Снежкова 2004 - Снежкова И.А. Формирование этнических представлений украинских и русских школьников // Социологические исследования. 2004. < 1. С. 83-89. Солдатова 1998 - Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности М., 1998. Стефаненко 1999 - Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М., 1999.
Шестопал 2007 - Шестопал Е.Б. Политическая психология: Учебник для вузов. М., 2007. Шнирельман 2002 - Шнирельман В.А. Ценность прошлого: этноцентрические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов / Под ред. А. Малашенко. М., 2002.
I.A. Snezhkova, N.P. Moskalenko, E.Y. Chebaniuk. The Image of Russia and Ukraine in the Context of Geopolitical Changes
The study focuses on the issues of ethnic identity, tolerance, socio-psychological closeness, and intere-thnic relations between Russian and Ukrainian youth. A bloc of questions deals with the problem of the integrity of the two countries, as well as confidence in the state authorities and sources of patriotic feelings. There are questions concerning similarities and differences in understanding a number of certain key events in the history of both countries, that are presented differently in school and college textbooks in both countries. The results reveal some tension and a certain degree of intolerance in the relations between Russian and Ukrainian youth which can be accounted for not by their own life experience but seem to be inculcated by the media and school and college indoctrination.
ЭО, 2009 г., № 2
© Ю.П. Шабаев, Н.В. Шилов, В.Н. Денисенко
ЯЗЫК И ЭТНИЧНОСТЬ:
ДИСКУССИИ О ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКЕ
В РЕГИОНАХ ПРОЖИВАНИЯ ФИННО-УГРОВ
Попытки рассматривать этнические группы как изолированные и однородные культурные целостности, имеющие ясные границы и четкие отличительные признаки, наиболее очевидны в современных дискуссиях о языках этнических меньшинств. Такие попытки неизбежно порождают противоречия и в позициях исследователей, и в построенных на основе названного концепта моделях этнополитики.
Цель предлагаемой статьи заключается в том, чтобы показать противоречивый характер как самих языковых дискуссий, так и языковой политики, проводимой в регионах, которые нередко именуют финно-угорскими. В первую очередь важно отметить, что именно язык оказывается в центре всех дискуссий, касающихся проблем сохранения этничности, а языковая политика местных властей становится почти синонимом региональной этнополитики.
Чем обосновывается такое внимание к языку? Является ли указанное отношение к языку следствием кардинальных сдвигов, происходящих в этноязыковой ситуации, существенных перемен в этнокультурных ориентациях российских финно-угров, ослаб-
Юрий Петрович Шабаев - доктор исторических наук, заведующий сектором этнографии Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН; e-mail: shabaeff@online.ru Николай Владимирович Шилов - кандидат исторических наук, доцент, ведущий советник аппарата Комитета Государственной Думы Российской Федерации по делам национальностей; e-mail: shilov13@mail.ru
Валентина Николаевна Денисенко - кандидат исторических наук, научный сотрудник сектора этнографии Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН; e-mail: shabaev.hist@mail.komisc.ru
ления внимания к языковым вопросам со стороны властей регионов, в которых значительную долю населения составляют финно-угры?
Применительно к сегодняшнему дню на все поставленные вопросы можно дать отрицательные ответы. Этноязыковая ситуация в стране кардинально изменилась в 1958 г., когда в бывшем Советском Союзе была осуществлена реформа школы и родители учеников впервые получили право сами выбирать язык обучения для детей. Тогда в массовом порядке по просьбам родителей обучение во множестве школ было переведено с национальных языков на русский. Отношение к данной реформе среди специалистов до сих пор неоднозначно, но несомненно, что осознанный выбор десятков тысяч людей - более убедительный показатель культурных ориентаций, нежели доводы многих отечественных и зарубежных языковедов о насильственной русификации, проводившейся в те годы властями. С тех пор заметных изменений в языковой ситуации и в языковых ориентациях населения не произошло.
С начала 1990-х годов предпринимаются различные меры по поддержке миноритарных языков: принимаются законы о государственных языках и повышается их статус, разрабатываются государственные программы развития языков, усиливается работа по нормированию языков и т.д. Все эти меры получают официальную поддержку, а литература на национальных языках издается в национальных республиках и округах как социально значимая, т.е. за счет государственных средств. Тем не менее заметных изменений в этноязыковой ситуации не происходит. И это объяснимо -финно-угры были и остаются этническими меньшинствами и при этом воспринимают русских как референтную группу, поскольку, несмотря на стабильное повышение образовательного уровня, финно-угры все еще отстают в образовательном плане от русских (Финно-угорский 2004: 24), а доминантная культура очевидно воспринимается представителями этнических меньшинств как более престижная. Изменить культурную ситуацию и культурные ориентации возможно при изменении, во-первых, демографических пропорций этнических групп, во-вторых, отношения к восприятию русского языка. Здесь следует согласиться с тем, что "российская культура носит сверхэтнический или этнически индифферентный характер", а "что касается лежащего в ее основе русского языка, то он в столь же малой степени является собственностью этнических русских, как современный английский - собственностью англичан" (Малахов, Осипов 2008: 69). Очевидно, что ни того, ни другого в обозримой перспективе не произойдет. Поэтому культурная интеграция меньшинств в доминантное большинство - устойчивая и долговременная тенденция. При этом нельзя говорить и о том, что языки российских финно-угров находятся под угрозой исчезновения, хотя подобные утверждения нередко можно слышать из уст языковедов и особенно представителей этнических элит.
Коми, коми-пермяки, удмурты, марийцы, мордва - преимущественно аграрные этнические сообщества и на селе в своих регионах обычно численно доминируют, а потому тут роль финно-угорских языков остается весомой. Иная ситуация наблюдается в городах, где финно-угры находятся в меньшинстве, межэтнические контакты очень интенсивны, а русский язык доминирует во всех сферах, в том числе в семейном общении представителей этнических меньшинств. Полиэтничная городская культурная среда не может функционировать, опираясь на язык меньшинств, даже в случае локального доминирования этого меньшинства. Примером может служить дореволюционный Усть-Сысольск (Сыктывкар), который был единственным городом на европейском севере России, где преобладало нерусское население (Рогачев 2006). Ныне же финно-угры в составе городского населения республик и округов являются не просто меньшинством, но меньшинством, сформировавшимся преимущественно из сельских мигрантов, представители которого стремятся интегрироваться в доминирующую культурную среду. Культурная интеграция, в том числе языковая ассимиляция (и аккультурация), есть важный этап социализации мигрантов и их детей.
Перепись населения 2002 г. только подтвердила тот факт, что языковая ассимиляция продолжается и становится более масштабной, что она тесно коррелирует с ростом доли городского населения среди финно-угров. Так, данные переписи показали, что только 48,4% карел в Карелии владеют карельским языком (Клементьев 2007: 74); среди мордвы, проживающей в Мордовии, 15,6% не владеют мордовским языком (Мартыненко, Шилов 2007: 169); в Республике Коми (РК) коми языком владеют 78,1% проживающих здесь представителей титульного этнического сообщества (Ша-баев 2007: 84); в Марий Эл 84,2% живущих тут марийцев владеют марийским (Шаров 2007: 161). Что касается языковых ориентаций, то они продолжают смещаться в пользу русского языка. Согласно данным микропереписи населения 1994 г., в семье общаются на русском языке 987 из каждой тысячи вепсов, 825 карел, 568 коми, 381 коми-пермяк, 363 марийца, 350 удмуртов, 864 ханта (Финно-угорские 1999: 10).
Отношение к русскому языку в целом позитивно у всех этнических групп, ибо сама обыденная практика доказывает людям, что общий язык необходим. Другая ситуация складывается в отношении языка у титульных этнических групп. Так, опросы населения Республики Коми (2004 г.) и Коми-Пермяцкого автономного округа (2005 г.), проведенные по единой программе, показали следующее: в республике 26,6% респондентов считают, что все дети в школах должны изучать язык коми; в округе доля аналогично настроенных респондентов была ниже -17,5%. Проведенный в 2001 г. массовый опрос населения Марий Эл показал, что здесь 38,9% респондентов высказались за то, чтобы все дети в школах изучали марийский язык (Межнациональные 2005: 110). Опрос населения Удмуртии в 2002 г. свидетельствовал о том, что в этой республике 31,1% удмуртов безусловно согласны с тем, чтобы удмуртский преподавался во всех школах в качестве обязательного предмета (еще 28,8% "скорее согласны" с этим; среди русских респондентов "безусловно согласных" лишь 3,8%, "скорее согласных" -14,1%) (Смирнова 2002: 505). Сходные данные были получены и в Мордовии.
Во всех случаях самая большая доля респондентов ратует за то, чтобы язык титульных групп изучался учащимися только по желанию (от половины до двух третей). Но картина существенно меняется при анализе позиций разных этнических и социальных групп населения. В РК доля тех, кто считает необходимым, чтобы все дети в школах изучали язык коми, составляет среди коми 35,8%, среди русских респондентов - 13,3%. Соответственно за свободный выбор высказались 48,4 и 59,8%. Примерно аналогичное положение и в Коми-Пермяцком округе, правда, там доля выступающих за свободу выбора выше. Такова же ситуация и в Марий Эл: здесь высказались за необходимость обучения марийскому языку всех школьников республики 19,4% русских и 62,1% марийцев; против этого, соответственно, 65,7 и 23,7% (Межнациональные 2005: 110)
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.