научная статья по теме «ЖИЗНЬ ВЫРАЖАТЬ ЧЕРЕЗ СЛОВА» (ПОЭТЫ ХХ ВЕКА О СВОЕМ ТВОРЧЕСТВЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ) Языкознание

Текст научной статьи на тему ««ЖИЗНЬ ВЫРАЖАТЬ ЧЕРЕЗ СЛОВА» (ПОЭТЫ ХХ ВЕКА О СВОЕМ ТВОРЧЕСТВЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ)»

«Жизнь выражать через слова»

Поэты ХХ века о своем творчестве*

© Л. Л. БЕЛЬСКАЯ, доктор филологических наук

В статье дается панорамная картина высказываний поэтов ХХ века о роли поэзии в их жизни и ее назначении в обществе.

Ключевые слова: поэзия, стихи, слово, метафора, эпитет.

В ахматовской «тени» никогда не пребывала Марина Цветаева. Восторгаясь «Музой Плача, прекраснейшей из Муз», она сразу объявила о своей творческой самостоятельности, уверенная, что ее стихам, «как драгоценным винам, настанет свой черед». Если для Ахматовой Муза была родной и близкой, то у Цветаевой она - далекая, не злая и не добрая, но тоже земная и бедная (с «рукой обветренной», с «подолом неподобранным»). И вовсе не ее ждала поэтесса (кстати, как и Ахматова, она не любила этого слова), а Гения, с которым и вела доверительные беседы (Разговор с Гением). И, над строкой упорной разгибаясь, искала не глаз, а звезд , ведь стихи рождаются не из «сора», они растут «как звезды и как розы», и «певцом - во сне - открыты закон звезды и форму-

* Продолжение. Начало см.: Русская речь. 2015. № 4.

ла цветка» (1918). В то же время для Цветаевой поэзия - клубок противоречий: «Каждый стих - дитя любви, / Нищий, незаконорожденный, - / Сердцу ад и алтарь, / Сердцу - рай и позор». Она убеждена, что путь поэта (а значит, и ее собственный) нельзя ни предугадать, ни предсказать: это «взрыв и взлом» - «Жжя, а не согревая, / Рвя, а не взращивая». Надо идти напролом и в судьбе, и в творчестве, и в языке, потому что «поэта далеко заводит речь» (1922).

В 30-е годы, размышляя о будущем русской поэзии (как и своей), Цветаева так отвечала оппонентам на непризнание своих стихов: «Не нужен твой стих» - «Мой - на пять веков». «А быть или нет / Стихам на Руси - / Потоки спроси, / Потомков спроси» («Не нужен твой стих...», 1931).

Но кто был абсолютно уверен во всесилии поэзии и долговечности своих творений, так это футуристы, придумавшие себе прозвище «будетляне»: «Звуки - зачинщики жизни. / Мы гордо ответим / песней сумасшедшей - / В лоб небесам» (В. Хлебников); «Мои стихи существовали / Не как моя - как Божья речь» (Б. Лившиц); «Мы пили песни, ели зори / и мясо будущих времен» (Н. Асеев). Поздний В. Маяковский заявлял, что его стих «дойдет через хребты веков и через головы поэтов и правительств» и сравнивал его с римским водопроводом, дожившим до наших дней.

Футуристы бросали вызов миру и отвергали искусство и прошлого, и настоящего. Председатель Земшара, как именовал себя Велимир Хлебников, готов был повести «войско песен» на поединок с «прибоем рынка» (1914) и всерьез думал, что язык может перестроить мир (отсюда заумь и праязык) и что от «песен пороха» зажигается народ, а в себе видел «одинокого врача», который «в доме сумасшедших пел свои песни-лекарства» (1922). В. Каменский примерял на себя «пугачевский тулупчик». Н. Асеев считал себя «убежденным неслухом» традиций, пишущим стихи-выкрутасы. Б. Лившиц мечтал «найти хоть звук, где с мировой душой слилась душа моя», и досадовал, что голос его слаб, а в словах нет размаха и неожиданности, но «петь мы должны, доколе нам это велено», а Музу еще до Ахматовой он срифмовал с обузой.

Однако больше всех поразил современников В. Маяковский, который объявил себя «Тринадцатым апостолом», а Бога обозвал «недоучкой, крохотным божиком» и заверял читателей: «Бог заплачет над моею книжкой» (1914, 1915). А в зрелости сочинял различные формулировки сущности поэзии и назначения поэта: «Поэзия - вся! Езда в незнаемое», «Поэт всегда должник вселенной», «Поэзия - та же добыча радия», «Умри, мой стих, умри, как рядовой», «Светить всегда, светить везде -до дней последних донца». Если когда-то Пушкин сравнил стихотворца с Тамерланом и Наполеоном, так как стихи следует вести «в порядке,

строй за строем», чтоб не рассыпались они, как разбитое в бою войско (Домик в Коломне), то поздний Маяковский сам превращался в полководца и, проходя «по строчечному фронту», руководил военным парадом, в котором участвовали артиллерия поэм, «кавалерия острот», «рифм отточенные пики» и «все поверх зубов вооруженные войска» (Во весь голос, 1930).

Эго-футурист И. Северянин тоже старался противопоставить себя окружающему миру, придумывал поэзы с капризничающими словами и неологизмами, воображал себя «лирическим ироником», определяя свой стих как изысканный, ажурный и желал, чтобы каждая строчка была пощечиной, голос звучал издевательством, рифмы показывали кукиш. Северянин шокировал публику неумеренным самовосхвалением своего «недвусмысленного таланта»: «Я - гений Игорь Северянин, / Своей победой упоен. / Я повсеградно оэкранен, / Я повсесердно утвержден».

Не только Северянин был в восторге от своей поэзии («Да, я влюблен в свой стих державный»), но и Маяковский («Я, златоустейший» /, чье каждое слово / душу новородит»), а до этого Бальмонт («Предо мною другие поэты - предтечи»). Вслед за бальмонтовским лозунгом «Будем как солнце» Северянин провозгласил, что в его душе восходит солнце: «И я лучиться обречен!» (1912). Позднее эту параллель «Я и солнце» подхватят Маяковский и Пастернак. Первый пригласит Солнце в гости и после беседы с ним, придет к выводу: «Светить и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца» (1920). А второй, начиная жить стихом, затеет «ссоры с солнцем» (1920).

Б. Пастернак в юности подумывал было примкнуть к футуристам, но пошел совсем другой дорогой. И с самого начала уподобил поэзию не римскому водопроводу, а «греческой губке», которая впитывает в себя все впечатленья бытия, чтобы после выжать их «во здравие бумаге» (1914). Не вызывал он на бой ни Бога, ни весь мир, и его поэт влюбляется, как «Бог неприкаянный», а в стихи входит «миров разноголосица». Поэзия сродни природе, она сама - природное явление. Вот пастерна-ковское «Определение поэзии»:

Это - круто налившийся свист, Это -щелканье сдавленных льдинок, Это - ночь, леденящая лист, Это двух соловьев поединок.

(1919)

По мере того как метафорическая сложность (привычка «выковыривать изюм певучести из жизни сладкой булки») уступает место «неслыханной простоте», изменяются и определения стихотворного творчества: «Я б разбивал стихи, как сад», «В стихи б я внес дыханье роз, / Дыханье мяты, / Луга, осоку, сеновал, / грозы раскаты» («Во всем мне хочется дойти до самой сути...», 1956).

Однако природная ипостась не исчерпывает, по Пастернаку, сути поэзии, которая воплощает дух и душу человека - «Высокая одна болезнь / Еще зовется песнью». Почитая Пушкина и восхищаясь его «свободной стихией стиха» (Вариации, 1918), он тем не менее оспоривал пушкинское суждение о художнике-судье: «Но пораженье от победы ты сам не должен отличать» (Быть знаменитым некрасиво, 1956), то есть творец не может сам объективно оценить свое творение, «цель творчества - самоотдача», а результаты автору неведомы. Зато нам хорошо ведомы пастернаковские чеканные афоризмы: «И тут кончается искусство, / И дышит почва и судьба», «И образ мира, в слове явленный, / И творчество, и чудотворство», «Ты - вечности заложник, / У времени в плену».

Если многим стихотворцам Серебряного века явно не хватало самоиронии, то у Саши Черного ее было с избытком. Он хотел бы «отдохнуть от сатиры» и стать «незлобным ягненком», но душа его была «изъедена» сплином и пессимизмом. Поэт-сатирик просил Музу «спугнуть тоску» и подарить ему «час беспечный», а та улыбалась в ответ: «Голова твоя седая, / А в глазах - 16 лет!» (1923). И. Эренбург тоже иронизировал над своими стихами, сравнивая их с «голыми птенчиками» - «писклявыми, еще не обсохшими»: «Мои стихи не исповедь певца, / Не повесть о любви высокого поэта», и скоро «имя мое забудут, стихи прочитав, усмехнутся» (1918, 1920).

В литературном процессе начала ХХ века участвовала и небольшая группа так называемых новокрестьянских поэтов (Н. Клюев, С. Есенин, С. Клычков, П. Орешин, А. Ширяевец), которые противопоставляли деревню - городу-дьяволу, природу - цивилизации (железный гость), а себя и свои «избяные песни» - писателям-бумагоедам с их «ржавыми книгами». Клюев даже договаривался до того, что «свить сенный воз мудрее, чем создать Войну и мир иль Шиллера балладу». В своих стихах он подчеркивал их деревенскую, крестьянскую, природную основу и мистический дух с помощью изощренных предметных метафор: «сплетаю стих - матерый лапоть», «стихов веретено», «стихи - берестяные олени», «ладан стихов», «духостихи - златорогов стада», «вязанка сосновых слов», «молотобойных песен рой». И одновременно, расхваливая свои песни, стихопевец украшал их всевозможными эпитетами - «мои подснежные стихи», бурунные, яростные; стих глыбкий, яровчатый, прибойный; строки лавинные, божественные; слово захватистое, мику-лово, бездное; «орлиные псалмы».

По примеру своего старшего наставника молодой С. Есенин также изобретал метафоры с деревенской окраской - «вишневый сок стихов», «песни гвоздь», «серпы стихов», «жернова поэм». «Поэт золотой бревенчатой избы» сочинил оригинальную формулу своей поэзии: «Звериных стихов моих грусть / Я кормил резедой и мятой». Постепенно

в есенинском творчестве предметные метафоры сменяются метафорическими глаголами и прилагательными - «засосал меня песенный плен», «каждый стих мой душу зверя лечит», «мое васильковое слово». В отличие от Клюева Есенин не восхвалял свои песни, а пытался судить о них более строго («Песни, песни, о чем вы кричите? / Иль вам нечего больше дать?», «Моя поэзия здесь больше не нужна») и понять, какой должна быть поэзия. Во-первых, она должна быть самобытной: «Миру нужно песенное слово / Петь по-свойски, даже как лягушка». Во-вторых, она должна отличаться новизной и выражать свое время: «Мы песни новые по-старому поем. », «научи мой стих кизиловым струиться соком». В-третьих, она должна служить народу и отечеству, но при этом сохранять свободу и независимость. И себя поэт осуждал за то, что «песней хриплой и недужной мешал (...) спать стране родной» и заявлял: «Отдам всю душу октябрю и маю, / Но только лиры милой не отдам». По его мнению, долг певца - не нарушать «правды жизни», «ласкать и карябать» людские души, не скрывая противоречий бытия: «Розу бе

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком