Владимир Александрович Аблизин кандидат исторических наук
(Саратов),
ассистент кафедры истории отечества и культуры Саратовского государственного технического университета
Бессарабским вопрос в лабиринтах европейской дипломатии
в 1920-1930-е гг.
Сегодня в исторической литературе все больше внимания уделяется международным событиям 1920-1930-х гг. Повышенный интерес историков к событиям двух названных десятилетий объясняется тем, что большинство событий, произошедших за данный период, явились стержневыми моментами становления агрессивной сущности германского фашизма. Для ее объяснения авторами была проделана большая работа в изучении внешней политики основных участниц грядущего мирового пожара. Отдельное внимание отечественные и зарубежные исследователи посвятили проблемным моментам варшавской стратегии выживания. Однако дипломатии остальных участниц тогдашних событий и, в частности, румынской, надлежащего внимания практически не было уделено. Об истории румынской внешней политики, и в первую очередь о проблемных моментах румыно-советского диалога, писали многие советские и румынские историки1. Однако их работы на нынешний момент нуждаются в серьезном дополнении, поскольку эмоциональная нетерпимость ученых в оценках бессарабского вопроса двусторонних отношений мешала им объективно взглянуть на события недавнего прошлого. В представленной статье на основе как опубликованных, так и неизвестных ранее архивных материалов предпринята попытка дополнить и уточнить материалы по бессарабскому сюжету, который в политической истории затронутого периода играл далеко не последнюю роль.
20 октября 1917 г. бессарабский революционный орган Совета солдатских, офицерских и матросских депутатов созвал в Кишиневе Первый Всероссийский молдавский конгресс. На этом конгрессе депутатами было принято решение о создании института самоуправления Бессарабии - так называемого Сфатул Церий (Совета страны). 21 ноября на его первом заседании было объявлено о территориальной и политической автономии губернии2. 15 декабря 1917 г. «церисты» провозгласили создание независимой Молдавской республики . 6 января 1918 г. под влиянием революционной ситуации на экстренном заседании «церистов» было принято решение обратиться к румынам за помощью «для наведения скорейшего порядка»4. 8 января Румыния, пользуясь представившейся возможностью, приступила к планомерной оккупации российской губернии, чему в немалой степени способствовало то, что накануне румынские генералы подписали с германским командованием перемирие, позволившее им высвободить для подготовленной ими интервенции 2 (51-ю и 55-ю) пехотные и 2 (23-ю и 37-ю) кавалерийские дивизии5.
Для борьбы с румынской акцией в январе 1918 г. большевистским правительством была создана автономная одесская коллегия. Под ее руководством революционные части бывшей старой русской армии (155, 177, 178, 179, 201, 213 и 223-й пехотных дивизий) оказали интервентам упорное сопротивление. Большие потери заставили румынских военных согласиться с предложением
6 гл
советских коллег о проведении мирных переговоров . С самого начала на них присутствовали английские и французские офицеры. Интерес западных союзников к советско-румынскому конфликту был в данном случае напрямую связан с событиями на переговорах большевистской делегации с представителями центральных держав в Брест-Литовске. 11 февраля 1918 г. переговоры там были прерваны, и 16 февраля германское командование, не дождавшись окончания обещанного перемирия, возобновило боевые действия на Восточном фронте. Лондон и Париж в создавшейся ситуации, демонстрируя интерес к советско-румынским контактам, недвусмысленно намекали на то, что решение бессарабского вопроса не в последнюю очередь зависит от позиции английского и французского правительств. Союзники предполагали, что с их помощью ликвидация создавшегося конфликта поможет большевикам продолжить борьбу с немцами. 5 марта 1918 г. под давлением англичан и французов румынское правительство согласилось освободить Бессарабию в течение ближайших восьми недель7. Однако в начале следующего месяца королевское правительство, заручившись поддержкой германского командования, разорвало мартовское соглашение. С помощью немецкой стороны на оккупированную территорию им были переброшены еще 2 (44-я и 47-я) пехотные и 2 (12-я и 13-я) кавалерийские дивизии8.
9 апреля под дулами румынских винтовок «церисты» объявили о присоединении Бессарабии к Румынии при условии сохранения за республикой ав-тономии9. 14 апреля за подписью большевистского правительства королевскому правительству была направлена телеграмма. Москва, протестуя по поводу «комедии» голосования, указала, что «данное событие является не только нарушением мартовского соглашения, но и насилием над бессарабским населением, единогласно и открыто выразившим свой протест по поводу ру-
^ 10 о г"
мынской оккупации» . Однако подкрепить свой протест большевистское руководство не смогло. Гражданская война заслонила для молодой власти проблему Бессарабии. К концу 1918 г. Бухарест, используя тяжелое положение соседа, подготовил и осуществил «сценарий» окончательного поглощения Бессарабии. 10 декабря 1918 г. на своем последнем собрании под угрозами
применения репрессий «церисты» объявили о ликвидации молдавской авто-
11
номии .
1919 г. знаменовал начало работы Версальской мирной конференции. В числе прочих проблем на конференции обсуждался и «русский вопрос». Английские лидеры настаивали на активном вмешательстве в русские события. Американская и французская делегации сдерживали их настойчивость из-за успехов Белого движения12. Надежды на его успех, однако, были недолгими. Ввиду близкого поражения миллеровской, деникинской и колчаковской армий в декабре 1919 г. англичане пообещали румынскому правительству при-
знание западными союзниками аннексии Бессарабии . Однако долгожданного решения Бухаресту пришлось дожидаться больше года, пока победители не подписали с болгарским и венгерским правительствами Трианонский (июль 1920 г.) и Нейинский (октябрь 1920 г.) мирные договоры. Согласно данным договорам Румыния за свое участие в Первой мировой войне получила венгерскую Трансильванию и болгарскую Добруджу. Что же касается Бессарабии, то документ, решивший ее судьбу (так называемый Бессарабский протокол), англичане, французы и итальянцы подписали с королевским правительством 28 октября 1920 г. Подписание документа сопровождалось негласным соглашением, по которому румынское руководство «пообещало» вывести свои войска из венгерской столицы, которую они занимали с подавления венгерской революции14. В королевском правительстве ликовали. Однако не все разделяли восторг по данному поводу. Премьер-министр Румынии А. Маргиломан, выступая в парламенте по поводу Бессарабского протокола, заявил, что «Россия больна, она, безусловно, очень сильно больна. Но Россия не исчезла, она выздоровеет. И нам, как малой державе, не пристало пользоваться состоянием паралича, в котором она находится. Мы окружены со всех сторон болгарами, русскими и венграми, поэтому не в наших интересах сейчас ссориться со всеми сразу»15. Рассуждения премьер-министра не произвели на присутствовавших впечатления. За проявленное легкомыслие государству и правительству пришлось расплачиваться в 1939-1941 гг.
Между тем 1 ноября 1920 г. Москва направила участникам Парижской конференции телеграмму, в которой, она отказалась признать соглашение, касавшееся восточных румынских границ. В телеграмме отмечалось, что большевистское правительство «в нынешней ситуации не считает себя связанным с договором, который был заключен по данному предмету другими странами без его участия»16. 10 ноября в Москву из Бухареста поступила ответная телеграмма, в которой указывалось, что «ни о какой агрессии по отношению к днестровской провинции, о которой сегодня трубит большевистское правительство, говорить не приходится, поскольку эта румынская провинция, оторванная от своей родины в прошедшем столетии, по собственной инициативе воссоединилась с нею в недавнем прошлом»17. В Кремле полученную телеграмму пришлось «проглотить». Позиция западных держав по данному вопросу исключала для советского руководства силовой вариант его решения.
Ввиду отсутствия признания РСФСР ведущими мировыми державами отсутствовали и политические возможности для обсуждения проблемы.
Сложившаяся ситуация изменилась к 1922 г. Нормализация отношений с западными державами, начавшаяся с Генуэзской конференции, позволила большевистскому правительству вплотную заняться улучшением отношений с ближайшими соседями, и в первую очередь с румынскими коллегами. В 1920-х гг. на Тираспольской (4 сентября - 15 декабря 1923 г.) и Венской (27 марта - 2 апреля 1924 г.) конференциях московские дипломаты добивались от королевского правительства согласия на восстановление дипломатических отношений18. Москва, учитывая сложившийся у ее западных границ «сани-
тарный кордон», первый в советской истории «железный занавес», настойчиво предлагала оставить проблему румыно-советской границы открытой и оформить двустороннее соглашение о ненападении «без каких-либо оговорок по данному вопросу». Бухарест между тем отказывался, с не меньшей настойчивостью настаивая на признании советскими лидерами «Бессарабского протокола»19. Несмотря на предпринятую сторонами настойчивость, их переговоры по данному вопросу закончились к середине 1920-х гг. неудачей. Большевистское правительство тем не менее решило не сдаваться.
В 1920 г. Польша отобрала у Литвы Виленскую провинцию, ставшую головной болью литовско-польских отношений. В начале 1926 г. Москва решила воспользоваться данной ситуацией для немедленного решения бессарабского вопроса. В январе и феврале нарком по иностранным делам Н.И. Чичерин в целях скорейшего урегулирования советско-польских отношений трижды предлагал варшавским дипломатам разменять болезненную для них ви-ленскую проблему на бессарабскую. Суть предложенного варианта сводилась к следующему: Советский Союз признает права западного соседа на Вильнюсскую область. Польша, со своей стороны, расторгает
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.