A. NAVRATILOVA. Narození a smrt v deské lidové kulture. VySehrad, 2004. 414 S.
А. НАВРАТИЛОВА. Рождение и смерть в чешской народной культуре
Д-р Александра Навратилова - сотрудник этнографического института Чешской академии наук в Брно, автор более 200 работ в области чешской народной духовной и социальной культуры, народной религии, традиционного мировоззрения. Книга о рождении и смерти -первое фундаментальное исследование этой темы на чешском материале во всей полноте ее аспектов и с учетом всех имеющихся на сегодняшний день источников: этнографических описаний (опубликованных, архивных, полевых), фольклорных текстов, данных языка (лексики, фразеологии, паремиологии), исторических (документов, хроник и др.) и литературных памятников, народного искусства. Список использованных в книге опубликованных работ включает более 700 названий; многие из этих публикаций рассеяны по труднодоступным (особенно за пределами Чехии) журналам и местным изданиям прошлого и позапрошлого века. Поэтому книга может служить своего рода компендиумом сведений по традиционным обрядам и верованиям чехов, связанным с рождением и смертью; по своему масштабу она сопоставима с такими классическими трудами, как исследования Ч. Зибрта о чешских календарных обрядах и обычаях [1; 2]. С другой стороны, она заполняет ощутимую лакуну в ряду исследований этой темы на материале других славянских традиций, включающем как классические, так и новейшие труды. (Назову лишь основные публикации последних десятилетий. По всему жизненному циклу: [3-6; 7. С. 416-532; 8-12]; по теме рождения: [13-19], см. также публикации Д.А. Баранова, В.В. Головина, Т.Ю. Власкиной, Т.А. Листовой, И.А. Седаковой; по теме смерти и погребальному обряду: [20-30], см. также переиздания классических трудов Д.К. Зеленина, Е.В. Барсова, серию публикаций И.А. Кремлевой по русскому погребально-поминальному комплексу,
исследования регионального характера -диссертацию Т.В. Махрачевой по тамбовской традиции - Тамбов, 1997, диссертацию и серию публикаций В.Л. Сви-тельской (Конобродской) по полесскому погребальному обряду - Житомир.)
Книга А. Навратиловой посвящена двум из трех главных обрядовых комплексов жизненного цикла. Это обряды и верования, относящиеся к "пограничным" моментам человеческой жизни, ее началу и концу. Свадьба (брак) как третья составляющая цикла в данном случае не рассматривается, причем не только по соображениям объема материала и проблематики, способных быть исследованными в рамках одной работы. Свадьба в структурном и концептуальном отношении существенно отлична от рождения и смерти, а последние, напротив, обнаруживают между собой значительную и содержательную, и формальную общность. Рождение и смерть в их ритуальном оснащении и осмыслении, так сказать, спроецированы друг на друга, зеркально соотнесены между собой, согласованы в основных мотивах и в своей глубинной семантике [31. С. 99-101]. Смысловой доминантой в обоих случаях оказывается граница между земным, человеческим и иным, потусторонним миром, откуда появляется новорожденный и куда уходит умерший человек, а ритуальной доминантой - способ преодоления этой границы и меры защиты как самих "фигурантов" перехода, так и их близких (и всего социума) от возможных опасных последствий самого открытия границы в момент рождения и в момент смерти. Оппозиция "жизнь - смерть", как хорошо известно, присутствует также и в символике свадьбы, но там это в большей степени культурная метафора, чем действительное переживание соприкосновения двух миров.
Книга состоит из небольшого введения, двух частей и заключения. Первая
часть, посвященная рождению, начинается с анализа общих представлений о потомстве как главной цели брака и высшей жизненной ценности для традиционного социума, о ребенке как божьем даре и о бездетности как несчастье и каре за грехи (Б. 23-26). Далее рассматриваются верования, предписания и запреты, касающиеся добрачных связей молодежи, отношений к девушке, родившей ребенка вне брака, народных способов избавления от беременности (8. 26-34). Отдельные обстоятельные разделы посвящены главным этапам рождения - беременности как опасному периоду и беременной как объекту изоляции и источнику опасности, гаданиям о поле будущего ребенка, регламентациям поведения беременной, подчиненного заботе о благополучных родах, здоровье и счастливой судьбе новорожденного (8. 35^4); родам как судьбоносному моменту, определяющему будущую жизнь ребенка, ритуальным функциям повивальной бабки (Б. 45-71); обрядам, связанным с крещением и крестинами, роли восприемников, первому купанию новорожденного (Б. 72-105); послеродовой изоляции роженицы, оберегам новорожденного и обрядам "введения", т.е. снятия ограничений на изоляцию и социальную ущербность женщины (Б. 106-140).
Вторая часть "Смерть и погребение" включает семь разделов: 1. "Представления о душе и посмертной жизни" (Б. 145-167), где анализируются верования о душе в пределах человеческого мира и ее перемещении в потусторонний мир, о грешной душе и наказаниях грешников в аду, об ответственности живых за посмертную участь умерших; 2. "Смерть в аспекте веры и социальности" (Б. 168-201), посвященный культурному концепту смерти в средневековом мышлении и в народной традиции, разработке этого концепта в чешских присловьях и паремиях, народным представлениям о преждевременной смерти, ритуалам и верованиям, связанным с кончиной и прощанием; 3. "От смерти до погребения (Б. 202-224) с обзором материалов о подготовке к погребению, извещении о смерти и т.п.; 4. "Похороны" (Б. 225-264) - раздел, включающий традиционные темы погре-
бального обряда: прощание с домом, последний путь, положение во гроб, поминки, особенности похорон неженатой молодежи, детей, оплакивание и траур, социальный аспект погребального обряда; 5. "Кладбища" (Б. 265-291), дающий обзор народных верований о кладбище в их исторической перспективе, о магической силе кладбища, его атрибутов и самих мертвецов; 6. "Ходячие покойники" (Б. 292-319) - анализ верований о посмертном хождении и магических способов защиты от "нечистых" покойников; 7. "Культ мертвых и формы их почитания" (8. 320-340), где обобщаются свидетельства об амбивалентном отношении живых к мертвым - поминальных обрядах и других знаках почитания, заботе о благополучии умерших в их загробной жизни, с одной стороны, и страхе перед умершими предками (не только "нечистыми" покойниками) и применяемых для защиты от них оберегов - с другой. Книга содержит много ценных иллюстраций и снабжена кратким немецким резюме.
В приведенном перечне тем, вполне стандартном для исследований этого профиля и отражающем универсальную структуру данных фрагментов традиционной духовной культуры, невозможно почувствовать ни своеобразия чешской традиции, ни особенностей предложенной А. Навратиловой интерпретации материала.
Между тем книга чрезвычайно богата новыми фактами, в том числе и такими, которые определяют специфику чешских верований и обрядов на фоне родственных славянских традиций. Речь идет не обязательно об эксклюзивных свидетельствах, а скорее об акцентах или поворотах универсальных тем и трактовок или деталях ритуального поведения, отличающих чешскую традицию или недостаточно полно освещенных в имеющейся литературе. Приведу лишь несколько из многих возможных примеров подобных ценных с общеславянской точки зрения данных, которые вводит в научный оборот автор.
Так, в первой части читателя-славис-та несомненно заинтересуют собранные А. Навратиловой свидетельства об отношении традиционного социума к фигуре
отца незаконнорожденного ребенка, редко попадающие в поле зрения исследователей. Его трактуют как покойника, о нем говорят, что он покончил с собой в очаге, пропал за печкой, в дровах, в соломе; утопился в пахте, в пиве; утонул в море, замерз на льду на св. Яна (т.е. посреди лета) и т.п.: otee se zabil (v krbu, véch-tovim), utopil se (za kamny, v loucích, v pod-máslí, v sláme, ve stodole, pivem), utonul (v mori, v Holandu), zmrz na ledë vo svatym Jane. Либо его представляют как исчезнувшего (otee, není ho), пропавшего, унесенного ветром, ушедшего в лес по грибы, по ягоды, отправившегося ловить рыбу, в путешествие, в далекий город и т.п.: spadl z lavice, zalezl mezi cihly do cihel-ny; zabredl tak hluboko, ai se nemohl najít; íel na houby (na ryzce, na smrze, na jahody, na orechy, na ryby do lesa), sbírat klasy, na lov; Sel aprilem, do Rima; blejsklpatou, pro-hrál peníze a utekl; vyspal se za kamny (na patre); hledá Zeny; díteti zahnal otee Prchlík, laneslo ho povetrí, vítr na zapad; nëkde houby sbírá, Sel do Babylona, Sel na sbírku do Copenhagu; otee íel na pout'; na sv. Janna krk zlomil, utopil se v suchém prikopë; pred malym utekl. Кроме языковых (паремио-логических) характеристик, в которых ироническое иносказание обнаруживает мифологический подтекст, представляют интерес данные о ритуальных действиях, объектом которых становится предполагаемый отец внебрачного ребенка: родители девушки посылали ему выпеченную из теста фигурку запеленатого младенца: если он резал печенье и съедал кусочек, то тем самым признавал отцовство и брал на себя заботу о ребенке; в противном случае старался не допустить вручения ему такого угощения, следил, чтобы ему тайно не подложили его на порог и он не стал посмешищем для людей и т.п.
Во второй части книги особый интерес вызывает глава, посвященная "ходячим" и "нечистым" покойникам. Так или иначе эта тема затрагивается в большинстве описаний погребального обряда и представлений о смерти, однако материал, собранный А. Навратиловой, превосходит имеющиеся в литературе свиде-
тельства и по полноте, и по систематизации, и по обстоятельности анализа. (Мне пришлось убедиться в этом, занимаясь темой посмертного хождения в общеславянской перспективе. См. [32].) Автору удалось учесть самые разные источники и влияния - религиозные (дохристианские и христианские), социальные, психологические, сформировавшие народные представления о приходе мертвых на землю и их вредоносных действиях по отношению к живым. Все многообразие представлений о ходячих покойн
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.