Славяноведение, № 5
© 2014 г. А.И. ФЕДУТА
ЧИТАТЕЛЬ В СОЗНАНИИ АВТОРА-БИЛИНГВА (НА МАТЕРИАЛЕ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ ЛИТЕРАТУР ВТОРОЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА)
В статье рассматривается проблема перехода писателей восточнославянских народов (Григорий Квитка-Основьяненко, Винцент Дунин-Марцинкевич) от творчества на доминирующем - русском и польском - литературном языке к творчеству на национальном языке - украинском и белорусском. Указывается на связь жанра и тематики их произведений с языком потенциальной читательской аудитории. This article deals with the problem of how eastern-Slavic writers, such as Hryhory Kvitka-Osnovyanenko, or Wincenty Dunin-Marcinkiewicz, were turning from the dominant language, be it Russian or Polish, to writing in their national language, Ukrainian, or Belorussian. It is stressed, that the genre and thematic of their works were connected with the language of their potential readership.
Ключевые слова: автор, адресат, Квитка-Основьяненко, Дунин-Марцинкевич, язык, нация, билингвизм.
Проблема восприятия автором читательской аудитории усложняется, когда речь заходит об авторах, пишущих на чужом языке или на нескольких языках1. Если говорить о литературном процессе первой половины XIX в., показательной можно считать позицию Гр.Ф. Квитки-Основьяненко, писателя второго ряда пушкинской эпохи - если говорить о русской литературе - и признанного родоначальника украинской прозы нового времени. Однако двуязычная специфика его творчества в интересующем нас аспекте практически не рассматривалась, несмотря на то, что вопрос напрашивался сам собой - два разных языка в данном случае, на наш взгляд, предполагали разные читательские аудитории2.
Гр. Ф. Квитка, судья из г. Харькова, изначально позиционировался в своем русскоязычном литературном творчестве как писатель-провинциал или как «этнографический» писатель. Лоббируя публикацию своих произведений в столичных журналах и прохождение их через цензуру, Квитка всячески подчеркивает свою причастность именно к русскому литературном процессу: «С восторгом читаем "Рославлева" и гордимся, имея собственные свои романы, не уступающие, но по
Федута Александр Иосифович - канд. филол. наук, доцент Европейского гуманитарного университета (Вильнюс).
1 Очевидно, что, например, русскоязычное творчество В. Сирина и англоязычное творчество писавшего на русском языке под этим псевдонимом В.В. Набокова имеют различных адресатов - с различным жизненным и культурным опытом. Оборотная сторона этой же проблемы - идентичность авторов, публикующихся под несколькими псевдонимами, например Эмиль Ажар и Ромен Гари.
2 Скажем, в отличие от французских стихов А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева и А.К. Толстого, на наш взгляд, вовсе не предполагавших некоего отличного от своей повседневной читательской аудитории читателя-«француза». Наоборот: двуязычные писатели ориентировались на двуязычных читателей.
общему признанию превосходящие из иностранных отличные» [1. Т. 7. С. 191]. «Граф Бенкендорф отнесся ко мне, прося статьи в альманах В.А. Владиславлева на 1840 год, издаваемый с благотворительною целью. Я выслал» [1. Т. 7. С. 219]. «Приятно было для меня извещение Ваше, что Николай Алексеевич г. Полевой обратил на меня внимание. Чтя талант его, дорожа суждениями такого человека, отзыв его в "С[ыне] О[течества]" очень лестен для меня. Как русский благодарен в особенности за все труды его; следовательно], расположение его и доброе слово о моих слабых занятиях приятны [...]» [1. Т. 7 С. 225]3.
Вместе с тем, существует серьезный аспект: позиционирующийся как «провинциальный» и «этнографический» литератор, Квитка вынужден активно использовать украиноязычные вкрапления - скажем, в наиболее известном его драматическом произведении, комедии «Шельменко-денщик», заглавный герой говорит на украинском языке, в то время, как остальные - на русском. Украинский язык становится для Квитки своего рода маркером: Шельменко выступает как представитель народа, защищающий право своего господина и его возлюбленной на свободное чувство. Несмотря на кажущуюся близость языков и культур, Квитка вынужден интересоваться у М.П. Погодина (письмо от 10 июня 1831 г.): «Хотел было [...] послать Вам моего "Шельменка", отданного за плутовство в рекруты, но еще не получил разрешения от цензуры на выпуск его в публику. По выпуске обязан буду препроводить его к Вам, как моему покровителю. Не знаю, понятен ли Вам малороссийский простонародный язык? Что Вы про "Шельменка" скажете? А наши земляки им довольны» [1. Т. 7. С. 191]4.
Вопрос о существовании украинского языка и возможности создания художественной литературы на украинском языке был далеко не надуманным. Формально украинский язык в тот период существует в определенных кругах публики. Как отмечает Е.П. Гребенка (письмо Н.Н. Новицкому от 7 марта 1834 г.), «Петербург есть колония образованных малороссиян. Все присутственные места, все академии, все университеты наводнены земляками, и при определении человека на службу малоросс обращает особенное внимание как un homme d'ésprit» [3. Т. 3. С. 566], а «государыня выезжает четверкою лошадей, и на запятках наши два малороссийские камер-казака. Государь часто, говорят, шутит с ними на малороссийском языке» [3. Т. 3. С. 567]. Но хотя такая благожелательность к украинцам действительно имела место (начиная с конца XVIII в., когда выходцы из Малороссии играли большую роль в политической жизни страны, и в особенности после польского восстания 1830-1831 гг., в противовес нелояльным полякам -вплоть до возникновения у властей подозрения в возможности и украинского, а не только польского сепаратизма) (см. [4. С. 62-88]), статус украинского языка как языка литературного подвергался сомнению. Так, Квитка в письме П.А. Плетневу (от 15 марта 1839 г.) сообщает: «По случаю, был у меня спор с писателем на малороссийском наречии. Я его просил написать что-то серьезное, трогательное. Он мне доказывал, что язык неудобен и вовсе не способен. Знав его удобство, я
3 Позиция Н.А. Полевого по вопросу о литературной пригодности украинского языка была жесткой: он был убежден, что по-настоящему талантливый человек может и должен писать исключительно на русском языке. В опубликованной в редактируемом им «Сыне Отечества» рецензии на издание «Кобзаря» (1840 г) анонимный рецензент (по мнению Г.Ю. Грабовича - сам редактор) пишет: «[...] пусть однако ж и люди сомнительного дарования пишут, как им угодно: г-ну Гребенке, например, можно даже посоветовать писать по-малороссийски: и ему славнее, и русским писателям легче. Но жаль видеть г-на Шевченка, когда он уродует мысль и русский язык, подделываясь под хохлацкий лад! У него есть душа, есть чувство, и его русские стихи, вероятно, могли бы прибавить долю хорошего в нашу настоящую русскую поэзию» [2. С. 4].
4 Показательно, что написавший основной корпус своих драматических произведений на литературном польском языке В.И. Дунин-Марцинкевич самую знаменитую свою комедию - «Пинская шляхта» создаст не просто на белорусском, а на «пинчуцком» языке (пинский диалект белорусского языка).
написал "Марусю" и доказал, что от малороссийского языка можно растрогаться. Здешние предлагали мне напечатать, и я, предохраняя себя от насмешек русских журналистов, написал "Солдатский портрет". Книгопродавец просил составить целую часть, я написал «Мертвецький великдень». И так пошло далее, именно для одной забавы себе, веселого чтения с женою и видя, что землякам это нравится» [1. Т. 7. С. 215]. Н.И. Костомаров отмечал в «Автобиографии» Квитку, «поступившего в малорусские писатели уже около шестидесяти лет от рождения» [5. С. 454] 5.
Процитированные выше слова Квитки - очень примечательное откровение. В более раннем письме тому же П.А. Плетневу (8 февраля 1839 г.)6 Квитка рассказывает несколько иную версию своего прихода к творчеству на украинском языке: «Мне было досадно, что все летают под небесами, изобретают страсти, созидают характеры, почему бы не обратиться направо, налево и не писать того, что попадается на глаза? Живя в Украине, приучася к наречию жителей, я выучился понимать мысли их и заставил их своими словами пересказать их публике» (цит. по [1. Т. 7. С. 214]). Иными словами, предмет повествования определил язык произведения. В новую, гоголевскую эпоху, фактически повторно дебютируя в литературе, Квитка не желает довольствоваться ролью провинциала, робко стучащегося в двери петербургских и московских редакций. Его не удовлетворяет реакция критики и публики: «Известность моих сказок разохотила здешних переложить их по-русски и совершенно по-русски, точно, как Вы желаете. Слушаем в чтении - и что же? Малороссы, не узнаем своих земляков, а русские... зевают и находят маскерадом; выражения - не свойственные обычаям, изъяснения - национальности, действия -характерам, мыслящим по-своему, и брошено, хотя, правду сказать, перевод был сделан и вычищен отлично. Я предложил свой перевод, буквальный, не позволяя себе слова сместить, и найден сносным, но не передающим вполне [...] красот малорусских оборотов» [1. Т. 7. С. 215-216]7. И далее: «Притом, почтеннейший Петр Александрович, потрудитесь вникнуть в видимую разницу наших - ну именно языков русского и малороссийского: что на одном будет сильно, звучно, гладко, то
5 Отметим однако, что и сам Костомаров пришел к творчеству на украинском языке не сразу. П.А. Кулиш писал: «Костомаров любил вспоминать, какое могущественное впечатление произвели на него украинские песни [.] Ему сделалось невыразимо "жаль позабытого русскою историей народа". Он стал сближаться с простонародными личностями в Харькове и его окрестностях, стал изучать украинский язык из живых уст и сделался украинским лириком и драматургом под псевдонимом Иеремии Галки» [6. С. 209].
6 Г.Ф. Квитка далеко не случайно сменил аргументацию своего перехода на украинский язык в переписке с П.А. Плетневым. П.А. Кулиш, также имевший возможность близко общаться с Плетневым, так оценивает его: «Что касается Плетнева, то полному нашему сближению мешала только моя малорусская национальность. За его незнание малорусского языка я смотрел на не
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.