КРИТИКА
И
БИБЛИОГРАФИЯ
РЕЦЕНЗИИ
A CONCISE HISTORY OF SOUTH INDIA. ISSUES AND INTERPRETATIONS. ED. BY NOBORU KARASHIMA. New Delhi: Oxford University Press, 2014. 396 p.*
© 2015
Л. Б. АЛАЕВ
Автор настоящей рецензии ровно 50 лет тому начал свою монографию так: «Раскройте любую "Историю Индии", и вы увидите главы о ведических ариях, империи Маурья, "золотом веке" Гуптов, государстве Харши, Делийском султанате и Могольской империи, но вам не удастся найти столь же подробных сведений о государствах Южной Индии. Княжествам Вакатаков, Чалукьев, Хойсалов, державе Чолов, Виджаянагару и другим южноиндийским государствам в лучшем случае посвящены небольшие разделы. Использование южноиндийского материала лишь попутно, мимоходом, характерно для исследований политической, социально-экономической и культурной истории Индии» [Алаев, 1964, с. 3].
С тех пор положение изменилось, но не кардинально. Конечно, исследования различных аспектов истории южноиндийских народов и государств приобрели систематический характер. В этой работе участвовали как индийские исследователи, так и американские, канадские и японские ученые. Южноиндийские сюжеты становились "горючим материалом" для общеиндийских исторических дискуссий. Но все равно Южная Индия до сих пор не "отвоевала" себе равноправное место в исторической индологии. Как сетует составитель и вдохновитель рецензируемого труда японский профессор Нобору Карашима, после 1955 г., когда вышла "История Южной Индии" К.А. Нилаканта Састри [Sastri, 2002], не было создано обобщающего труда, в котором была бы представлена концепция всей истории полуостровной части Индии.
Теперь такой труд создан, и я надеюсь, что его нельзя будет не учитывать в обобщающих "Историях Индии".
Вдохновителем труда, его редактором и автором большей части глав о доколониальном периоде является Нобору Карашима, бесспорно ведущий специалист по этим проблемам в мировой индологии. Он проявил себя не только как знаток южноиндийской эпиграфики, но и как организатор науки, собирающий вокруг себя творческие коллективы, способные выполнять масштабные проекты [Karashima, Sitaraman, 1972; Karashima, Subbarayalu, 1976; Karashima, Subbarayalu, Matsui, 1978; Karashima, Subbarayalu, Shanmugam, 1980; Karashima, Subbarayalu, Shanmugam, Katti, Talbot, 1992; Karashima, Subbarayalu, Shanmugam, 2008]. Его вклад в науку и индийско-японские отношения получил признание. В 1985 г. он избирался президентом Эпиграфического общества Индии, в 1996-2000 гг. возглавлял Японскую ассоциацию южноазиатских исследований, с 1989 по 2010 г. он (не тамил!) являлся президентом Международной ассоциации тамильских исследований (МАТИ). Он был награжден высшим индийским орденом для гражданских лиц Падма Шри. Знаком признания его заслуг в индологии стал и сборник статей, подготовленный в его честь [Structure and Society..., 2001], в котором приняли участие ученые из Индии, Японии, Германии, США, Канады.
В 2010 г. Карашима сложил с себя полномочия президента МАТИ, так как в ее деятельности наука стала вытесняться пропагандой величия всего тамильского - языка, письменности, культуры, истории и т.п. История в нынешней Индии превратилась в острое политическое оружие. Об этом я написал более подробно в рецензии на монографию Е.Ю. Ваниной [Алаев, 2015].
Коллектив авторов можно назвать японо-индийским. Из 13 авторов 9 - японские профессора, 4 - индийские (тамилы). Это знаменательно. За послевоенные годы индология получила в Японии замечательное развитие. Были открыты кафедры южноазиатской истории, вложены
* Краткая история Южной Индии. Проблемы и интерпретации / Под ред. Н. Карашимы. Нью-Дели: Оксфорд Юниверсити Пресс, 2014. 396 с.
серьезные деньги в подготовку кадров, и в исследовательские проекты "сквозного" изучения истории Индии - археологические, исторические, антропологические. В Японии понимают, что страна, претендующая на роль одной из держав, должна интересоваться всем в мире. Не может быть великой державы без великой гуманитарной науки.
Данный труд охватывает всю историю, доводя ее до нашего времени. Учитывая, что усилия историков Индии, в том числе и прежде всего южноиндийских, в последние 150 лет были направлены главным образом на реконструкцию политической истории (в этом направлении была проделана гигантская работа), авторский коллектив данного труда уделил основное внимание дискуссионным проблемам социальной, экономической и культурной истории, хотя "для удобства читателей... общепринятое изложение политической истории каждого из периодов также присутствует" (р. XVIII).
Излагая существующие концепции различных проблем истории, авторы осторожны в выводах. Неоднократно указывается, что многие вопросы требуют дальнейшего изучения. Например, "исследования в археологии и лингвистике необходимы", чтобы решить вопрос об автохтон-ности неолитической культуры (р. 15). Концепция происхождения дравидийских народов - тоже "только гипотетическая"1, впрочем, как и вопрос о происхождении ариев (р. 3). Вопрос об этнической принадлежности насельников Индской цивилизации также остается открытым (там же).
Авторы предлагают свою периодизацию истории Южной Индии. После главы, посвященной предыстории, следует глава о периоде с I по V в. (Сатаваханы и так называемый период Санга-ма в Тамилнаду); УНХ вв., "Государства нового типа и движение бхакти"; Х-ХП вв., "Возникновение централизованного государства"; ХШ-ХХУ вв., "Период социальных изменений и переходности"; ХУ-ХУП вв., "Виджаянагар и широкий мир" (имеется в виду открытие Индии мировому рынку с появлением европейских торговцев в Индийском океане); ХУШ и ХК вв., "Британское правление и индийское общество"; ХХ в., "Независимость и после".
Подобная периодизация выглядит вполне здравой и естественной. Она основана на этапах политической истории Южной Индии, смене "поколений" правивших династий, но претендует на большее - на раскрытие поступательного социально-политического процесса. Однако эта линия аргументации проведена не очень четко. Так, не совсем ясно, в чем заключается "новый тип" государств УНХ вв. Среди перемен упоминаются расширение запашки, распространение на Юге индуизма и брахманских ритуалов, в связи с этим - расцвет культов типа бхакти, освоение местными правителями североиндийской титулатуры. Североиндийские веяния на Юге первоначально выражались в распространении джайнизма и буддизма, а затем началось их вытеснение шиваизмом и вишнуизмом, которые легче усваивались, облаченные в форму бхакти, т.е. в форму песен и танцев, обращенных к конкретному богу.
Точка зрения Р. Гуруккала, который считает политии периода Сангама вождествами, а владения ранних Пандьев, Паллавов и Чалукьев из Бадами - сложившимися государствами, упоминается, но Н. Карашима и Й. Суббараялу эту точку зрения не разделяют. Остается неясным смысл, вкладываемый ими в понятие "новый тип" государственности.
Довольно мелкий вопрос по сравнению с характером государственности - место расположения древней политии Чера, одного из трех "изначальных" центров политогенеза тамилов. Так как название нынешнего штата Керала восходит именно к древнему "Чера", принято считать, что это древнее царство находилось на Малабарском берегу. Но давно уже замечено, что никакого развитого общества на Малабарском побережье в тот период не наблюдается. Суббараялу в данной книге отмечает как "некоторую странность" то, что находки греко-римских вещей почти все находятся на восточном побережье Индии, а не на западном, где они должны были бы находиться, если бы Малабар имел прямые связи с Красным морем (с. 74). Между тем отлично известно, что важным центром греко-римской деятельности был Карур, расположенный на восточных склонах Гат, на берегу р. Нанганджи, т.е. в Тамилнаду, а не в современной Керале. Суббараялу, будучи не в силах отказаться от традиционной локализации Черы, вынужден предполагать, что эта полития имела два центра: Мучири-Карур на побережье и Карувур-Карур - в Тамилнаду. Ка-рашима в своей главе прямо утверждает, что Чера в период Сангама имела своим центром Карур (Ванджи), а последующие пять столетий - "Темный век" для Кералы (р. 145).
Отличия следующего периода, который авторы характеризуют как период централизованных государств, гораздо яснее. Действительно, от этого времени имеется много свидетельств о
1 Речь идет только о происхождении дравидоязычных народов. Вопрос о дравидоидной расе не затрагивается.
существовании царских чиновников, множества налогов и наблюдаются попытки центральной власти провести обмер земель и установить стандартное административное деление. Однако именно применительно к этому периоду возникла дискуссия о характере раннесредневековых индийских государств. Американский ученый Бёртон Стайн (1926-1996) поставил под вопрос наличие бюрократического аппарата, централизованно собиравшихся налогов, даже имперской армии в государстве Чолов и других государств этого времени. Он предложил концепцию "сегментного государства", т.е. государства, состоящего из центрального домена (родового имения правящей династии) и периферии, на которой царь осуществлял лишь "ритуальный суверенитет". Реальной властью там обладали местные магнаты и общинные коллективы (наду) [Stein, 1980].
Разгорелась дискуссия, в ходе которой некоторые аргументы Б. Стайна не были опровергну-ты2, но его общие выводы оказались неприемлемыми для коллег, особенно индийцев. По существу, главы, посвященные этому периоду, нацелены на опровержение концепции Б. Стайна, хотя ради объективности приводятся и другие мнения3, которые Карашима опровергает, но не отвергает: "Однако эти новые модели значительно обогатили наши знания об индийских государствах вообще, и в будущем, таким образом, мы будем изучать южноиндийские государства, учитывая новые идеи, заключенные в них" (с. 135).
Концепцию Карашимы и мою оценку ее я уже излагал в рецензии на его книгу [Алаев, 2012]. Повторю лишь то, что индийские ученые, а с ними и Н. Карашима, склонны преувеличивать степень зрелости государства в средневековой Индии.
XIII-XIV века, которые авторы называют "переходным периодом" (p. 17
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.