Е.А. Долгова
Документальные источники к научной биографии историка
Н.И. Кареева. 1917-1931 гг.*
Ключевые слова: теория и методология исторической науки, научная биография, личный архив, Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Санкт-Петербургский филиал Архива РАН, Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН, Российский государственный архив литературы и искусства, Н.И. Кареев.
Имя выдающегося российского историка, философа, социолога, педагога и общественного деятеля, автора работ по всеобщей истории, теории и методологии исторической науки Николая Ивановича Кареева (1850-1931) получило широкую известность благодаря появившимся в последние годы изданиям1. В них подробно, с привлечением фондов отечественных и зарубежных архивов, освещены его жизнь и деятельность до 1917 г., тогда как научная биография ученого последующего периода почти не изучена. Между тем Н.И. Кареев продолжал заниматься педагогическим (до 1929 г.) и исследовательским трудом практически до самой кончины и написал ряд важнейших сочинений, во многом подводящих итог научным изысканиям всей его жизни. Традиционно биография Н.И. Кареева послереволюционных лет восстанавливалась по его мемуарам «Прожитое и пережитое», написанным в 1921-1928 гг., в частности главам «Трудные годы» (с 1917 по 1923 г.), «Вставная глава о революции» (теоретического характера) и «Закатные годы» (с 1923 по 1928 г.), весьма насыщенным фактографическими сведениями. Однако при этом упускались из внимания некоторые видовые особенности данного исторического источника: ретроспективность, сюжетная организация, тональность, обусловленная спецификой времени создания и авторскими установками. Они, по нашему мнению, достаточно весомы, чтобы говорить о целесообразности расширения круга источников, позволяющих дополнить, а во многом и пересмотреть утвердившуюся в науке версию биографии историка. В данной статье представим выявленные нами архивные документы, освещающие главные факты биографии Н.И. Кареева, плоды его научной работы после 1917 г.
В первую очередь назовем записные книжки историка за 1923 г., 1926-1930 гг., сохранившиеся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) в его личном фонде2. Дневниковая форма записей, характерная для Н.И. Кареева скрупулезность делают их высокоинформативным, а по периоду 1928-1931 гг., не освещенному в мемуарах «Прожитое и пережитое», наиболее полным источником биографических сведений.
Следующую по значимости группу составляет эпистолярное наследие ученого: переписка с коллегами (С.П. Мельгуновым, М.В. Ватсон, Н.П. Корелиной, В.П. Бузескулом, В.Д. Бонч-Бруевичем, И.М. Гревсом)3, родственниками (братом В.И. Кареевым и племянницей Е.В. Кареевой)4, учреждениями (Главлитом, Литературным фондом, Академией наук СССР, Пушкинским домом, Музеем революции, Библиотекой Академии наук, Петроградским, позднее Ленинградским, университетом)5. Ее существенно дополняют мемуары современников историка. Деятельности Н.И. Кареева касаются воспоминания Т.Александровской «Профессор Николай Иванович Кареев»6, Т.С. Варшер «Последние годы Н.И. Кареева при большевиках»7, Н.П. Корелиной «Моя
Статья подготовлена в рамках проекта ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 годы», мероприятие 1.1, № 14.740.11.0205.
полувековая дружба с Николаем Ивановичем Кареевым»8, его внука Н.Г. Верейского «Воспоминания о почетном члене АН СССР, профессоре Н.И. Карееве»9 и сына К.Н. Кареева10, а также написанный П.Н. Милюковым некролог11.
Источники о событиях частной жизни Н.И. Кареева обеспечивают крепкую фактографическую основу для анализа заключительного отрезка его научной биографии с октября 1917 г. по февраль 1931 г., когда появилось более 100 работ, в том числе 26 книг, 44 статьи и заметки, 34 рецензии12.
Так, важнейшие сведения о быте ученого в послереволюционные годы содержатся в многочисленной и разнообразной делопроизводственной документации советских учреждений и организаций, распыленной по многим государственным архивохранилищам. Документы Комиссии по выселению бывших помещиков в Государственном архиве Смоленской области (ГАСО) и ЦИК СССР в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) позволяют реконструировать детали жилищной проблемы, остро стоявшей перед семьей Кареевых в 1918-1931 гг. в связи с изъятием у них фамильного имения13. Подробности проясняют архивные фонды ОР РГБ14, РГАЛИ15, СПбФ АРАН16. Переписка ленинградской секции научных работников с историком С.Ф. Платоновым о переводе Н.И. Кареева из четвертой категории «выдающиеся ученые» в пятую «ученые мирового значения» раскрывает положение историка в установленной новой властью системе научной иерархии и его зависимость порой от исключительно субъективных факторов17. Материалы Комиссии по назначению персональных пенсий при Совете министров РСФСР иллюстрируют имущественное положение Н.И. Кареева18, а заполненные ученым анкеты, отложившиеся в СПбФ АРАН и ЦГИА СПб19, дополняют картину его жизни сведениями из первых рук. В качестве их юридического подтверждения выступают дошедшие до нас личные документы Н.И. Кареева: трудовая книжка и копия трудового списка, билет члена профсоюза работников просвещения, пенсионные книжки, удостоверение о заработной плате за 1928-1929 гг., выданное Ленинградским университетом, справки жилищно-арендных кооперативных товариществ о составе семьи, «нелишении» избирательных прав, а также облотдела жилищного хозяйства Леноблисполкома в домоуправление № 4 Васильевского острова о порядке оплаты персональным пенсионером внутрикомнатных излишков, удостоверение ПетроКУБУ о праве пользования дополнительной жилплощадью и др.20 О семейной трагедии напоминает следственное дело сына историка, Константина Николаевича Кареева, репрессированного в 1928 г. по делу религиозно-философского кружка «Воскресение»21. Оно находится в Архиве УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской
области22.
Судя по анкете, заполненной в 1923 г., наиболее подходящей для себя Н.И. Кареев считал «методологическую» работу23. В полном соответствии с этим желанием среди трудов того периода присутствуют: «Общие основы социологии» (1919 г.), «Общая методология гуманитарных наук» (1920-е гг.), «Основы русской социологии» и «История русской социологии» (1920-е гг.), «Очерки истории социологии в России» (конец 1920-х -1930-е гг.); серия статей, очерков и рецензий: «Марксистская социология» (1920-е гг.), «Метафизик о методологии общественных наук» (Анналы. 1922. № 2) - рецензия на книгу С.Л. Франка «Очерк методологии общественных наук», вышедшую в 1922 г.; работы, написанные в бытность сотрудником журнала «Педагогическая мысль»: «Ковалевский как историк и социолог» (Речь. 1917. № 81), «Научно-теоретические труды А.С. Лаппо-Данилевского» (Русский исторический журнал. 1920. № 1), мемуары «Прожитое и пережитое» («Вставная глава о революции». 1920-е гг.).
Основная часть творческого наследия Н.И. Кареева советского периода по разным причинам осталась неопубликованной. Издательства и типографии тогда страдали из-за дефицита бумаги24 и политики нового режима25. С закрытием привычных для научного сообщества издательств и изданий разрушилась годами выстраиваемая система творческих взаимосвязей. Так, после 1917 г. перестали существовать журналы «Вестник
Европы» (1918 г.), «Нива» (1918 г.), «Ежемесячный журнал науки, литературы и общественной жизни» (1918 г.), «Русское богатство» (1918 г.), «Голос минувшего» (1922 г.). Из дружественных историку издательств закрылась «Задруга» С.П. Мельгунова (1922 г.). Работы Н.И. Кареева публиковали лишь «Педагогическая мысль» и «Наука и школа»; продолжалось его сотрудничество и с издательством «Брокгауз и Ефрон»26.
Возникшие трудности приводили к затягиванию издательского процесса, потере рукописей. В воспоминаниях27 Н.И. Кареев печально перечисляет: «Московское научное издательство взялось напечатать второе издание моей "Истории Западной Европы в начале XX века", но без подстрочных примечаний, и печатание этой книги затянулось на два с половиной года28. Другое издательство заказало мне общий очерк истории Франции, получило рукопись в десять листов, но так ее и не напечатало. То же случилось с рукописью книжки "Секуляризация духовной культуры в Западной Европе", взятой другим издательством ("Огни"). Две большие рукописи были приняты издательской фирмой "Задруга", но тоже остались там лежать29. Кое-что пропало в редакциях закрывшихся журналов. Именно это случилось с большой статьей "Французская революция в историческом романе"30 и с другой, маленькой, под заглавием "Французская революция и мировая скорбь". Обе были приняты иллюстрированным журналом "Нива", но при закрытии этого журнала и переходе типографии в другие руки рукописи затерялись. Прекращение "Вестника Европы" не дало возможности появиться в этом журнале двум статьям, из которых одна уже была набрана и прокорректирована, а другую я три года считал пропавшей ("Попытка дехристианизации Франции в эпоху революции"). Не была напечатана за прекращением "Ежемесячного журнала" вторая половина статьи о коммунистических стремлениях Французской революции»31.
Однако и в этих условиях историк продолжал работать: в 1917 г. Н.И. Кареев опубликовал рецензию на книгу Б.А. Кистяковского «Социальные науки и право: Очерки по методологии социальных наук и общей теории права» (М., 1916)32; в 1918 г. ему удалось выпустить работу «Великая Французская революция» и несколько небольших статей33, в 1919 г. - «Общие основы социологии»34. Самыми тяжелыми для ученого оказались 1920-1921 гг., в течение которых ему почти ничего не удалось напечатать35. Лишь после некоторого улучшения положения с бумагой он получил возможность опубликовать два исследования36.
Однако уже с 1923 г. перспективы издания трудов для Н.И. Кареева максимально сократились. Историк по-своему объяснял причины возникшей проблемы: «При создавшихся условиях стала невозможною даже простая перепечатка моих старых книг, наиболее ходких, как учебники истории, тем более что школьное преподавание истории было радикально реформировано
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.