новские чиновники стремились добиться единообразия» (Т. 2. С. 164). Собственно, политика «большевизации» национальных компартий должна была завершиться только таким образом.
Также в упомянутой главе говорится о том, что VI Конгресс Коминтерна способствовал совершенствованию и развитию организационных связей Интернационала с латиноамериканскими коммунистами. И дело не только в том, что латиноамериканские делегаты были включены на нем в руководящие органы конгресса или в его комиссии. Действительно, несколько возрос интерес к американским коммунистам со стороны руководства III Интернационала, на всемирном форуме Коминтерн расширился за счет революционных Кубы, Колумбии, Парагвая и Эквадора. И это - тоже свидетельство своего рода «нового открытия Америки» Коминтерном!
Заключительная, седьмая глава двухтомной монографии В.Л. и Л.С. Хейфецев называется «Первая конференция компартий Латинской Америки и ее значение». Если сама идея проведения панконтинентальной конференции коммунистов Латинской Америки была впервые выдвинута, о чем пишут авторы, еще в 1920 г., то в действительности такой форум прошел впервые лишь в 1929 г.! Авторы показывают, сколь скрупулезно и непросто шла подготовка данного политического мероприятия на разных уровнях Коммунистического Интернационала. Также важны оценки, которые авторы работы дают линии поведения тех или иных компартий по отношению к конференции и вопросам, вынесенным на нее. На самом деле, уже одно то, что в кругах латиноамериканских компартий имели место политические дискуссии в конце 1920-х гг., показывает, что элементы внутрипартийной демократии не были полностью истреблены в это время в латиноамериканском коммунистическом движении.
Авторы делают вывод о том, что первая конференция коммунистических партий Латинской Америки, положившая начало традиции проведения регулярных встреч компартий, в то же время выявила серьезный кризис революционного движения в регионе. Так и не удалось реализовать стратегическую задачу - создать дееспособную федерацию коммунистических партий Латинской Америки. Однако конференция 1929 г., отмечают В.Л. и Л.С. Хейфецы, все же дала толчок уже новому этапу формирования коммунистических партий, «пересмотру форм и характера связей латиноамериканского левого движения с III Интернационалом» (Т. 2. С. 297). Все это
происходило на фоне изменений в структуре и составе аппарата Исполкома Интернационала, о чем авторы монографии также весьма подробно пишут в заключительной главе своего исследования.
В целом рецензируемая монография содержит очень полезную информацию и оригинальные авторские оценки, которые показывают, сколь важным был «фактор Коминтерна» в деятельности латиноамериканского революционного движения в 1918-1929 гг. Не подлежит сомнению тот факт, что своим созданием латиноамериканское коммунистическое движение обязано Октябрьской революции в России и Коминтерну. Но в этом заключались как его потенциально сильные стороны, так и изначальные слабости и даже пороки (теснейшая и полная зависимость от Москвы), о чем мы и находим подтверждение на страницах рассматриваемой монографии. Представляется, что Лазарь Соломонович Хейфец и Виктор Лазаревич Хейфец в полной степени показали специфику связей «мировой компартии» и ее национальных секций в Латинской Америке.
В то же время хотелось бы еще отметить, что в названии работы речь идет о формировании и развитии латиноамериканского левого движения. Полностью признавая неоспоримость того факта, что в организационно-политическом плане в 1920-е гг. мы можем применительно к латиноамериканской левой говорить именно о коммунистическом движении, необходимо отметить, что понятие левое движение не является синонимичным движению коммунистическому. В работе же если и говорится об иных направлениях левого движения Латинской Америки (например, о перуанских апристах), то исключительно в увязке со стратегией Коминтерна. Однако же в странах Латинской Америки в 1920-е гг. все-таки существовали влиятельные некоммунистические левые партии (например, та же перуанская АПРА, Социалистическая партия Аргентины, Рабочая (Трудовая) партия Мексики, Социалистическая партия Уругвая и т.д.), без рассмотрения роли которых нельзя создать полной и многообразной картины развития латиноамериканских левых сил в 1920-е гг. Но это небольшое замечание отнюдь не снижает общего, безусловно самого позитивного впечатления от прочитанной двухтомной монографии. Монография представляет, в первую очередь, интерес для специалистов, изучающих политическую историю стран Латинской Америки и историю международного левого движения.
АЛЕКСАНДР ГОГУН
докторант Свободного университета г. Берлин (Берлин, Германия) Тел.: (812) 534-28-28; Е-mail: gogun@uni-potsdam.de В развернутой рецензии на монографию польского специалиста Гжегожа Мотыки дается критическая оценка его последней монографии об украинско-польском конфликте 1940-х гг. Делается вывод, что работа, хоть и написана на высоком научном уровне, содержит ряд ошибок и противоречий, менее объективна, чем предыдущие книги автора, поскольку в ней проявилась неосоветская тенденция. Даются рекомендации по внесению ряда изменений и последующему переводу книги на русский язык.
Ключевые слова: украинско-польский конфликт, ОУН, УПА, АК, НСЗ, Вторая мировая война, сталинизм, нацизм, повстанческо-партизанская война, национализм, спецслужбы.
ДЕТАЛИ БРАТОУБИЙСТВЕННОЙ ВОЙНЫ*
В условиях стремительной глобализации национальный вопрос приобретает все большую актуальность, и исследователи ищут аналоги нынешних событий в минувшем. Взаимная бойня братских народов уже получила определенное освещение историками, в частности киевским автором Игорем Илюшиным1 и люблинским специалистом Гжегожем Мотыкой, который в 2011 г. выпустил новую книгу2. Она является научно-публицистической компиляцией его предыдущих работ: «От Волынской резни до акции "Висла". Польско-
украинский конфликт 1943-1947 годов». Во введении автор сообщает, что еще с 1998 г. ставил себе целью убедить украинцев в том, что Волынская резня была (е. 7). Однако с тех пор все свои книги Мотыка публикует исключительно в Польше.
* Статья написана благодаря финансовой поддержке фондов Петра Малофея и Николая Клида Канадского института украи-нистики (CIUS).
Повествование структурировано по проблемно-хронологическому принципу и освещает не только собственно кровопролитие, но и предысторию, а также контекст: украинский вопрос во Второй Речи Посполитой, политику нацистов в регионе, идеологию и планы ОУН и руководства АК, роль других военно-политических сил в Западной Украине, «обмен населением» между ПНР и УССР, а также депортацию украинцев в рамках операции «Висла».
Использован значительный массив архивных источников и литературы на славянских языках, присутствует научно-справочный аппарат.
В книге ощутимо больше обобщений, промежуточных выводов и интерпретаций, чем в предыдущих работах автора, что является прогрессом. Далее о достоинствах работы распространяться не имеет смысла - каждый сам их оценит при прочтении.
Поэтому сосредоточим внимание на том, что, во-первых, стало новым в работе Мотыки по сравнению с предыдущими его книгами, во-вторых, на полемике, в которой участвует автор, и, в-третьих, на спорных или же недостаточно обоснованных фрагментах повествования.
В первом разделе высказывается странная мысль: «...Отношение украинских политических партий [к государству] не создавало польским властям достаточно большого поля для маневра», т.е. не оставляло выбора, и «Проблема [была] в том, что [руководители УНДО3] только в тридцатых годах начали созревать для признания польского государства длительной реальностью» (с. 22). Никакого влияния на действия властей мнение граждан о властях оказывать не может, когда речь заходит о правах граждан, да еще об интересах государства. В тогдашней ситуации эти два фактора совпадали. Большинство конкретных предложений лидеров украинских демократов о национально-культурной автономии украинцев отличались умеренностью и благоразумием. Либералы утверждали, что такой шаг подорвет в Галиции и на Волыни позиции экстремистов, в том числе КПЗУ, которая выставляла УССР идеалом украинской государственности. Более того, отдельные здравомыслящие политики из лагеря пилсудчиков предполагали: это сможет снизить лояльность уже советских украинцев Москве. Но здравые инициативы разбивались о национализм агрессивно-послушного большинства польского аппарата.
В первом разделе не мешало бы коротко упомянуть и лагерь унижения Береза Картузская, как это делал Мотыка ранее4, где содержались потенциально нелояльные граждане Второй Речи Посполитой. По замыслу властей это заведение должно было дисциплинировать несогласных, в реальности же стало «инкубатором» радикализма, в том числе украинского.
Почему-то в качестве примера проявления неприязни к полякам приводятся слова вице-спикера Сейма Василия Мудрого в 1939 г. о тогдашних реалиях: нет поляков, стремящихся воссоздать Украину, из-за чего украинцам необходимо разговаривать с братским народом с позиции силы (е. 124). Ведь сам Мотыка писал: все польские партии заявляли о неотъемлемости Западной Украины от Польши5. Да и национально-культурная автономия для украинцев или хотя бы устранение «стеклянного потолка» для карьерного роста представителей национальных меньшинств не стояли на повестке дня.
В книге наличествует научно-справочный апарат, однако многие данные, не глорифицирующие ОУН, приводятся без ссылки на источник. Это касается сведений об уничтожении оуновским подпольем целых польских сел в сентябре 1939 года (е. 49), общем числе жертв этих расправ - 796 (е. 51), постановлении бандеровцев в 1942 г. во Львове об умышленном провоцировании немецкого террора против поляков и осуществлении этих замыслов (е. 83-84), планах верхушки бандеровцев в 1941 г. о выселении поляков с Западной Украины (е. 123), убийства украинскими повстанцами делегатов АК на переговорах (е. 137), раздачи конфет обреченным на смерть от рук УПА
польским детям (е. 149), убийстве бандеровцами жены Тараса Боровца («Бульбы») (е. 303), п
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.