ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 4, с. 52-59
ЗАКОНЧЕН ЛИ "ШТОСС"? © 2012 г. О. Б. Заславский
Вопрос о законченности повести Лермонтова "Штосс" обсуждается на основе анализа его внутренней структуры. В тексте содержится ключевой для смысла произведения лейтмотив, схематически повторяющий сюжет "Лесного царя" (отдача или утрата творения, попадающего во власть чуждых сил). Одной из реализаций данного лейтмотива оказывается утрата текста, что приводит к семан-тизации его обрыва. Этот же эффект проявил себя, причем даже с большей полнотой, в театрализованном чтении "Штосса" Лермонтовым, о котором остались воспоминания Е.П. Ростопчиной. В результате естественным образом выделяются три варианта "Штосса" - Ш 1 (театрализованный вариант как самостоятельный текст), Ш 2 (известный литературный текст) и Ш 3 (гипотетический полный вариант, так и не осуществленный автором). Законченными (причем "псевдооборванными") являются Ш 1 и Ш 2, тогда как Ш 3 остался неоконченным. Высказана гипотеза, что в полном варианте известное окончание "Штосса" изменилось бы, и свойство псевдооборванности перешло бы с Ш 2 к Ш 3.
The question under discussion here is whether Lermontov's "Stoss" has been completed. Our approach is based on the analysis of the inner structure of the text. Its key leitmotif almost mirrors the plot of "Der Erlkonig": a strayed or lost creature yields to the power of alien forces. Note worthy ist he fading of the text and its consequent, and meaningful breaking-off. According to memoirs of E.P. Rastopchina, that very effect was clearly observed when Lermontov was reading aloud his "Stoss". Thus, we can single out three different versions of "Stoss": S 1 (a version read by Lermontov as a full-fledged the atrical text), S 2 (a well-known literary version), and S 3 (a hypothetical full version, which was never realized by the author). S 1 and S 2 are made complete (and at the same time "quasi-broken"), while S 3 was never finished. We suggest that in the hypothetical full version Lermontov would have canceled the signs of completeness noticeable in S 2, and S 3 would have acquired features of a quasi-broken text.
Ключевые слова: псевдооборванный текст, мотивная структура, текст в тексте. Key words: quasi-broken text, motif structure, text with in text.
Проблема законченности "Штосса" как парадокс
Последняя повесть Лермонтова, печатаемая под условным названием "Штосс" (1841), до сих пор остается загадочной, несмотря на немалое число посвященных ей работ. Прежде всего, до сих пор не был решен вопрос - закончен "Штосс" или нет. Традиционно повесть считается незаконченной, и именно так она характеризуется почти во всех собраниях сочинений. Эта точка зрения хорошо согласуется с творческой историей произведения. Напомним, что Лермонтов в Петербурге прочитал "Штосс" в кружке Е.П. Ростопчиной (по-видимому, это произошло в конце марта - начале апреля [1]), и уже после этого вписал план продолжения в записную книжку, которую ему подарил В.Ф. Одоевский в день отъезда, 14 апреля. Кроме того, целый ряд сюжетных линий "Штосса" с очевидностью не получил напрашивающегося развития в известном тексте. Какова роль портрета? Почему на нем было написано "середа"? Что это за привидения (старик с дочерью), и почему старик
должен играть в карты с Лугиным? Список можно продолжить. Можно думать, что все это должно было найти свое художественное воплощение в так и не написанной Лермонтовым части "Штосса".
С другой стороны, в последние десятилетия стали появляться работы, в которых ставится вопрос, который ранее не ставился вообще - действительно ли "Штосс" остался незаконченным? Высказывается мысль о том, что, возможно, незаконченность "Штосса" - кажущаяся и сымитирована автором намеренно. Действительно, простая читательская интуиция указывает на то, что две заключительные фразы имеющегося текста повести "Надо было на что-нибудь решиться. Он решился" придают произведению характер завершенности. И хотя это является не более чем эвристическим предположением, оно делает сомнения в незаконченности "Штосса" вполне обоснованными.
Такое положение вещей приводит к острому противоречию, так как в пользу каждой из двух противоположных точек зрения есть серьезные аргументы. К сожалению, суждения авторов боль-
шинства известных нам работ, высказывающих гипотезы о законченности "Штосса", не вносят в этот вопрос ясности. Основную часть этих работ можно разделить на три группы: одни из них игнорируют противоречие, другие просто констатируют его наличие без попыток объяснения, третьи сами дают внутренне противоречивую трактовку. Приведем несколько характерных примеров.
В работе В.Н. Измайлова сказано: «Ее незавершенность и та обстановка, в которой, по рассказу Е.П. Ростопчиной, Лермонтов прочитал написанную часть, давали и дают возможность рассматривать "Штосс" как нарочито оборванную шутку, даже мистификацию, которую автор и не собирался кончать. Но этому противоречат сохранившиеся наброски плана...» [2, с. 163]. В работе Т.Т. Уразаевой [3, с. 8] в соседних абзацах находим: «"Штосс" - это не отрывок из начатого романа или повести <...>, "Штосс" как художественное явление отличается удивительной целостностью <. >», «"Штосс" - произведение явно не законченное». П.В. Высевков напоминает, что "судя по записным книжкам, Лермонтов предполагал продолжить новеллу до гибели героя", однако в том же (!) абзаце заявляет, что поддерживает точку зрения на "Штосс" как законченное произведение, никак не комментируя противоречие [4]. В работе И.П. Щеблыкина утверждается: ".с учетом объективной, условно-художественной логики сюжета, повесть окончена. Она не окончена лишь по признакам внешнего оформления". И далее: "Самого автора это, по-видимому, мало беспокоило: основное он сказал" [5, с. 123] То есть, исследователь полагает, что такой важнейший признак как законченность - незаконченность, является лишь "внешним оформлением". О том, что существует план продолжения, И.П. Щеблыкин даже не упоминает. Также странным выглядит приписанное Лермонтову безразличие к качеству собственного произведения, якобы позволяющее пренебрегать всем тем, что является "неосновным". Мнение о законченности "Штосса" было недавно поддержано А. Глассэ в работе [6], где также не упомянуто о наличии плана продолжения1.
Чтение литературного текста: формальный прием или содержательный?
Вместе с тем хотя бы частичное решение парадокса законченности - незаконченности "Штос-
1 Утверждение А. Глассэ: «Только один исследователь указал на то, что в повести "Штосс" есть конец», - со ссылкой на И.П. Щеблыкина противоречит истории вопроса.
са" уже известно. Его можно найти в статье В.Э. Вацуро, которую цитирует большинство авторов работ на эту тему, удивительным образом проходя мимо смысла объяснений, им предложенных2. В.Э. Вацуро пишет по поводу повести Лермонтова: «Как бы ни решался вопрос о дальнейшем ее продолжении, в момент чтения она мыслилась как законченная, ибо самая ее незаконченность оказывалась сознательным художественным приемом. Мы вправе думать, что она была дописана таким образом накануне устного чтения и в расчете на него и в процессе этого чтения получила дополнительные акценты, выдвинувшие на передний план иро-нически-мистифицирующее начало. Мы сталкиваемся, таким образом, с явлением, которое могли бы обозначить как "конвенциональная", "дополнительная" поэтика, зависящая от особых условий литературного бытования, - в данном случае, устного произнесения текста». Далее В.Э. Вацуро ссылается на прием "задержки сюжета", которым широко пользовались журналисты, печатавшие "страшные" повести: "Повесть рассекалась на отрывки с тем расчетом, чтобы конец каждого из них заинтриговывал читателя; продолжение было обещано в следующей книжке". Причем «именно при публикации в журналах он приобретал особую автономность: вынужденные паузы предопределяли темп читательского восприятия, нередко меняли акцентировки, вызывали или, напротив, приглушали дополнительные ассоциации и пр. Прагматическая, утилитарная, "конвенциональная" поэтика как бы надстраивалась над авторским замыслом или вторгалась в него; при отдельном издании романа она исчезала, так как восстанавливались авторское членение текста и нормальный, т.е. предусмотренный заранее, темп его восприятия» [1, с. 251-252].
Ключевой момент здесь состоит в установлении двойного статуса текста - на момент чтения и в составе полного произведения, будь оно дописано. Сама эта идея представляется в общем виде правильной и очень плодотворной. В частности, она изящно вписала лермонтовское чтение в историко-литературный контекст. В то же время, эти объяснения В.Э. Вацуро слишком оторваны от текста лермонтовской повести. Попытка прояснить ее статус исходя лишь из аналогии со сложившейся историко-литературной традицией приводит к ряду слабых моментов и непоследовательностей: 1) весь эффект связывается лишь с психологией восприятия при слушании читаемо-
2 Критическое замечание в предыдущей нашей работе о "Штоссе" [7] по поводу основной идеи Вацуро основано на недоразумении.
го текста, 2) это неявным образом предполагает, что устное исполнение выполняет только утилитарную роль (заинтриговать слушателей) и само по себе носителем художественного смысла не является, 3) хотя речь идет об устном исполнении и его восприятии, объяснение В.Э. Вацуро опирается на традицию публикаций письменных текстов, 4) смазывается разница между явлениями массовой культуры и лермонтовским шедевром, 5) традиция, на которую ссылается В.Э. Вацуро, предполагает, что есть единый уже готовый текст, который лишь искусно рассекается на части автором или публикатором, 6) в рамках этой традиции каждая часть, полученная в результате рассечения единого текста, равна самой же себе в составе единого целого (могут лишь слегка меняться акценты при восприятии), 7) в публикаторской традиции, описанной В. Э. Вацуро, действовало две стороны - автор и публикатор, что исключало творческие задачи со стороны последнего и, более того, могло приводить к деформациям замысла; однако при чте
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.