ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2013 • № 3
А.В. ХОВАНСКАЯ, Д.В. ГОНЧАРОВ
Аверсия: опыт российского конституционного правосудия
Статья посвящена процессам конституционного строительства в современной России. В фокусе исследования - механизмы воспроизводства феноменов конституционализма, базирующиеся на двух конституционных моделях: аверсивной и аспиративной. Ставится под сомнение эффективность российской аверсивной модели конституционного строительства, равно как и действенность стремительных судебных реформ.
Ключевые слова: аверсия, конституционные модели, конституционное правосудие, конституционализм, судебная политика, реинтерпретация прав.
Constitutional process of modem Russia is in the focus of the article. The authors concentrate on the mechanisms of legal institutions based on two models of constitutionalism: aversive and aspirational. The authors criticize constitutional process and politics shaped under the Russian aversive constitutionalism.
Keywords: constitutional models, aversive constitutionalism, constitutional review, judicial politics, reinterpretation of constitutional rights.
Протестные движения и эрозия поддержки власти в России развиваются по известному в истории сценарию. Недовольство провоцируется конкретным кругом вопросов: коррупцией, несменяемостью политического руководства, недемократичным характером избрания парламента, дефицитом политических свобод и контролем над средствами массовой информации. Этот круг политических раздражителей становится камнем преткновения, поскольку, с одной стороны, он глубоко персонифицирован, а с другой - в обществе нарастает убеждение в нелегитимности власти1. Поэтому логично, что все больше недовольства вызывают институты, созданные с целью охраны конституционных прав: Конституционный суд (КС), институт омбудсмена по правам человека, Общественная палата и проч. Почему они так и не стали инструментом обеспечения прав, институтами, обладающими правом вето? Почему их присутствие едва заметно в пространстве российской политики?
В целом можно согласиться с В. Меркель и А. Круассан в том, что "режимы поддерживают общественный запрос на минимальный набор прав и их перераспределение, только если эти процедуры обеспечивают долговечность и стабильность самих режимов" [Меркель, Круассан, 2002, с. 9-10]. Например, несмотря на формальное
1 Так, Б. Миронов отмечает сходство общественных настроений и развития России в пореформенный 1861-1917 гг. и постсоветский период 1985-2000 гг. [Миронов, 2012, с. 15].
Хо в анская Анна Валерьевна — кандидат политических наук, заведующая кафедрой государственно-правовых дисциплин Института правоведения и предпринимательства (Санкт-Петербург).
Го н чар о в Дмитрий Владимирович — доктор политических наук, профессор Национального исследовательского университета—Высшей школы экономики.
присутствие конституционных судов в разных вариантах гибридных режимов2 (таких как ЮАР, Венгрия, Россия, Молдавия и проч.), институционализация личных, гражданских, политических и прочих прав проходит очень сложно. Не в последнюю очередь, помимо влияния неформальных практик и отсутствия развитого гражданского общества, этому способствует противоречивый дизайн самих конституционных органов, ограниченных жесткими дискрециями. В этом случае функциональная трактовка, утверждающая нормативное верховенство конституции и прав человека, требует уточнения, поскольку никак не объясняет цели режима и обширные отступления в реинтерпретации и перераспределении конституционных прав3.
Институциональная теория увязывает эффективность институтов с их способностью создавать новеллы и воспроизводить общественные феномены. Общие требования к эффективности механизмов, способствующих воспроизводству образцов и правил конституционализма, в континентальном конституционном правосудии действуют с оглядкой на искусственную природу института, к тому же маркированного монополией на конституционный пересмотр. Все это оставляет вопрос об эффективности института открытым. Во-первых, дизайн КС (или иного органа) напрямую зависит от того, было ли конституционное правосудие создано в результате парламентских переговоров и компромиссов, военного переворота, гражданского возмущения, реформ или революции и т.п. Во-вторых, институциональная обособленность делает конституционное правосудие весьма зависимым от его способности к трансформации за счет косвенных влияний.
Данные вопросы важны для понимания российского конституционного строительства вообще и конституционного правосудия в частности. Зародившийся в недрах конституционного надзора СССР на подъеме конституционализации 1985-1993 гг. [Медушевский, 2006], институт конституционного правосудия России впитал позд-несоветские нормы и образцы формирования власти. Дальнейшие трансформации определились конфликтом 1992-1993 гг., а его эффективность складывалась на фоне адаптации к правилам гибридного режима. В предлагаемой статье мы сфокусировали интерес на существующих возможностях института конституционного правосудия, связанных с реинтерпретацией прав и полномочий акторов, действующих в условиях гибридного режима.
Конституционная аверсия как нормативный ограничитель
Изучая фазы политического развития России - разрушения первоначального порядка, его отрицания и восстановления, - А. Медушевский замечает, что тексты "самих конституций показывают, от чего они отказывались и к чему стремились в момент их создания" [Медушевский, 2006, с. 52]. Конституционный перечень "отказов" и "целей", таким образом, становится решающим в каждой фазе политического развития. Последнее особенно отчетливо проявляется при толковании текстов конституций высшими национальными судами.
Исследование данного вопроса в силу известной консервативности российской правовой школы протекает, преимущественно, в нормативно-историческом либо фи-лософско-конституционном русле (см. [Конституция... 2011; Зорькин, 2007]). Поэтому интересными показались работы зарубежных авторов, обратившихся к проблемам конституционных "образов" и "тем" и связанной с ними публичной политикой. На-
2 В литературе существуют и иные обозначения политических режимов данного типа, например, "дефектные демократии" (см. [Меркель, Круассан, 2002; Collier, Levitsky, 1997; Levitsky, Way, 2002; 2010 и
др.]).
3 Например, ссылаясь на опыт успешных демократий, А.Стоун-Свит замечает, что организационная логика дает преимущество конституционным судам в разрешении особых институциональных проблем -того, как конкретная полития гарантирует нормативное верховенство конституции и положения о правах человека "без того, чтобы наделять обычное судейство полномочиями конституционного надзора" [Stone-Sweet, 2002, р. 70].
пример, К. Шеппели замечает, что использование отрицания или утверждения, негативных или положительных образов становится системообразующим в национальном строительстве [Scheppele, 2003]. По этому основанию она выделяет конституционализм "аспиративный" - положительный, содержащий рациональные цели и версии желаемого политического устройства, и "аверсивный" - отрицательный, уклоняющийся. Выбор той или иной модели способен полностью изменять направление дальнейшего конституционного строительства.
Аспиративная модель (рациональная, положительная) является соглашением об устремлениях, целях и задачах, описанных в общих терминах, характере институтов управления. "Она может выражаться в заимствованных конституционных положениях - взятых целиком, тщательно перенесенных, иногда - через трансформацию смыслов, через неточный перевод, простое непонимание и даже искажение - через перечень всего, к чему новая конституция может стремиться". В аверсивной модели, напротив, "применяется знание о строительстве нации путем отрицания частной конституционной вероятности", когда конституционно (то есть позитивно) отрицается то, что должно быть отвергнуто самым решительным образом. В отличие от аспирации аверсия обращена назад, к негативному прошлому страны. "Институциональное формирование выглядит весьма туманным; творцы основного закона имеют слабое представление о средствах, путях и целях национального строительства; из текста конституции явствует только ясное представление только о том, что они хотели бы избежать" [Scheppele, 2003, p. 307, 308, 311].
Аверсии, как правило, присутствуют уже в преамбулах конституций, которые содержат основной перечень болезненных проблем (маркеров). Например, преамбула послевоенного Основного закона Германии передает новым институтам сигналы об окончательно отвергнутом нацистском прошлом и федерализме как осознании причины провала Веймарской республики. Аверсивная реакция на прошлый институциональный порядок оказалась ключевой в конституционном процессе Польши. Аверсия предшествующей конституционной модели - центральная идея преамбулы новой конституции ЮАР 4.
Аверсивный конституционализм известен и "модельными" конституционными традициями. Например, национальное строительство США начиналось с негативной модели. Декларация независимости 1776 г. и статьи Конфедерации 1781 г. - это конституционные отрицания. В первом случае права человека и гражданина, а также позитивная модель управления ("Правительства... получают свои полномочия исключительно с согласия управляемых") выстраиваются на почве сепарации американских колоний; во втором - на почве отрицания института короля и связанной с ней модели сильной исполнительной власти. До положительной (аспиративной) модели, заимствованной из британской конституционной структуры, американцы дозрели только в Конституции 1787 г.
Тем не менее конституционное право страны - в ряде громких судебных дел второй половины ХХ в. по гражданским правам, полномочиям правительства - продолжало формироваться, привлекая аверсию. Например, во времена "холодной войны", объясняя ограниченное применение Первой поправки, Верховный суд США соглашался с усилением исполнительной власти и ограничением процессуальных прав5. В интерпретации Четвертой и Пятой поправок судьи ссылались на негативный опыт СССР и нацистской Германии, на "сложные геополитические факто
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.