в популярной в прошлом карточной игре. Первые якудза, или, образно говоря, «люди 893», также были неудачниками, правда, не в картах, а в жизни. Не имея крыши над головой и средств к существованию, они странствовали по деревням и зарабатывали себе на пропитание карточной игрой. Многие из них были выходцами из семей крестьян и ремесленников, а также обедневших самураев - ронинов. Будучи в душе благородными романтиками, а на деле неплохими фехтовальщиками, они всегда были готовы прийти на помощь такому же, как и они, простому люду, страдавшему от произвола самураев и чиновников.
Этакие японские Робин Гуды, у которых был даже свой свод мо-
ральных правил - нинкёдо, чем-то напоминающий кодекс самурайской чести - бусидо. Причем в обычаях у якудза всегда строго соблюдался запрет на вмешательство в жизнь обычных людей.
Правда, как замечает киновед Тадао Сато, «якудза эпохи феодализма были просто бандитами, а не свободными людьми нинкё-до»3. Такое перерождение произошло уже потом - в ХШ в. Но в народе за якудза долго еще сохранялся этот почти мифологический статус народного защитника, который возник в средневековой Японии. Однако к середине ХХ в. былые благородные деяния якудза и их образ справедливых преступников окончательно ушли в предания. Теперь якудза уже олицетворяли собой мир современного криминала - представителей организованной преступности, которая охватила всю страну, стремительно сращиваясь с бизнесом и политикой и превратившись в одну из самых острых социально-политических проблем в Японии. Кинематографисты, почувствовав актуальность проблемы, сразу обратились к этой теме, приступив к массовому производству гангстерских фильмов. В расчет шли как своего рода социальный заказ задачи борьбы с преступностью, так и четкие ориентиры на коммерческий успех, ведь подобного рода тематика давала широкие возможности для построения захватывающих детективных сюжетов и всегда пользовалась большим спросом у японских зрителей.
ЯКУДЗА В СОВРЕМЕННЫХ РЕАЛИЯХ
Новая волна фильмов о якудза накатила в 1960-е гг. и продержалась целое десятилетие. Успех этих лент был беспрецедентным в истории японского кино. Они заняли главенствующее положение старой «исторической драмы» и даже заметно потеснили самурайское кино, несмотря на то, что оба жанра очень близки в построении сюжета, выражали похожие чувства и неизменно имели трагический финал - решающее сражение, в котором поэтизировались кровь и смерть.
Однако с наступлением 1960-х меняется и сам зритель, и
тематика якудза-эйга. Теперь создатели криминальных лент были вынуждены ориентироваться на новую социальную группу японцев - преимущественно одиноких мужчин, приехавших из провинций в крупные города в поисках работы.
Япония переживала в 1960-е гг. период высоких темпов экономического и индустриального роста. Открывавшиеся новые городские предприятия и модернизированные старые заводы и фабрики постоянно испытывали острую потребность в новой рабочей силе, тогда как деревня еще жила во многом своей патриархальной жизнью. Тысячи молодых сельских жителей ринулись в большие города с мечтой о новой обеспеченной жизни, оставив в далеких деревнях семьи и друзей. Получив работу, они сожалели о потерянной радости человеческого общения и тепле родного дома. Чтобы как-то скрасить холостяцкий быт и забыть свое одиночество, эти провинциалы направлялись в кинотеатры, где окунались в мир грез и чувствовали себя приобщенными к какой-то группе людей, близких по духу или по жизненным проблемам.
Глядя на экран, они часто отождествляли свою тяжелую жизнь с судьбой одиноких якудза. Ведь якудза привели на путь преступлений та же разобщенность с окружающим миром и такое же стремление стать членом небольшой, тесно спаянной дружбой и верностью группы людей, стремящихся к свободной жизни.
Фильмы о якудза предлагали молодому одинокому человеку, растерявшемуся в большом городе, своего рода спасительную утопию, в которой он нуждался острее всего. И чем нереальнее она была, тем все более казалась для одиноких людей, пришедших в кинотеатры, прекрасным идеалом, затаенной мечтой об утраченном доме и человеческом общении. Сценаристы сознательно строил
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.