ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2013 • № 5
М.А. ФЕЛЬДМАН
Большая тайна советской истории
(Историография Советов в годы Гражданской войны)*
В статье рассматривается современное состояние исследования истории Советов в годы Гражданской войны. Проанализированы достижения советской и постсоветской историографии, посвященные роли, составу, реальному значению столичных и провинциальных Советов в 1918-1920 гг. Предложен новый подход к изучению истории Советов.
Ключевые слова: гражданская война, Советы, рабочие, Россия, Петроград, Москва, Урал.
In article the current state of research of history of Councils in the years of Civil war is considered. The achievements of the Soviet and Post-Soviet historiography devoted to a role, structure, real value of capital and provincial Councils in 1918-1920 are analysed. New approach to studying of history of Councils is offered.
Keywords: civil war, Councils, workers, Russia, Petrograd, Moscow, the Urals.
Наличие обширной литературы, посвященной истории Советов в годы Гражданской войны в России, и сегодня воспринимается, а priori, как непреложный факт. В самом деле, ведь речь идет о становлении органов власти, давших название государству, армии, исторической эпохе. Каково же было удивление современных историков, обратившихся к изучению указанной проблемы и обнаруживших как раз обратное явление. Если не принимать во внимание далекие от науки, высокоидеологизированные публикации историко-партийного характера, то oкажется, что литература о деятельности ведущих Советов России - Петроградского и Московского - в период Гражданской войны, опубликованная в советское время, весьма скудна [Алещенко, 1976; Глаголев-ский, 1982; Потехин, 1966; 1980]. Немного и обобщающих трудов по Советам РСФСР [Гимпельсон,1968]. Еще меньше работ, опубликованных после 1991 г. и посвятивших указанной тематике хотя бы отдельные разделы [Петроград... 2000].
Историография столичных Советов: идеал пролетаризации
Конечно, степень изученности темы определяется не количеством монографий и статей, и приведенные выше книги вполне могли бы дать достаточно глубокий анализ деятельности Советов за довольно короткий исторический период. Однако здесь-то и заложен наиболее очевидный "сюрприз" для современных исследователей. Основное внимание советских историков было приковано к процессу окончательной большевизации Советов, вытеснения из органов власти всего небольшевистского. Критериями эффективности процесса становления советской власти выступали не конкретные дела Советов, а показатели удельного веса большевиков среди депутатов Советов, целью же
* Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда - Урал (проект № 11-11-66-01а (У)).
Ф ел ьдман Михаил Аркадьевич - доктор исторических наук, профессор Уральского института -филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (Екатеринбург).
ее деятельности - безграничное доминирование правящей партии. Так, Н. Алещенко, отметив, что уже в апреле 1918 г. в Московском совете большевики и сочувствующие им располагали 58% депутатских мест, тем не менее, указывал на наличие в Моссовете 104 меньшевиков и 96 эсеров (в сумме составлявших 22% депутатского корпуса) как на явление, чуждое "пролетарской демократии" [Алещенко, 1976, с. 83].
В такой ситуации закономерным и обоснованным изображалось обращение Московского комитета (МК) РКП(б) 13 июля 1918 г. к рабочим столицы с призывом "очистить" органы Советской власти от эсеров и меньшевиков. "Гоните вон, - призывал МК РКП(б) - этих соглашателей, этих сознательных и невольных агентов империализма". 20 июля состоялись перевыборы президиума Московского совета. В его составе оказались только большевики. "Это дало возможность МК через свою фракцию в Совете быстрее и полнее проводить в жизнь решения партии большевиков" [Алещенко, 1976, с. 88].
Аналогичные шаги предпринимали большевики Петрограда. Наказы Петроградского комитета (ПК) РКП(б) Петроградскому совету на протяжении 1918 г. в основном были направлены на вытеснение меньшевиков и эсеров из Советов всех уровней северной столицы. А. Глаголевский в монографии "Петроградский Совет в годы гражданской войны" (1982 г.) констатировал, что, например, наказ ПК РКП(б) в июне 1918 г. состоял из шести пунктов и четыре из них были направлены против мелкобуржуазных партий. Только в декабре 1918 г., когда большевики и сочувствующие им располагали уже полным превосходством в 95% депутатских мест, лишь один из пяти пунктов наказа был направлен против мелкобуржуазных партий. Однако дух непримиримой классовой борьбы продолжал определять жизнь большевистской партии и ее уже прирученного детища - Советов: в 1919-1920 гг. в наказах ПК РКП(б) Петроградскому совету преобладали требования, посвященные на сей раз военно-политическим проблемам [Глаголевский, 1982, с. 28-30].
Установление большевистского господства в Советах бездоказательно рассматривалось советскими историками и как предпосылка демократичности новых органов власти, и как условие рационального хозяйствования. Следует заметить и то, что исследование процесса большевизации Советов задало целенаправленный и единственно возможный в тех условиях вектор исторических исследований: изучение деятельности большевистской партии через Советы в рамках установления ее безусловного господства во всех сферах жизни.
При этом как малозначимый факт историки фиксировали характерные черты депутатского корпуса Советов: преобладание лиц с начальным образованием и ниже (например, 76% в Петроградском совете в декабре 1918 г.); отсутствие жизненного опыта у молодежи до 30 лет, составлявшей большинство в том же Совете, и политической практики: стаж пребывания в правящей партии у 71% депутатов - большевиков Петроградского совета в декабре 1918 г. исчислялся несколькими месяцами [Потехин, 1966, с. 71-73]. Столь однозначные квалификационные признаки депутатского корпуса Советов даже в "просвещенной северной столице" говорили о невысоком кадровом потенциале аппарата новой власти.
Еще одним бесспорным критерием успешности установления пролетарской демократии в советское время считался рост рабочей прослойки среди депутатов Советов. Но здесь-то и начинались проблемы для обеспечения историками соответствия их трудов марксистско-ленинским идеологическим стандартам: малограмотность и неграмотность большинства представителей промышленного пролетариата в России, неоднозначность их социальных характеристик, выражавшаяся в тесных связях с деревней, с мещанскими слоями города, или с переходом из рабочих профессий в государственный, партийный и военный аппарат после революции - все это затрудняло попытки представить состав депутатов как правильный, выверенный по марксистским лекалам. Словом, идеал "передового класса" и реальный облик рабочих России совпадали плохо.
Особенно много проблем возникало с описанием процесса пролетаризации провинциальных губернских Советов, а также съездов Советов. В таком случае в действие вступала столь частая в советской исторической науке фигура умолчания. Рабочие составляли самую многочисленную часть делегатов Всероссийских съездов Советов, -сообщала "История Советского рабочего класса", не раскрывая - о каких рабочих, промышленных или иных, идет речь [История... 1984, с. 159]. Однако и самая многочисленная пролетарская часть делегатов съездов все-таки оставалась меньшинством. На III (январь 1918 г.) и на IV (март 1918 г.) Всероссийских съездах Советов рабочих среди делегатов съездов было 39,6%. Близким к этому была и доля рабочих в составе депутатов губернских Советов России: 29,7% в 1919 г. и 36% в 1920 г. С этим показателем корреспондируют и данные переписи ответственных работников в 31 губернии РСФСР (1921 г.), выявившие среди 11 070 управленцев 35% рабочих [История... 1984, с. 159; Гимпельсон, 1982, с. 92].
В Советах 30 крупных губернских городов удельный вес депутатов-рабочих к 1920 г. составлял в среднем 33% [Глаголевский, 1982, с. 65]. Однако при этом не уточнялось, о каких категориях рабочих идет речь: упомянуты ли рабочие заводов и фабрик, каких профессий, или речь идет о рабочих, влившихся в государственный аппарат (вне указания на достоверность сведений). Для Урала весьма показателен пример Перми - крупного промышленного центра, где в 1920 г. рабочие составляли 37% от общего числа депутатов городского Совета [Гимпельсон, 1982, с. 153].
Вместо таблиц, рисующих уверенный рост доли рабочих в составе Советов, указанные монографии приводят только отдельные факты, относящиеся к проблеме "пролетаризации Советов". Но и из них выстраивается вполне определенная, весьма своеобразная картина, не совпадающая с официально принятой.
Во-первых, если говорить о Советах, то на протяжении 1918-1920 гг. заметна тенденция к сокращению непосредственно рабочего представительства (рабочих по роду занятий) в депутатском корпусе. Так, среди депутатов Петроградского совета третьего и четвертого созывов (1919 г.) рабочих с фабрик и заводов насчитывалось 21-22%. Примерно такую же социальную группу представляли рабочие, выдвинутые на партийную и хозяйственную работу. Со второй половины 1919 г. основную массу членов Советов по роду занятий составляли партийные, советские, хозяйственные и военные работники. К 1921 г. на долю рабочих по роду занятий ("от станка") приходилось только 10,9% депутатов даже в Петроградском совете [Глаголевский, 1982, с. 65, 187].
Во-вторых, принципиальную важность представляет ответ на вопрос: какие же категории рабочих наиболее активно участвовали в работе Советов. Статистические таблицы, относящиеся к профессиональному составу депутатов Петроградского совета четвертого (июль - декабрь 1919 г.) и пятого (январь - июль 1920 г.) созывов, дают примечательную картину: среди рабочих по социальному происхождению преобладали пролетарии вспомогательных профессий (слесари) и чернорабочие. Например, на долю этих двух названных профессиональных групп приходилось четверть всех депутатов и примерно половина рабочих-депутатов пятого созыва Петроградского совета [Глаголевск
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.