ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 1
ДИАЛОГ В НАУКЕ И ОБЩЕСТВЕ
С периода перестройки модными стали слова "консенсус", "компромисс". Прежде всего от политиков (от них зависело спокойствие страны) мы требовали, чтобы они договаривались, вырабатывали взаимоприемлемые решения. Однако оказывалось, что "компромисс" почти всегда означал для спорящих "продавливание" своей "принципиальной" позиции, готовность в лучшем случае поступиться лишь мелочами. Выяснялось, что стороны просто не слышат аргументов друг друга, не умеют вести диалог, предполагающий и изложение своей позиции, и умение мысленно встать на сторону оппонента, и, поняв его логику, по-новому взглянуть на свои аргументы, подкорректировать их и перейти на новый уровень обсуждения проблемы.
Такие качества присущи и людям науки, нередко оказывающимся просто не способными воспринимать аргументы коллег, даже относящихся к той же научной школе, не говоря уж об "идейных оппонентах". Причем все это - отнюдь не свойства именно российской ментальнос-ти. Вспоминается отрывок из мемуаров А. Моруа, оказавшегося в начале 1930-х гг. участником одной из крупных международных конференций по выработке новых принципов межгосударственных отношений. Он обратил внимание на то, что самыми непримиримыми и бескомпромиссными во всех делегациях были ученые-эксперты, которых политики-руководители делегаций пытались успокоить и склонить к поиску приемлемых для всех вариантов решений.
Все это подводит к мысли о ключевом значении проблемы диалога в современном обществе, в том числе в науке. Хотелось бы всесторонне обсудить эту проблему. Поэтому в течение года мы предложим читателям несколько "монологов о диалоге", о разных аспектах этой проблемы - от необходимости диалогичности при решении глобальных проблем современности до психологических нюансов диалогического мышления. В дальнейшем, как мы надеемся, обсуждение перейдет в форму диалога между всеми заинтересованными в данной теме учеными.
В.П. ГРИГОРЬЕВ
Диалогическая (не)интеллигентность
Нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому нет до него никакого дела.
О. Мандельштам Даже когда разговаривают живые люди, мы сплошь и рядом слышим не диалог, а два нашинкованных монолога.
Академик М. Гаспаров Оппонента вызывали?
Знакомясь с положениями статьи социолога и экономиста А. Олейника, я обратил внимание, в ее заключительном абзаце, на мысль о необходимости в целях "универсализации и демократизации сетевого научного мира" закрепить в законе или в
Григорьев Виктор Петрович — доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН.
"уставе науки" основные права ученого (и даже студента) [Олейник, 2002]. Речь идет о "своего рода аналоге универсальной декларации прав человека в научной среде". Сама идея, насколько могут судить, заслуживает того, чтобы отнестись к ней очень серьезно. Пока же, на этапе ее первоначального обсуждения, всем нам (вплоть до нынешних "предземшаров" из ООН) стоило бы тоже со всей серьезностью осмыслить один малоизвестный культурологический эпизод из далекой весны во вздыбленной России 1918 г.
Тогда собрание поэтов Москвы, полных энтузиазма и надежд, оживленно обсуждало - в духе времени - "Декларацию прав поэта". В. Хлебников "прислушивался, -пишет мемуарист. - Вдруг он поднял голову, и обозначился его высокий голос: -Декларация прав - это не все. Вот объявлена декларация прав солдата. Из этого пока ничего не вышло. Нужно прибавить декларацию обязанностей поэта" [Спасский, 1935, с. 197]. Представляется, что без увлекательного Диалога между аргументами в пользу прав и обязанностей человека и гражданина, ученого и поэта, интеллигентного человека и опустившегося заключенного, всесильного "мента" и бесправного "бомжа" мы не скоро поймем, что за общество намерены строить.
Ограничим себя сферой Культуры, прежде всего - наукой, а в ней - более или менее знакомой мне областью филологии, с которой связаны основные импульсы ко всему последующему тексту. Общее состояние научной жизни в нашей стране сегодня едва ли возможно охарактеризовать каким-либо одним точным словом или словосочетанием. Разных, но целенаправленных слов для этого требуется много, и они не смогут не спорить друг с другом. Пожалуй, все дело в культуре такого спора и в трудностях, связанных с его организацией.
Первой приходит в голову очевидно односторонняя оценка - разброд. Десятилетия приучаемые к тому, что идеология и методология - по большому счету не их забота, люди науки отчетливо ощущали "потолок" и в наиболее удачных из так называемых методологических семинаров. Нет, кафедральные и отдельские семинары в среднем едва ли стали хуже, число конференций даже возросло, но междисциплинарные инициативы, мне кажется, пошли на убыль, о признанном значении "фронтовых стыков" мы слышим чаще, чем наблюдаем в реальности энтузиастов сближения и столкновения "далековатых идей". Корпус первоклассных специалистов известными утратами качественно не подорван, и все же не оставляет опасение, что славные его дивизии, батальоны и отделения именно разбрелись. Ведя обычное и в целом успешное наступление, они кое-где утрачивают ориентировку: где сейчас проходит "линия фронта", кто "враг"?
Самим по себе этим иносказаниям цена невелика. Но спроецируем их на опыт дискуссий 1950-х гг., аналогов которым в филологии 2000-х не видно. В 1959 г. в Блумингтоне (США) прошло обсуждение междисциплинарной проблемы "Стиль в языке". Успех конференции в значительной степени обусловило и то, что присланные доклады были предоставлены крупнейшим специалистам - лингвисту, психологу и литературоведу, которые выступили с аспектными обзорами, после чего на их основе состоялась общая дискуссия. Опубликованные материалы конференции [БШе... 1960] определили новый этап в диалоге языкознания и литературоведения, острую полемику методологов вокруг идей лингвистической (структурной) поэтики и новой модели языковых функций (ее предложил Р. Якобсон), помогли развитию структурных методов изучения языка, семиотике и преодолению стагнации науки о литературе в нашей стране. А конференция лишь по-своему выразила общую тенденцию в филологии.
Столкновением идей, уже освоенных мировой наукой, но в СССР много лет остававшихся под идеологическим запретом, с уже изжившей себя методологией младо-грамматизма была ознаменована более известная у нас дискуссия. Она осталась в истории как "Дискуссия 1957 г. о синхронии и диахронии". Понятно, почему в тех условиях ее материалы ждали издания целых три года [О соотношении. 1960]. Окно в мировую науку она тем не менее приоткрыла, хотя, в сущности, парадигмальный ха-
рактер ее итогов имел смысл лишь в снятии внешнего запрета здесь и сейчас, а не как прорыв к новому знанию в общезначимом масштабе. "Структурализм" как панацею или жупел философского порядка преодолеть оказалось в общем легче, чем очередных ли "бумцев", зацикленных на "постструктурализме", "деконструктивиз-ме", "постмодернизме", "логофагии" и т.п., прекрасных ли так называемых "узких специалистов", сплошь и рядом не смотрящих "в сторону от своей проблемы", с их забавно самодовольной иронией насчет сражений за ту самую "структуралистику" и тщетным ожиданием, что кто-то принесет им со стороны желанное "точное" знание проклятых общих вопросов.
Почти каждая из нынешних конференций (лат. conferre - "собирать в одно место") предусматривает время на дискуссии, хотя на них в лучшем случае подправляют докладчиков, уточняют детали. Сами же доклады обычно просто сополагаются. Но уже в поэзии мирная и в общем спокойная фигура соположение не живет без дружбы-вражды с мудрой отвагой мощного коллеги по имени контраст1. А мы, обходя сложности и трудности, как будто все готовы "удовлетвориться квасом". "Будущее уходит от лени", - справедливо заметил однажды, продолжая известную максиму А. Пушкина о нас "нелюбопытных", "мечтежник" и первый "предземшар", не всуе упомянутый выше в этих заметках Хлебников (в том же 1918 г. он неоднократно подписывал свои статьи многозначительным псевдонимом ad hoc - Веха).
Едва ли внутренние филологические противоречия и просматриваемые за ними парадигмы сегодня так напряжены, чтобы дискуссия общего характера уже могла стоять в мысленной повестке дня. Но для продуманного организаторами науки Диалога по проблемам, нередко выходящим за рамки филологии, назвать более или менее "горячие точки" как узлы разногласий/противоречий, несомненно, готов всякий нормальный "неленивый" профессионал. И готов быть интеллигентно услышанным, предложив к развязыванию такие "узлы". Вот - несколько возможных примеров. Специалистам они как будто говорят и сами за себя (аргументы см. в [Григорьев, 2000]), а потенциальные оппоненты в открытый спор предпочитают не вступать, так что проблемы остаются в своеобразно подвешенном состоянии. Это:
1. Принципы ХХ в., итоги, достижения и уроки его духовной культуры в их системных связях друг с другом и перспективах.
2. Взлеты и падения культуры "авангарда" в искусстве и науке. Его связи с "авангардизмом" и противостояния ему.
3. Будетлянство и (кубо)футуризм. Проекция сходств и различий в их языковых
2
средствах на эстетическую гносеологию и научную эвристику .
4. Роль и место Велимира Хлебникова среди "принцепсов" ХХ в.3
Можно предвидеть скепсис: еще актуальнее, мол, какие-то иные проблемы. Хорошо было бы услышать, наконец, от неравнодушных коллег: какие именно и почему, и что же мешает обсуждению этих "иных"? На вопрос "А судьи кто?" ответ тривиален: практика проб и ошибок вместе с вечным "Лиха беда начало". К перечисленным проблемам мы еще вернемся.
1 Ср. незаурядный цикл конференций и публикаций, организуемых группой "Логический анализ языка" под руководством члена-корреспондента РАН Н. Арутюновой с начала 1990-х гг. Внутренне контрастными здесь были все концепты, вынесенные на обсуждение: судьба, время и пространство, образ человека в культуре и языке, языки динамического мира, семантика начала и конца, языки этики, космос и хаос(порядок и беспорядок)и др.
2 Ср. мечту
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.