Дискурс: классификация контекстов
А. О. КАРПОВ
В статье мы предпримем попытку построить одну из возможных классификаций контекстов, с привлечением необходимой для этого системы различений и выражающей ее терминологии. На наш взгляд, использование в таком случае неологизмов вполне уместно - новые модели часто требуют и новых терминов. Мы будем использовать также и традиционные термины. Разумеется, в смысл таких понятий, как "смысл", "понятие", "значение", "значимость", "дискурс", "контекст" и т.п., можно углубляться до бесконечности. Здесь важно выбрать направление углубления. В данной статье мы реализуем принцип, который условно можно было бы назвать пан-контекстуализмом -рассмотрение под углом контекстуальности всего, что может быть связано с дискурсом, включая не только внешние, но и собственно внутренние факторы.
Как известно, смысл дискурсивного выражения создается через интерпретацию его отдельных составляющих фрагментов, но к ней отнюдь не сводится. Существенное значение имеет также их специфическая связь. Именно благодаря специфике связи, т.е. типу синтеза, дискурс становится семиотической системой и обретает свою действительность в качестве конкретного выражения того или иного смысла. Такую синтезирующую роль играют не только связи непосредственно внутри самого дискурса, но также и внешние связи дискурса с его окружением, т.е. с контекстом. Более того, внутренние дискурсивные связи между его составляющими фрагментами тоже могут быть рассмотрены под "контекстуальным" углом, если понимать контекст расширенно, и как то, что включено в тело дискурса, и как то, что его окружает. Вне контекста дискурс беззащитен перед деструктивными силами коммуникаций, т.е. постоянно реализуемыми возможностями несовместимых интерпретаций сказанного, которые стремятся рассыпать его "смысловую материю" в смесь понятий, аналогично тому, как шахматные фигуры сметаются с игровой доски рукою неопытного игрока. Абстрактное значение ("общие правила ходов") фрагментам дискурса вне контекста ("расстановке на доске") формально прописать можно, но конкретная игровая значимость ("стратегия и тактика в данной конкретной игре") у них в таком случае лишь потенциальна. Входя в состав системы, слово имеет не только значение, т.е. общий смысл, но еще и - главным образом - значимость, т.е. смысловой нюанс в данной конкретной речи, без которой значение остается лишь самой общей констатацией.
Нельзя непосредственно установить значимость чего бы то ни было, если не обозреть того, что его окружает. В русском языке выражение "сидеть на солнце" понима-
© Карпов А.О., 2008 г.
ется через контекст, а есть такие языки, где это выражение просто немыслимо1. Контекст дает возможность расширять или сужать круг потенциальных значений, как отдельных слов, так и фрагментов дискурса и его самого как целого. Таким образом, значимость конструктов дискурса определяется их со-бытием с контекстом, нагружающим их своей обращенностью к присутствию, т.е. конкретной системной ролью здесь-и-теперь, в реально присутствующей ситуации, что и создает содержательные различения и смысловые наполнения.
Особое внимание мы уделим здесь феноменам, которые мы обозначили как слабоконтекстный и сильноконтекстный дискурсы. Для удобства рассмотрения предполагается, что в контекстное поле помещены сам дискурс и ментальный субъект (некоторое актуализированное psyche) как проникающие друг в друга субстанции. То, в какой роли проявляет себя эта ментальность - как "говорящая" или как "слушающая" - в значительной части случаев для нас будет несущественно: говорение подразумевает и себя-слушание, а слушание - внутреннее повторение и, следовательно, фактическое (вос)производство услышанного. Следовательно, дискурс в интерсубъективном контексте, т.е. в ситуации двух и более общающихся psyche, здесь рассматриваться не будет. Для нашей модели классификации контекстного функционирования дискурса будут существенны два вида таксономических расслоений, в специализации контекста и в его диспозиции.
Диапазон влияния специализированных контекстов на дискурсивные практики может быть проиллюстрирован примером К. Леви-Стросса о выявлении в мифах западных индейцев пуэбло мотивов соотношения охоты и земледелия. "К такому объяснению невозможно прийти, если мы лишены возможности изучать обряды, ремесла, знания и верования соответствующих народностей..."2. Т.е. всего того, что выражает профессиональную и тематическую специализацию.
Диспозиционно контекст, согласно нашей модели классификации, делится на две таксономические категории, опосредованные отношением к индивиду и отношением к дискурсу. На диспозиционные формы существования контекста способен накладываться специализированный контекст.
По отношению к дискурсу мы будем выделять интрадискурсивный и экстрадискурсивный контексты.
Внешний (экстрасубъективный) контекст ограничивает семантическую энтропию дискурса конкретным раскладом обстоятельств, тогда как внутренний (контекстные структуры psyche) скорее предпочитает не обременять себя излишней семантической определенностью в поле меняющихся настроений. Внешний контекст - это опыт, в котором жизнь настигает дискурс. По схожему поводу Ч.С. Пирс замечал, что "соответствующие интонация и мимика динамически воздействует на слушающего <следует отметить, что и на самого говорящего> и направляет его внимание на действительность"3. В экстрасубъективный контекст включены регистры говорения, поведения, окружения, отношений, невербальных трансляций, etc., которые собирают в себя те или иные феномены окружающего индивида контекстного поля.
Мы не можем проникнуть непосредственно в говорение другого с его собственной ментальной стороны, у нас есть лишь экстрасубъективное окружение, в котором, в частности, репрезентируется дискурс и динамический образ его производителя (в явной или латентной формах). Последний же суть часть контекста этого дискурса. Следует заметить, весьма существенная часть, определяющая способ (порядок) бытия дискурса. Динамический образ производителя дискурса насыщает процесс его функционирования невербальной символизацией (мимика, жесты), которая обязана своим
1 Соссюр Фердинанд де. Курс общей лингвистики. М.: КомКнига, 2006. С. 115. - Курсив мой.
2 Леви-Стросс К. Структура и форма. С. 424, 425.
3 Пирс Ч.С. Элементы логики. Огашшайса вреси1айуа. С. 168.
происхождением семиотической активности индивидуального psyche и его коммуникативному посылу.
Здесь мы подошли к моменту прояснения того, как формируются и рождаются семантические инновации, т.е. конкретно-ситуативные значимости (смысловые нюансы) дискурса и его фрагментов в контексте. Фердинанд де Соссюр, определяя объект лингвистики, оттенил эту способность интрасубъективного контекста конструировать свой собственный мир в, казалось бы, таком одинаковом для всех и конкретном дискурс-событии: "Объект вовсе не предопределяет точки зрения; напротив, можно сказать, что точка зрения создает самый объект; вместе с тем, ничто не предупреждает нас о том, какой из этих способов рассмотрения более исконный и более совершенный по сравнению с другими"4.
Внутренний (интрасубъективный) контекст дискурса, т.е. контекст внутренних содержаний говорящего-и-слушающего psyche мы будем разделять на интериоризован-ный и экзекутивный, что отражает, соответственно, статический (память) и динамический (эмоции и т.п.) моменты внутренней жизни субъекта
"Внутри локализуемой в мозгу психической части можно называть экзекутивным (выполняющим) все, что активно", т.е. идет от понятия к акустическому образу, полагал Ф. де Соссюр5. Экзекутивный контекст дискурса в psyche говорящего-и-слуша-ющего субъекта представляет собой ментальную эмоционально-образную активность, сопровождающую и детерминирующую акт функционирования дискурс-события, выраженного в фонетической, мыслительной или текстовой формах, то, как субъект актуально видит предмет разговора. Экзекутивный контекст может быть сопоставлен иконической функции знака во внутреннем семиозисе; ему в значительной степени присущ ситуационный (функциональный) "регистр" в специализированном дискурсе. При оперировании с понятиями он определяет формирование их эмоционально-образного выражения.
Интериоризованный контекст психики субъекта наделяет дискурс усвоенным опытом жизнедеятельности индивида; он опирается на когнитивные структуры сознательной и бессознательной памяти. Посредством памяти внерациональное знание может функционировать в автоматизированном, имплицитном, интуитивном и т.п. состояниях. В частности, "интеграция знания протекает при взаимодействии сознания и бессознательных слоев психики в результате наполнения содержанием архетипических форм, возникновения интуитивных представлений об объектах и окружении, их внут-риличностного отождествления и принятия. Это путь к творчеству, инсайту, интуиции"6. В интериоризованном контексте индивидуального psyche располагается и опыт историй, которые произошли, и "фантазии" его предвкушений; поскольку размышляя, psyche не только позиционируется в прошедшей, настоящей или будущей, но и в виртуальной хронотопологии.
Память, в отличие от актуального взгляда, обычно проявляется в более неявном намеке или подсказке. Как следствие, интериоризованный контекст в семиозисе рождает функции знака как символа и указателя (индекса); в специализированном дискурсе он обогащает специфицирующие регистры; при оперировании с понятиями он наделен способностью менять их смыслы через перенаправление намеков, подсказок и т.п., задающих общую "экзистенциальную тональность" предмета дискурса.
Хотя понятие для всех одно, но представления, его выражающие, могут быть самыми разными. Ясно, что такие индивидуальные представления-интерпретации одного и того же понятия входят в сферу "памяти", т.е. интериоризированного контекста. Мы полагаем, что индивиды, имеющие различный опыт личных встреч с общими и частными понятиями, наделяют их только им присущей семантической аурой, реа-
4 Соссюр Фердинанд де. Курс общей лингвистики. С. 33.
5 Там же. С. 37.
6 Карпов А.О. Интегрированное знание // Человек.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.