РЕЦЕНЗИИ
© ЭО, 2004 г., < 5
Б.Н. Путилов. Фольклор и народная культура. 1п шешопаш. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003.
Рецензируемая книга включает монографию Б.Н. Путилова "Фольклор и народная культура" и мемориальный отдел "1п тетопат", в котором опубликованы статьи коллег и учеников выдающегося отечественного фольклориста. Несомненно, второе издание одной из последних теоретических работ Б.Н. Путилова, исправленное и дополненное, ожидалось специалистами уже после выхода в 1994 г. первого и достаточно скромного издания тиражом в 300 экз. Тем не менее в этот временной промежуток (почти десять лет) книга "Фольклор и народная культура" существенно повлияла на позиции и взгляды фольклористов и стала своеобразной путеводной нитью в разработке новых и когда-то "неактуальных" тем и проблем в развитии отечественной науки о народной культуре на рубеже ХХ-ХХ1 вв. Отметим, что монография "Фольклор и народная культура" наряду с другими теоретическими работами Б.Н. Путилова явилась необходимой фундаментальной теоретической базой, которая способствовала становлению нового постсоветского поколения специалистов в области фольклористики, этнографии и этнологии в России.
Б.Н. Путилов в своей книге остается сторонником так называемого типологического подхода к исследованию фольклора, но пафос, по замечанию Е.А. Костюхина (автор "Введения" к новому изданию монографии), совсем иной. Нет единственной верной, "самой хорошей" теории: при всех очевидных достоинствах сравнительно-исторического метода "есть другие методы и методики, которые дают возможность посмотреть на фольклор иначе, с разных сторон" (с. 9).
Круг проблем, рассматриваемых в книге Б.Н. Путилова, чрезвычайно широк, но их можно свести к двум основным направлениям - "Фольклор как вербальная культура" и "Фольклор как творческий процесс", в которых последовательно разрабатываются идеи и взгляды ученого о границах предметного поля фольклора и особенностях творческого процесса в рамках фольклорной культуры. В позиции исследователя явно присутствует тенденция к разрушению некоторых стереотипов чисто фольклористического и этнографического подходов к исследованию всего многообразия фактов "фольклорной реальности". Кроме того, в книге достаточно широко представлены позиции и точки зрения отечественных и зарубежных исследователей на ту или иную проблему. И это одно из достоинств книги - обсуждение проблем фольклористики происходит в широком контексте, материалом ее становятся не только факты русского фольклора, но и славянского, других народов мира.
Одна из таких проблем - критика известного взгляда на фольклор как искусство слова, к сожалению, до настоящего времени еще окончательно не изжитого в современной исследовательской практике и прочно укоренившегося в вузовском и довузовском образовании. Б.Н. Путилов аргументированно показывает ложность и необоснованность чисто литературоведческого подхода к фольклору, который привел к тому, что из поля зрения исследователей "выпали" многие составляющие семантической и образной основы фольклорного текста, а "фольклорное Слово утратило свой природный смысл" (с. 24).
В свете наличия различных и достаточно спорных определений фольклора, на наш взгляд, принципиально важное значение имеет вводимое ученым понятие "фольклорная культура". "Если фольклор принадлежит к сферам духовной культуры, выступая как ее часть, то мы вправе говорить о фольклорной культуре (в более точном смысле - субкультуре) как относительно самостоятельном явлении - со своими достаточно зыбкими границами и своим объемом составляющих" (с. 35).
Правда, в "Этномузыковедческих заметках об этнической традиции" (помещено в этой же книге) И.И. Земцовский предлагает заменить ключевой для Б.Н. Путилова термин "фольклорная культура" на более широкое и всеохватывающее понятие "этническая культура", или, еще шире, "этническая традиция" - термин, обладающий в большинстве случаев несравнимо большей объективностью и обобщенностью, нежели "народный" или "фольклорный" (с. 313).
Однако так ли уж целесообразна подобная замена терминов? Содержание понятия "фольклорная культура" в контексте размышлений Б.Н. Путилова, несомненно, обладает особой спецификой по отношению к общепринятому в современной исследовательской практике понятию "традиция" (будь то фольклорная или этническая), о которой в книге идет речь отдельно. Подчеркнем, что категория традиции принадлежит к функциональному плану культуры. "По-своему категория традиции, - пишет Б.Н. Путилов, - обнаруживает свою универсальность на всем пространстве фольклорной культуры - как совокупность накопленного опыта поколений, наследия, живущего в памяти и реализуемого в самых различных формах и на самых разных уровнях и являющегося одновременно основой функционирующей системы и источником создания новых систем" (с. 54).
Важнейшим выводом главы "К спорам о границах предмета" является утверждение, что "фольклорная культура... не сводится к культуре народных масс; она как феномен много шире и богаче, и традиция отождествления фольклорного только с народным должна быть разрушена" (с. 61). Таким образом, категория "народности" в известном идеологическом ореоле теряет всякий смысл.
Специального рассмотрения в книге удостаивается тема "Фольклор и действительность", неизменно присутствующая в работах представителей исторического направления в фольклористике. Тема эта "вечная" и решение ее полностью зависит от уровня понимания специфики фольклорного явления его истолкователем. Б.Н. Путилов обращается к ней с присущим для него тонким исследовательским чутьем. Важно обратить внимание на то, что вводимое им понятие "инклюзивности" ("включенности") помогает по-другому подойти к решению проблем, связанных с отношением фольклора и действительности. "Инклюзивность" - один из важных субстанциональных признаков фольклора - трактуется исследователем как постоянное качество фольклора, позволяющее всей фольклорной культуре и отдельным конкретным ее слагаемым быть включенными в систему жизнедеятельности этноса (с. 73). Наиболее широкое и многоаспектное выражение оно получает в функциональных связях фольклора с лежащими вовне системами и явлениями.
Рассматривая некоторые наиболее важные из функциональных связей фольклора с вне-фольклорной действительностью (с трудовыми процессами и операциями, обрядами и др.), Б.Н. Путилов подчеркивает правоту тех исследователей (Б. Малиновского, Г.И. Мальцева), которые утверждали, что действительность, которая воссоздается в тех или иных фольклорных жанрах, несоотносима с миром "реальных данностей": речь идет лишь о некой "фольклорной реальности", а ее следует характеризовать как "мир традиции" (Мальцев). Возможность "конструирования" этого мира непосредственно связана с понятием "памяти традиции"; именно фольклор, по мнению автора монографии, выступает средоточием этой памяти.
Как продолжение обсуждения темы "фольклор и действительность" выступает положение, что "одним из заметных проявлений инклюзивности фольклора выступают контекстные связи". Автор разделяет идеи Б. Малиновского, исследователей американской школы (А. Дандеса, Р. Финнеган, Бен-Амоса), отечественных (Г.А. Левинтона, А.К. Байбурина, К.В. Чистова) и считает, что "контекст - это одновременно категория коммуникативная, сиг-никативная и генеративная, поскольку с контекстом связаны акт исполнения, глубинные значения текста и его происхождение" (с. 129).
Особого внимания в монографии удостоена тема "этнографическая действительность и фольклор". Б.Н. Путилов справедливо признает, что для фольклорного творчества определяющую роль играют элементы этнографической действительности, которые носят характер организованных систем - со своими кодами, семантикой, структурами и особенностями функционирования (с. 130). Выступая как сторонник этнографического метода исследования фольклора (во всяком случае не как его противник), Б.Н. Путилов тем не менее четко осознает и возможности применения такого подхода к анализу фольклорных текстов. В частности, он вступает в полемику с А.К. Байбуриным и Г.А. Левинтоном, авторами статьи "О соотношении фольклорных и этнографических фактов" (АеШ. 1983. Т. 32), в которой утверждается необходимость разграничения мифа как повествовательной единицы и мифа как парадигмы. Суть полемики заключается в том, что инвариантные типы рассказов о происхождении локу-са, имени и т.д. восходят к мифу (это точка зрения авторов статьи), однако, как полагает Б.Н. Путилов, не всегда происходит так, что "фольклорные тексты удовлетворяют нужду в необходимости словесного выражения тех же значений, что и сам ритуал, когда он утрачивает связь с мифом" (с. 133). Это означает, что фольклорный фонд формируется также за счет самостоятельных фольклорных фондов сюжетов, мотивов, образов, структур, элементов языка, которые так или иначе обязаны своим происхождением различным фактам этногра-
фической действительности и до глубинной сущности которых нельзя добраться без познания соответствующих источников и механизмов взаимодействия (с. 134). И далее он по сути формулирует цель фольклористических исследований как самостоятельной области научного знания: "...для фольклориста не всегда так уж важно, уходят ли корни сюжета/мотива в какие-то этнографические глубины, одновременны ли по происхождению с артефактами и явлениями либо даже предшествуют им. Самое главное для него - это найти ту этнографическую реальность, которая способна объяснить существование данного сюжета / мотива, через сопоставление с которой можно прийти к истокам его семантики и структуры, осветить самый факт его возникновения, а тем самым начать раскручивать сложный клубок, связанный с историей, кодами, сложностью семантических связей. Таков наиболее плодотворный путь историко-генетических и историко-типологических исследований фактов мирового фольклора" (с. 134).
Отдельного разговора заслуживает поднятая в монографии на новый теоретический уровень проблема "региональное/локальное начало в фольклоре". Отметим, что в последнее время эта проблема привлекает самое пристальное внимание специалистов
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.