Заумь в авангардной эстетике и фольклоре
© Е. В. КОРОТАЕВА
В статье приведен обзор основных теоретических направлений в изучении зауми, предпринята попытка рассмотрения зауми как литературного приема, возникшего, в том числе и на основе различных фольклорных жанров, и использующегося в произведениях поэтов-авангардистов. Заумь можно разделить на «фольклорную» и «поэтическую».
Ключевые слова: заумь, заумный язык, авангард, фольклор, фольклорная заумь, поэтическая заумь.
Оппозиция традиционное - новаторское является универсальной в мировой культуре. Развитие искусства немыслимо без постоянной борьбы между старыми и новыми формами, между классическими и авангардными художественными системами. В русском словесном искусстве начала прошлого столетия ярким явлением авангарда явилась заумь, зародившаяся в недрах футуризма и ставшая одним из отличительных особенностей искусства нового времени. Сразу отметим, что термины «заумь» и «заумный язык» будут использоваться в нашей статье как синонимы.
Если говорить об истории развития зауми в поэтическом языке, то следует привести следующий хронологический ряд, указывающий на так называемые «заумные» школы и течения русской поэзии: 1) футуристы: Василиск Гнедов, Алексей Кручёных, Велимир Хлебников, Василий Каменский, Игорь Терентьев и другие (до начала 20-х годов ХХ века); 2) обэриуты: Даниил Хармс, Александр Введенский (1930-е
годы ХХ века); 3) трансфуристы: Сергей Сигей, Ры Никонова (с 19601990-х годов по настоящее время); 4) постфутуристы (или неофутуристы): Виталий Помазан, Рафаэль Левчин, Сергей Бирюков, Валерий Шерстяной и др. (с 1980-х годов по настоящее время). Однако основное внимание в нашей работе мы уделим футуристам и обэриутам, ставшим классиками русского авангарда.
Вяч. Вс. Иванов в статье «Заумь и театр абсурда у Хлебникова и обэ-риутов в свете современной лингвистической теории» пишет: «Прежде всего, заумь была связана с хлебниковскими замыслами построения языка смыслов, в котором каждая звуковая единица (фонема) несла бы значение, ей свойственное» [1]. По словам Б.В. Иванюка, «заумь -беспредметный язык. Как порождение индивидуального словотворчества, заумный язык характеризуется ослабленной или отсутствующей коммуникативной функцией, экспериментальностью и художественным эзотеризмом» [2].
Существует еще одно определение зауми, встречающееся в исследованиях по фольклору: «Заумь - разновидность ритуальной речи, представляющая собой бессмысленный набор непонятных, искаженных слов, обычно ритмически организованных и зарифмованных» [3]. В предисловии к словарю «Дребезги языка: Словарь русских фоносемантиче-ских аномалий» исследователь С.С. Шляхова замечает, что «.. .не только специальные работы, но даже частные и случайные наблюдения зауми позволяют говорить о том, что не бывает зауми алингвистичной, не координированной с нормальным языком» [4].
Заумь явилась попыткой создания нового поэтического мышления, противопоставленного языковому мышлению естественного языка. Заумный язык, как считали его создатели, - прежде всего В. Хлебников и А. Кручёных - позволяет в большей степени адекватно отразить мир в художественном творчестве, воплотить его в слове. В.Б. Шкловский писал: «Что мне сейчас кажется особенно интересным в зауми? Это то, что поэты-футуристы пытались выразить свое ощущение мира, как бы минуя сложившиеся языковые системы. Ощущение мира - не языковое. Заумный язык - это язык пред-вдохновения, это до-книжный, до-словный хаос» [5].
Заумный язык строится в основном на несуществующих в естественных языках мира лексических единицах, изобретенных поэтами в художественных целях. Обращение к приемам, схожим с заумью, весьма характерно для лингвистического мышления XX и даже XXI века (о чем пишет в цитированной нами выше статье Вяч. Вс. Иванов). Академик Л.В. Щерба ввел в научный обиход знаменитую искусственную фразу: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Это высказывание построено по законам грамматики русского языка, поскольку в нем все искусственные слова содержат реальные аффиксы, с помощью
которых носитель языка «узнает» об их частеречной принадлежности и грамматических признаках.
Как показывает эксперимент Л.В. Щербы, внеязыковая информация может быть передана средствами искусственного языка, однако с опорой на грамматические отношения и словообразовательные элементы, существующие в естественном языке.
Возможными источниками зауми считают жанры фольклора - заклинания, песни ведьм, сказки, заговоры. Е.Е. Левкиевская приводит пример такого рода: «В заговорах и апокрифических молитвах, построенных на перечислении имен нечистой силы, болезней или опасных животных, заумь используется как способ замещения «опасных» имен, а также как способ наиболее эффективного воздействия на демонов: «Пошли ко мне на помощь рабу своему часть бесов и дьяволов: "Зеследер", "Пореастон", "Коржан", "Ардун", "Купалолака"...» (русское любовное заклинание XVIII века) [3].
Следует отметить, что общепризнанной классификации зауми не существует из-за сложности самого определения термина. Известна классификация, представленная американским исследователем Дж. Яне-чеком, который выделяет четыре вида зауми в зависимости от того, на каком уровне языковой структуры происходит отказ от языковой нормы:
1) фонетическая заумь, в которой буквосочетания не складываются в опознаваемые морфемы. Например, стихотворение А. Кручёных «Приветствие»:
хырр быр рута! фута
Ы-чар-дыла Афта-ху-та [6];
2) морфологическая заумь: сочетание существующих в языке морфем. Примером служит экспериментальное словообразовательное стихотворение В. Каменского «Колыбайка»:
Линьничка
Минничка
Летка
Хорошечка
Славничка
Байничка
Спинничка
спи-спи-спи [7];
3) синтаксическая заумь: при употреблении обычных, «словарных» слов в грамматически правильных формах они не складываются в грамматически нормальное предложение, характер отношений между
словами остается в той или иной мере неопределенным, например, у
A. Кручёных в стихотворении «Осень обывательская»:
Средь рыхлой ткани ртутный червячок. Волосья - беспорядок. Нос странствует по ветру. Он вылетел в трубу [6];
4) супрасинтаксическая заумь: при формальной, грамматической правильности конструкций, составленных из обычных слов, высокая степень неопределенности возникает на уровне референции, то есть остается принципиально неясным, о чем идет речь, например, у А. Кручёных в стихотворении «пошел в паровую любильню...»:
и вот развесили сотню девушек выбелить до слез на солнцепеке
а в зубы мне дали обмызганный ремешок пока не женюсь на безбокой только что вытащенной из малинового варенья [8].
Основа осмысленному и подкрепленному теоретической декларацией использованию зауми в словесном искусстве заложена А. Кручёных и
B. Хлебниковым. Последний сформулировал основные положения зауми в теоретической статье «Наша основа» 1919 года:
«1. Первая согласная простого слова управляет всем словом - приказывает остальным. 2. Слова, начатые одной и той же согласной, объединяются одним и тем же понятием и как бы летят с разных сторон в одну и ту же точку рассудка» [9].
Как отмечает А.Н. Черняков, «уже на ранней стадии теоретизирования авангардизм создает предпосылки для последующей формулировки одного из центральных тезисов альтернативной теории поэтического языка - представления о мотивированном характере связи плана выражения (звука/буквы) и плана содержания (идеи, концепта, семантического комплекса)» [10].
К 1930-м годам деятельность футуристов в сфере заумного языка завершается, а продолжателями традиций зауми выступают представители ОБЭРИУ - Д. Хармс и А. Введенский. Художественные принципы обэриутов (поэтов А. Введенского, К. Вагинова, И. Бахтерева, Н. Заболоцкого, Д. Хармса) во многом восходят к футуристской идее спонтанности, которая «декларировалась как ответ на рутинную заданность литературной традиции» [11].
Рассмотрим примеры заумных новообразований, в которых преимущественно сохраняется лексическое, грамматическое или фонетическое значение.
Заумные слова образуются из нормативных, например, в результате изменения или пропуска отдельных звуков (так, у Хармса «драми», «дханию» вместо «дырами», «дыханию» - как имитация церковнославянского языка), слияния двух слов в одно («пыхот слышался машин» (Хармс) - где неологизм «пыхот», очевидно, образован от слов «пыхтеть» и «рокот» или «хохот», «грохот». Используются также существующие в языке модели словообразования, с помощью которых по методу аналогии создаются отсутствующие в языке формы, например, у Хармса словосочетание «генеральский целовок». «Если барышня-мадам обнаружит меня там получите в потолок генеральский целовок» [12]. Неологизм «целовок» образован аналогично формам «бросок», «скачок» и т.д. Его морфологическая структура содержит указание на однократность и быстроту протекания действия, что явно соответствует его значению.
У А. Введенского мы можем наблюдать следующий способ создания неологизмов:
Нас немного карликов мы глухие жолобы.... рожа мухомориная стала на пятки железные лапки бьёт барабан верблюжьим мясом СМЕртячка в БАНКЕ [13].
Прилагательное мухомориная образовано добавлением к неодушевленному существительному мухомор суффикса -ин, тогда как в обычной практике суффикс -ин применяется при образовании прилагательных, относящихся к людям и животным (дядин, мамин, гусиный, лебединый). В этом случае создается авторский неологизм, происходит одушевление предмета. Мы наблюдаем процесс словообразования в зависимости от контекста произведения. При этом А. Введенский использует как метод противопоставления живого/одушевленного неживому/неодушевленному, так и возможность их совмещения или замещения.
Стоит отметить, что многие современные поэты активно развивают фольклорные традиции, создавая при этом яркие образцы заумной поэзии. Примером является стихотворение В. Шерстяного:
Шилды Да Бу дыл ды
ылд ДылдыБулшилды
Даудылды Щыл мы ды
Да начи чичики длы
лды чикДычикалды Ши
Дычикалды ШилдыДаБудылды
Даудылды Щыл Шилмы ды длы
ДылдыБулшилдыДыл
Да начи чичики Даудылды Щыл
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.