Ярошенко С.С. Гендерные различия стратегий занятости официальных бедных в России // Рубеж. 2001. № 17. С. 25-49.
Ashwin S., Lytkina T. Men in Crisis in Russia: the Role of Domestic Marginalization // Gender & Society. 2004. № 18(2). P. 189-206.
Ashwin S., Tartakovskaya I., Ilyina M., Lytkina T. Gendering reciprocity: Solving a Puzzle of Nonrecipro-cation // Gender& Society. 2013. № 27(4). P. 396-421.
Berg P.A., Kalleberg L., Appelbaum E. Balancing work and family: the role of high-commitment environments // Industrial Relations. 2003. № 42(2). P. 168-187.
Cealey-Harrison W., Hood-Williams J. More varieties than Heinz: Social categories and sociality in Humphries, Hammersley and beyond // Sociological Research Online. 1998. Vol. 3. № 1. URL: http://www.socresonline.org.Uk/3/1/8.html (дата обращения: 1.10.2014 г.).
Connell R.W. Gender and power: Society, the person and sexual politics. Cambridge: Polity, 1987.
Crompton R. Restructuring Gender Relations and Employment. Oxford: University Press, 1999.
Millar J. The Dynamics of Poverty and Employment: The Contribution of Qualitative Longitudinal Research to Understanding Transitions, Adaptations and Trajectories // Social Policy and Society. 2007. № 6(4). P. 533-544.
Tartakovskaya I., Ashwin S. Who Benefits from Networks? // Ashwin S. (ed.) Adapting to Russia's New Labour Market: Gender and Employment Behaviour. London: Routledge, 2006.
Walker C. Re-inventing themselves? Gender, employment and subjective well-being amongst working-class young Russians // Salmenniemi S. (ed.) Rethinking Class in Russia. Burlington: Ashgate, 2012. P. 221-240.
© 2015 г.
Л.Б. КАРАЧУРИНА
ЖЕНЩИНЫ-МИГРАНТЫ В НИШЕ ДОМАШНЕГО ТРУДА В РОССИИ
КАРАЧУРИНА Лилия Борисовна - кандидат географических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой демографии НИУ Высшая школа экономики (E-mail: lkarachurina@hse.ru).
Аннотация. На основе данных целевых выборочных обследований (2008-2010 и 2013 гг.), проведенных Центром миграционных исследований, сделана попытка конструирования "портрета" женщин - трудовых мигранток из стран СНГ в Россию, занятых в сфере домашнего труда. Анализ показал, что они, с одной стороны, находятся в лучшем положении по отношению к другим категориям мигрантов -иностранных граждан: как правило, имеют места для проживания, более высокую зарплату. С другой стороны, пребывают в более трудных условиях, которые характеризуются почти повсеместным неформальным характером трудоустройства и бытовых трудовых практик. Рассматривая эту категорию населения, мы выходим на стык исследовательских проблематик: трудовой миграции, женской миграции, миграции одиночек, занятости в сфере эмоционального и контактного труда по оказанию услуг на дому, занятости с недокументированными трудовыми отношениями.
Ключевые слова: трудовая миграция • женская миграция • домашние работники • домашний труд • экономика заботы
Феминизация трудовой миграции - устойчивый мировой тренд, его формируют два базовых фактора: готовность к активизации пространственной мобильности женщин в отдающих странах и формирование устойчивого спроса на "женский" труд в принимающих. Этот спрос создают прежде всего частные домохозяйства. Работу сиделок, нянь, горничных, помощниц по хозяйству, гувернанток и пр. А. Хохшильд [Нос1эоЫ1С,
1979], а вслед за ней другие западные и российские исследователи стали называть "эмоциональным трудом" и рассматривать его как отдельный вид занятости, наравне с трудом физическим или умственным.
В условиях современного общества, когда в крупных городах постепенно увеличивается прослойка людей с активным жизненным укладом, ориентированных не на внутрисемейную реализацию, а на внедомашнюю, публичную жизнь, возрастает спрос на труд людей, их обслуживающих. Эта закономерность была описана Р. Флоридой [Флорида, 2007] не для России, но вполне применима и для нее, и для крупнейших городов других постсоветских стран. Сектор "домашней работы" становится все более разветвленным и мощным. Параллельно, пусть и разными темпами, идет процесс роста женской занятости и участия женщин в экономике, прежде всего в секторе услуг.
Появление среднего класса, изменения в моделях гендерного устройства в семьях - от доминировавшей в советский период модели домохозяйства, где работают оба, но статус мужской занятости более высок, а основная ответственность за детей и роль домашней хозяйки принадлежит женщине, до возникшего уже в постсоветское время распределения, при котором женщины все чаще становятся равноправными финансовыми фигурами в семье и домашние роли в должном объеме выполнять уже не могут или не хотят. В условиях, когда "...политические элиты больше не считают государство, как в советское время, ответственным за заботу о детях... существенно урезаны расходы на общественные детские учреждения" [Пфау-Эффингер, 2000: 33], но семья по разным причинам не может (не хочет) взвалить эти обязанности на себя и имеет ресурсы для того, чтобы переложить эти заботы на нанятого работника, в обществе формируется социально-профессиональная прослойка людей, которые берут на себя те домашние функции, которые больше не выполняются женщинами, занятыми другой деятельностью и имеющими возможность финансово обеспечить свое освобождение от повседневного рутинного труда.
Пока сколько-нибудь устойчивого представления о том, кто вовлечен в эту новую и одновременно пока невидимую сферу занятости, к которой можно отнести труд в домашнем хозяйстве, на сегодняшний день не сложилось. Это относится ко всем занятым в данном секторе - и к мигрантам, и к местным работникам. Объективные факторы с уверенностью могут свидетельствовать только о том, что особенности этого диктуют большую представленность в ней женщин [Положение., 2013: 99] и имеют более активное распространение в крупных и даже крупнейших городах с платежеспособным спросом на данные услуги. Множество других вопросов, начиная с самых простых - каковы зарплаты у "домашних работников", где они живут и т.п. -и заканчивая более сложными (например, на кого работают домашние работники, плохо знающие русский язык, или, правда ли, что эта ниша занята работницами-мигрантками с более высоким уровнем образования, насколько легко "входить" в эту нишу), нуждаются в верификации.
Попытаемся ответить на некоторые из них с помощью анализа данных нескольких обследований, в которых автор принимала участие. Первый кластер составляют два обследования (в дальнейшем - обследования 2008-2010 гг.): женщин-мигрантов в рамках проекта "Стратегическое партнерство по продвижению прав и расширению возможностей женщин - трудовых мигрантов в России", проведенных Центром миграционных исследований (рук. Е.В. Тюрюканова), по заказу Фонда поддержки тендерного равенства ООН-Женщины. Обследование было выполнено в 2010 г. в шести регионах России (Москва, Санкт-Петербург, Московская, Ленинградскаяй, Самарская области и Краснодарский край). Общее число респондентов-женщин 1169 человек (включая 1068 чел. из стран СНГ и 101 человек - внутристрановых мигрантов), в том числе 64 человека были заняты услугами в частном домохозяйстве (подробнее: [Женщины - мигранты., 2011]). Обследование мигрантов в рамках проекта Центра миграционных исследований "Управление миграцией в условиях демографического кризиса (2007-2010)", финансированного Фондом МакАртуров (рук. Ж.А. Зайончков-
25 -| 2015%
10-
18-24 25-29 30-34 35-39 40-44 45-49 50-54 55+
□ ДР—2008—2010 гг.
□ ДР-2013 г.
■ Женщины-мигрантки в других сферах деятельности - 2008-2010 гг.
Рис. 1. Возрастная структура женщин-мигранток, занятых в домашнем хозяйстве и задействованных в других сферах труда, Россия, 2008-2010 и 2013 гг., %
ская) (подробнее: [Миграция и демографический., 2010]). Обследование проведено в 2008-2009 гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Воронеже, Астрахани и Казани. Общее число респондентов составило 1575 человек из стран СНГ, в том числе 35 человек работали по оказанию "услуг в частном домохозяйстве" (из них 33 - женщины). Суммарно в этих двух обследованиях 97 женщин попали в поле нашего зрения как люди, занятые в секторе домашней работы. Этот кластер обследований обладает одним весьма важным достоинством - позволяет производить сравнение домашних работниц (в дальнейшем - ДР) с мигрантами, занятыми в других сферах, выявив тем самым особенности данной группы "на фоне" других мигрантов.
Второй кластер - обследование по идентификации статуса, нужд и потребностей домашних работников в России и Казахстане, проведенное Центром миграционных исследований (рук. Д.В. Полетаев), при поддержке структуры ООН по вопросам ген-дерного равенства и расширения прав и возможностей женщин (ООН-Женщины) во второй половине 2013 г. (обследование 2013 г.). В Москве, Астане и Алматы было опрошено 405 женщин - домашних работников (в Москве - 250 чел.) из стран СНГ и внутренних мигрантов.
"Коллективный портрет" трудовых мигранток, занятых в частных домохозяйствах, выглядит следующим образом. Они отличаются несколько более высоким средним возрастом (38 лет против 34 лет у занятых в других сферах, 40 лет - в обследовании 2013 г.). Среди них гораздо ниже доля совсем молодых и присутствуют женщины в предпенсионном и пенсионном возрастах (рис. 1), внутренние мигрантки несколько старше, чем работницы-иностранки.
Особенности возрастного состава работающих в частных домохозяйствах принято объяснять желанием работодателей иметь няню или прислугу с опытом (хотя бы собственного материнства); спецификой работы, на которую не решаются молодые (например, уход за пожилыми или больными людьми), и главное - нежелание жен-щин-работодательниц - а это главный действующий игрок на стороне нанимателей -иметь потенциальных конкуренток в собственном доме. Мнение и позиции женщин как основных игроков на стороне нанимателей нельзя недооценивать. О. Ткач отмечает, что сам "институт домашних работниц развивается за счет того, что в семье женщины сохраняют за собой функции организаторов бытового обслуживания, менеджеров домашней сферы" [Ткач, 2009: 187]. Средний (не молодой, но и не старый) возраст
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.