ЯЗЫК И КУЛЬТУРА
А. В. ЗЕЛЕНИН
Санкт-Петербург
Черный: свое и чужое
Прилагательное черный принадлежит основному словарному фонду русского языка. Его история насчитывает много сотен лег, поэтому неудивительно, что на протяжении своей языковой жизни оно «обросло» такими семантическими напластованиями, которые «отделить» друг от друга не всегда легко. Однако эта «лингвистическая археология» весьма интересна с разных точек зрения: культурной (возможность проследить культурно-языковые контакты между народами), семантической (приобретение словом новых значений и разрастание смысловой структуры лексемы), прагматической (изменение оценочного потенциала того или иного словосочетания со словом черный в социуме в зависимости от той или иной ситуации), познавательной (последовательное хронологическое «вскрытие» смысловых модификаций слова) и др.
Прилагательное черный является общеславянским и восходит к *ёьгсИпъ с суффиксальным расширением -пь, причем корневой элемент *сьгсИ- этимологизируется в более раннюю форму *кьп- (ср. др.-прус. Шппап, др.-инд. кгзгик «черный»)1. Исходно обозначало именно цвет. Позднее в индоевропейских языках стали выводиться производные значения (обычно метонимического характера) или развиваться новые (обычно метафорического характера). Форма черный хронологически возникла позднее, после оформления разряда полных прилагательных
1 См.: Шанский Н. М., Иванов В. В., Шанская Т. В. Краткий этимологический словарь русского языка. — М., 1971. — С. 492; Фас -мер М. 'Этимологический словарь русского языка. - N1. 1987.-Т. 4.-С. 346.
(как известно, исторически первичными были краткие прилагательные). Что же в этом прилагательном было «свое», а что появилось позднее, в результате влияния других языков?
Разумеется, охватить или описать все эмпирическое разнообразие словосочетаний с прилагательным черный в небольшой заметке едва ли возможно, поэтому мы выделим ведущие семантические зоны с этим словом.
Значение цвета было основным для славянского прилагательного черный. В древнерусском языке существовало множество орфографических вариантов, причем одни из них были собственно восточнославянскими (чьрныи, чьрьныи, черный), другие пришли из старославянских текстов (чрьнь). В древнерусском языке прилагательное использовалось в атрибутивной функции в значении «черный цвет или близкий к нему очень темный»: чьрныи образь, чьрнъ пьсъ (черный пес), чьрныи воронь, черныя куны (черные куницы), чьрныя тучи, чьрная смола, чьрная земля, чьриая паполома («покрывало»), чорнь бобръ (черный бобер), чьрныя ризы («монашеское одеяние») и др. Уже в старославянском языке существовало существительное с абстрактным значением для аналитической номинации «черный цвет вообще»: чрьнота (см. Изборник 1073 г.), однако в древнерусском языке предпочитали использовать другое существительное — чьрность: оно употреблялось намного шире первого.
Собственно древнерусским было и употребление слова черный в составе терминов для обозначения финансово-имущественных отношений:
Теи земли и пустоши... черный, тяглый... («Те зем-
ли черные, податные» - «Правая грамота... Троицкого Сергиева монастыря», 1490 г.); Те... земли из старины. Боярьские, а не черные... («Те земли господские, а не податные». - «Правая грамота... Симонова монастыря», 1462-1505 гг.); Черный боръ(. поголовная дань в период монголо-татарского ига»; боръ - собирательное существительное от глагола бьраги).
Ср. также использование прилагательного в некоторых терминах социально-иерархической структуры древнерусского общества: черные люди («простой народ», т. е. платящий дань, оброк — в отличие от бояр), черные мужики (в противопоставление знатным мужам)2.
Другие употребления слова черный связаны с фольклорными текстами. Очевидно, еще с праславянских времен сохранилась память о некоторых языческих обрядах, так что их отголоски заметны и в более поздних текстах. Например, в «Славянской хронике» Гельмгольда (XII в.) содержится такое описание обряда пиршества: чашу с хмельным напитком пускали по кругу и произносили заклинание как от имени Белобога, так и от имени Чернобога. В народном языке широко использовались обороты, имеющие изначально эвфемистическую функцию: черная немочь (чума или медведь), черная сила (бес. Сатана, медведь), черный шут (черт)3. В таких контекстах на основное значение наслаивались символические коннотации, базирующиеся на сопоставлении черного цвета с другими цветами спектра и «встроенные» в окружающий мир, который разделялся, членился по бинарному принципу «хорошее — плохое»; последний член этой оппозиции семантически представлял, в частности, черный (темный) цвет, который осмыслялся как опасный, злой, вредный. Отсюда такие номинации, как черная душа (о бесчестном, криводушном человеке), черный день (день бедствия, несчастий). А в эпи-
г См.: Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. — М., 1989. — Т. 3. — Ч. 2. — Стлб. 1562: Соловье в С. М. О значении слова черный в древнем русском языке // Сборник исторических и статистических сведений о России. - М., 1845.-Т. 1.-С. 282-286: Колесо в В В. Мир человека в слове Древней Руси. — Л., 1986.-С. 189-190.
5См.: Черепанова О. А. Мифологическая лексика русского Севера. — Л., 1983; Русский демонологический словарь / Автор-составитель Т. А. Новичкова. - СПб.. 1995.
чсских текстах черный становится устойчивым эпитетом ворона, который может накликать богатырю беду или несчастье.
По-видимому, этим исчерпывается перечисление семантических зон языка, в которых использовалось прилагательное черный в дохристианский период. После принятия христианства в религиозно-бо-гословских текстах появились новые значения, связанные с калькированием греческих лексем: amavros «темный, неясный», cyaneos «черный, темный» (термин, используемый преимущественно в исторических сочинениях), zopheros «мрачный, темный» (особенно после Геродота); ср. также более абстрактное (по сравнению с приведенными лексемами) и используемое в поэзии слово mêlas «черный, темный; мрачный»; «смуглый» (обычно о людях с хорошим телосложением и здоровьем). В древнерусских текстах можно видеть следы такого заимствования (обозначения по цвету кожи), что раньше было несвойственно языку; более точным было бы прилагательное темнокожий, однако древнерусские книжники предпочитали употреблять знакомое слово черный, «внедрив» в него новую сему на основании смысловой общности — цвета:
демони суть черни, темни... («Житие Андрея Юродивого», конец XIV - начало XV в.); А мужы и жены все черны... («Хожение...» Афанасия Никитина, XV в.).
Ср. также собирательное субстантивированное прилагательное чьрнии в значении «мавры»; калькирование греческого термина — Чьрная земля (Мавритания). Следует отмстить, что это значение быстро вошло в древнерусский язык, так что, например, в древнейшем Лаврентьевском списке «Повести временных лет» содержатся такие словосочетания: угри чьрнии (венгры), болгаре чьрнии. Славянский книжник этим прилагательным «оттенял» смуглую кожу соседних с восточными славянами народов. Однако это значение было экзотизмом для древнерусской лек-сико-семантической системы.
К экзотизмам следует отнести и перифрастическое словосочетание чьрное молоко «кумыс»; правда, это значение поясняется тут же в тексте:
Пьеши ли чьрное молоко, наше питие, кобылии ко-умоузь... («Ипатьевская летопись», 1250 г.).
4 Русск. яз. в шк. № 1
97
Очевидно, эпитет черный употреблен с целью подчеркнуть «поганую, нехристианскую» пишу (напиток). Но не всегда обозначение необычных реалий калькировалось. Так, для передачи греческого сложного существительного melancholia в самом общем значении «душевная тоска, уныние» (< melas «черный» и cho/ё «желчь») было использовано русское словосочетание черная кручина. Перевод иноязычного понятия словами народного языка явственно показывает, что восточные славяне связывали такое душевное состояние с физиологической реакцией человека, которого болезнь «крутит», и он от того становится «черным» {кручина < крутить). Языковым следствием этого явилось то, что греческое понятие было передано средствами русского языка: к чему переводить то. что уже есть в языке и хорошо знакомо?
К XVIII в. черный устойчиво использовалось при обозначении цвета {чернаяриза, черное серебро «черная финифть по серебру», черная изба «курная»), названий болезней растений, животных, человека {черная головня «заражение хлебных злаков», черная «скотская чума, падучая», черная немочь «паралич», черная кровь «венозная»), лесных угодий и животных {черный лес «лиственный», черная дичь «кабан»), вассальных отношений {чернь, черные крестьяне, земли «государственные», черная сотня «часть горожан, платящих налог, лань»), ситуаций, вещей, характеризующих что-либо непраздничное, повседневное {черная лодка «предназначенная для перевозки грузов, не людей», черное крыльцо «непарадное», черный двор «задний»), православных реалий {черное духовенство «священники, принявшие монашество»; черные доски «иконы с олифой. почерневшей от времени»), типа и качества предмета {черный чугун «серый, мягкий»), ментальных действий и оценок {черный день «тяжелый, печальный», черные думы, мысли), магических действий {черный глаз «колдовской, недобрый, завистливый», черные книги «колдовские»). Из приведенного списка семантических зон видно, что словосочетания с черным в подавляющем большинстве случаев характеризуются конкретным значением; переносные значения возникали в древнерусском языке преимущественно на
базе метонимического переноса, метафорических же употреблений немного. Все эти значения были глубоко укоренены в древнерусском языке.
XVIII век действительно открыл «окно в Европу»: в русский язык стали проникать новые модели с черным. Они вступали в удивительные семантические сплетения с русскими моделями, так что зачастую отделить одну группу от другой не гак легко. Это объясняется общностью христианско-религиозной символики для всего христианского мира, независимо от конфессионального членения: черный — символ скорби, оплакивания, горя (ср. в японской традиции: цвет радости и удовольствия). Для древнерусско
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.