ЭО, 2013 г., № 1 © Д.А. Михайлов
AЛТАЙСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И АРХЕОЛОГИЯ
Ключевые слова: археология, алтайцы, национализм, этноисториче-ское мифотворчество, республика Алтай
В работе исследуется взаимовлияние археологии и алтайского национализма. Показаны роль идей областничества в формировании алтайского национального дискурса и влияние политической конъюнктуры на особенности этнических реконструкций археологических материалов Алтая в советское время. Также рассматривается роль алтайской интеллигенции в формировании и распространении этноисторических мифов. Особое внимание уделено политическим и социально-экономическим факторам, определяющим основные особенности взаимоотношений археологии и алтайского национализма на современном этапе.
Интерес к проблеме взаимосвязи археологии и национализма стал проявляться в начале 1980-х гг. Для большинства археологов этот вызов оказался достаточно неожиданным. Предпринятая М. Шэнксом и К. Тилли в середине 1980-х гг. попытка поднять проблему взаимовлияния археологии и политики была воспринята академическим сообществом как посягательство на чистоту предмета дисциплины (Shanks 2006). Несмотря на то, что многие исследователи по сей день предпочитают отсиживаться в башнях из слоновой кости, в последние два десятилетия ситуация кардинально изменилась. Помимо кумулятивных факторов развития археологии, которые, очевидно, следует связывать с распространением в рамках постпроцессуальной археологии идей марксизма и постмодернизма, важную роль сыграли рост в последние три десятилетия национальных движений и стремительное национальное строительство.
В 1990-е гг. вопросы общественно-политического контекста археологии заняли достойное место в научной проблематике. В обсуждение проблемы взаимоотношений археологии и политики постепенно включились специалисты различных обществоведческих дисциплин*.
При этом значительная часть исследователей сосредоточилась на проблеме взаимоотношений археологии и национализма. Разнообразные направления теоретических изысканий обозначились с учетом того, что археология как знание о далеком прошлом и формирующая национальное самосознание политическая идеология оказываются в тесной взаимосвязи благодаря своим фундаментальным свойствам. Среди них, во-первых, проблема зависимости исторических интерпретаций археологических материалов от политической конъюнктуры, вмешательство государства в археологию, что особенно ярко проявилось в истории советской науки (Trigger 1984; Arnold 1990; Шнирельман 1993, 2003, 2006; Kohl, Fawcett (eds.) 1995; Shnirelman 1996, Meskell (ed.) 1998). Во-вторых, пристально изучается связь развития археологической мысли с процессом становления национализма. Методологические основания формирования
Дмитрий Алексеевич Михайлов - к.и.н., сотрудник Сибирского института управления - филиала РАНХиГС при Президенте РФ, доцент, заместитель заведующего кафедрой гуманитарных основ государственной службы; e-mail: damihan@yandex.ru
* См. обзор: Meskell L., Preucel R.W. Politics // Companion to Social Archaeology. Oxford: Blackwell, 2004. P. 315-334.
национального дискурса в археологии связываются с распространением идей романтизма, оформлением культурно-исторической школы, развитием этногенетических исследований (Trigger 1989; Клейн 1993; Шнирельман 1993; Diaz-Andreu, Champion (eds.) 1996; Jones 1997; Diaz-Andreu (ed.) 2007). В-третьих, показана роль археологии в формировании социальной памяти как специфического восприятия прошлого, образующего совокупный политический субъект. Раскрыты мобилизующие механизмы мифа о далеких предках и его сюжетное разнообразие (Silberman 1989; Шнирельман 2000, 2003, 2006; Kohl et al. (eds.) 2007). В-четвертых, уделяется внимание влиянию на формирование национального самосознания псевдонаучной литературы, что в свою очередь поднимает вопросы соотношения в археологии научного и дилетантского подходов (Feder 1996; Шнирельман 2000, 2001; Arnold 2006).
Дополнительные сложности в изучении проблемы национализма и археологии связаны с разнообразием трактовок самого понятия "национализм". "Основная трудность, препятствующая ясным дебатам, - отмечает Д. Бройи, - заключается в том, что различные теоретики и историки понимают под этим термином разные вещи. При самом первом приближении я нахожу здесь три области интересов: доктрину, политику, чувства" (Бройи 2002: 201). С точки зрения взаимодействия с археологией, наибольший интерес вызывает национальная идеология. Под национализмом как доктриной в современной науке принято подразумевать идеологические установки, для которых характерно признание самого факта существования наций, наделение их особой судьбой, признание их морального приоритета и убежденность в необходимости их политической автономии (Kedourie 1960: 9; Берлин 2001: 333-365; Бройи 2002: 204; Смит 2004: 342). Неотъемлемой частью национальной идеологии являются этноцентристские версии далекого прошлого, "которые призваны воспевать предков как славных героев, сделавших бесценный вклад в формирование человеческой культуры и цивилизации и облагородивших все другие народы" (Шнирельман 2000: 12).
В контексте взаимоотношений с археологией также следует иметь в виду и особое значение в становлении национальных движений научных исследований в области культуры, филологии и истории (Хрох 2002: 125). Трудами ученых-энтузиастов в общественном сознании формируется представление о культурной специфике определенного сообщества, что впоследствии становится идеологической основой нового национального движения. При этом ученые могут и не ставить перед собою цель создания нации.
Таким образом, истоки алтайского национализма следует связывать с началом научного и публицистического осмысления культурного наследия населения Алтая и распространением национального дискурса в Сибири. Приоритет в этом отношении принадлежит доминировавшим во второй половине XIX в. в общественной жизни Сибири областникам. Их усилиями, через изучение культуры и языка, популяризацию далекого прошлого Алтая, формируется идея самобытности алтайских аборигенов. Именно с передовыми политическими взглядами областников в Сибирь проникают и занимают прочные позиции в общественном движении идеи национализма, которые противостояли, с одной стороны, религиозно-династийной имперской идентичности, с другой - космополитизму либералов и революционных демократов. "Для идеологов областничества было важно отыскать формулу соединения сибирского патриотизма с общечеловеческим стремлением к свободе и справедливости, - отмечает А.В. Рем-нев. - Но в этой теоретической конструкции все же именно патриотизм был той почвой, на которую только и можно переносить современные идеалы" (Ремнев 1997).
Это тем более важно, поскольку под присмотром и наставничеством областников было сформировано мировоззрение целого поколения местной элиты. Зарождающаяся национальная интеллигенция с ходу вовлекалась в национальный процесс. Значительное влияние оказали областники и на лидера алтайского национального движения художника Г.И. Гуркина (Эдоков 1994: 5).
В условиях революционного кризиса начала XX в. идеалистический сибирский регионализм конвертировался, в частности, в этнический алтайский национализм, который к тому времени уже обладал определенным культурным капиталом.
В то же время следует учитывать, что, несмотря на эрозию традиционных социокультурных институтов в конце XIX в., к началу XX в. объективных предпосылок (в виде грамотности, национальной печати, урбанизации, развитой системы коммуникаций) для оформления нации на Алтае не было. Этот процесс начинает развиваться параллельно со становлением советской власти*, с присущими советскому государству особенностями. Тогда же утверждаются и основные принципы и идеологические сюжеты алтайского национального дискурса. Цель данной работы - проследить, какую роль в этом процессе играет археология.
Взаимоотношения археологии и национализма начинают складываться вместе с формированием первых национальных государств (Díaz-Andreu, Champion 1996). С конца XVIII в. учреждение политических субъектов нового типа, чьи границы носили произвольный характер и не совпадали с границами культурными, требовало авторитетных обоснований, в качестве которых стали выступать исторические реконструкции, основанные в том числе и на археологических источниках. Именно национализм вывел археологию на качественно новый уровень и способствовал ее институциона-лизации (Kohl 1998: 227).
Нашли эти тенденции отражение и в археологии Алтая. В XIX в. наиболее популярной в исследованиях этнической истории народов Сибири была теория южно-сибирских корней финно-угорской культуры. Ее научное оформление связано с именем финского ученого М.Х. Кастрена, чьи исследовательские интересы были в значительной степени обусловлены национальными устремлениями (Белокобыльский 1986: 55).
С этой национально ориентированной концепции начинает формироваться интерес к древностям Алтая среди областников. Они придали этой теме характерный публицистический, и даже агитационный налет. Идейные установки областников определяли их желание возвысить местную культуру, продемонстрировать ее место в мировой истории. С точки зрения зарождения алтайского национального дискурса, принципиальное значение имела тенденция связывать археологические памятники с современным населением Алтая. "Сравнительные изыскания привели нас к заключению, - пишет Н.М. Ядринцев, - что в древние времена инородческая культура в Сибири имела более совершенное развитие и достигала высшей степени, но позднейшие перевороты и завоевания стерли ее, и нынешний инородческий быт отступил и сохраняет лишь отчасти древнее искусство народов" (Ядринцев 1891: 141). Схожие идеи, опираясь на фольклорные источники, развивал и Г.Н. Потанин. Сопоставляя, в частности, тюркские сказания с библейскими сюжетами, он стремился доказать наличие восточных корней в европейском эпосе. При этом Потанин также апеллировал к глубокой древности: "В те отдаленные времена могли быть и такие случаи, когда ордынцы, пришедшие в юго-восточную и среднюю Европу, оказывались людь
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.