М.А. Гаганова
Документы Главнауки Наркомпроса о музеефикации монастырей в 1920-е
гг.
Ключевые слова: монастырь, музеефикация, Наркомат просвещения РСФСР, Главнаука, Государственный архив Российской Федерации.
дним из уникальных типов музеев, созданных в первые послереволюционные годы, а
О сейчас постепенно уходящих в прошлое, являются музеи-монастыри. На основе монастырских комплексов позднее стали создаваться музеи-заповедники1, в настоящее время рассматриваемые в качестве основы «культурного каркаса» России2. Согласно официальной типологии, монастырские ансамбли признаны родственными кремлям исторических городов и объединены в группу древнерусских ансамблей. При этом отмечено, что «по своей многовековой связи с историей нашей Родины, их культурой и искусством, контактами с другими странами древнерусские монастыри и крепости несравнимы ни
3
с какими другими категориями заповедников» .
В 1920-е гг. музеи-монастыри занимали исключительное положение: каждый из них представлял собой единый срез определенного пласта исторической действительности, открывавшего широкие возможности для комплексных исследований. Это отчетливо понималось представителями науки и служило обоснованием музеефикации подобных объектов. Однако, по признанию одного из активнейших организаторов музеев-монастырей Н.Н. Померанцева, считавшего, что «без существования музеев подобного рода немыслимо настоящее изучение прошлого», сама идея получила признание не сразу, не встречая понимания «даже среди большинства музейных работников»4.
Это абсолютно новое явление5 требовало выработки специальных подходов и методики, а главное - общественной и государственной поддержки. Поскольку власть сталкивалась с «живыми» саморазвивающимися организмами, духовными социумами - неотъемлемой составляющей исторического культурного пространства России, начался поиск возможных вариантов встраивания монастырей в структуру государственных институтов, частью которой были и музеи. На раннем этапе это путь фактической музеефикации монастырского образа жизни, монастырской культуры. Подобные искания отразились в проекте И.Э. Грабаря преобразования Московского Кремля под музейный город (1917 г.)6 и особенно в концепции П.А. Флоренского «живого музея» Троице-Сергиевой лавры (1918 г.)'. Однако конструктивные инициативы и первые успехи музеефикации монастырей спустя десятилетие сменились насаждаемым сверху искажением интерпретации монастырской культуры.
Опыт музеефикации подобного рода целостных историко-архитектурных объектов уже привлекал внимание ученых. Так, известный исследователь проблемы М.Е. Каулен показала на примере музеефикации монастырей и храмов в 1920-е гг., что в отношении церковной культуры представителями русской интеллигенции была предпринята попытка «сохранения ее целостности в исключительных условиях музеев, фиксации этой культуры путем музеефикации». Она оценила ее как «первый в истории человечества опыт музеефикации такого количества культурно-
о
исторических ценностей» . М.Е. Каулен принадлежит заслуга выделения музейного
преобразования культового наследия (специфической группы музеев-храмов и музеев-монастырей) как особой проблемы исторической и теоретической музеологии9. Ранее к этому вопросу обращался историк-архивист В.Ф. Козлов, проанализировавший на основе выявленных и обобщенных архивных данных судьбу российских монастырей в первые советские десятилетия. В его работах нашли отражение также вопросы демузеефикации монастырей в конце 1920-х гг.10 В целом историкам удалось довольно полно восстановить общую картину «музейной» судьбы православных обителей, опираясь на фонды Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), центральных государственных архивов города Москвы и Московской области, отдела письменных источников Государственного исторического музея и др.
Одним из наиболее значимых документных массивов, обычно служащих основой изысканий по интересующей нас теме, остается фонд Главнауки Наркомата просвещения РСФСР (ГАРФ. Ф. А-2307). Высокая степень информативности способствовала широкому введению этого архивного комплекса в научный оборот. Тем не менее возможности его использования далеко не исчерпаны. Мы попытались по возможности расширить представление о наиболее существенных аспектах музеефикационной политики государства в отношении монастырей, обратившись к документам Главнауки как центрального органа управления, имевшего властные полномочия в определении судьбы православных обителей, признанных объектами историко-культурного значения. Протоколы заседаний структурных подразделений Главнауки, переписка с подведомственными учреждениями, планово-отчетная документация помогли очертить круг основных вопросов, связанных с музеефикацией монастырей. Они касаются административного подчинения и руководства музеев, их территориального оформления, хозяйственно-финансового обеспечения, методики внутреннего структурирования и определения профиля, сохранности фондовых коллекций, в том числе архивов и библиотек (особенно в период массового изъятия церковных ценностей в пользу Помгола в 1922 г.), кадрового обеспечения ввиду преобразования братских общин в трудовые артели. Для музеев-монастырей 1920-е гг. оказались периодом наибольшей активности, когда руководство Наркомпроса оформило их (в совокупности с музеями-усадьбами) в отдельную структуру в составе музейного отдела Главнауки11, повысило внимание к вопросам внутреннего построения подобных музеев на основе дифференцированного подхода к наиболее значимым из них. В дальнейшем произошло существенное сокращение музеев-монастырей, нивелирование их содержательно-экспозиционного облика. Большинство музеев подобного рода приобрело профиль историко-краеведческих и антирелигиозных. Представим в данной статье основные архивные документы, подтверждающие обозначенные тенденции.
29 ноября 1918 г. на заседании коллегии отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины (музейный отдел) Наркомпроса была утверждена инструкция Комиссии по регистрации и приемке церковного имущества. Из ее текста узнаем, что главная задача комиссии,
1 9
куда входили И.Грабарь, Б.Эдинг, М.Сергеев , заключалась в проведении в жизнь декрета СНК
1 ^
РСФСР о свободе совести, церковных и религиозных обществах от 20 января 1918 г. в части приема церковного имущества. К 1922 г. провели описание подлинных сокровищниц русской культуры - ризниц московских кремлевских храмов, Симонова и Донского монастырей, Рогожского кладбища; суздальских и пермских ризниц; обследовали монастыри и церкви Троице-Сергиевой лавры «с ее первой по значению ризницей и большим собранием памятников
14
старинной иконописи» .
По истечении двух с половиной лет практической деятельности комиссии удалось сформулировать обоснование музеальности монастырей. Оно закреплено в ее отчете, относящемся к апрелю 1921 г., и показывает методологическую основу построения музеев нового типа: «Совершенно особое место по богатству и ценности материала и культурно-художественному значению занимают монастыри, на работу в которых было обращено особое внимание. Представляя из себя зачастую почти готовый материал для основания музея, с вырисовкой характерных особенностей данного центра, монастырь является нередко сам в целом музейным памятником, переходящим в ведение комиссии, и одновременно прекрасным помещением для естественно возникающего музея»15. Первым по масштабам «общественных сокровищ» и значению для художественной культуры в ряду подобных музеев комиссия признала Троице-
Сергиеву лавру. Из отчета следует, что при содействии комиссии были основаны первый показательный музей культурно-бытового характера Оптина пустынь (весна 1919 г.), музей Московского княжества в Саввино-Сторожевском монастыре, Никоновский музей в Новом Иерусалиме16. Комиссия постоянно вела работу по инструктивно-организационному обеспечению мероприятий не только по учету, описанию, изъятию церковных ценностей (представляя здесь интересы музейного отдела), но и по охране музеев-монастырей, занималась подготовкой правил их посещения. Об этом говорят материалы проведенного ею опроса губмузеев о состоянии
„17
монастырей и церквей .
Примерно к середине 1920-х гг., судя по документам, регистрация церковных ценностей в целом завершилась, необходимая информация была собрана, сеть музеев-монастырей определена, т.е. начальный организационный период их существования подошел к концу. В дальнейшем на первое место выдвинулись вопросы функционирования подобных музеев, а с осени 1924 г. музейный отдел приступил к разработке (она, видимо, не была завершена в связи с общей реорганизацией музейной сети и подготовкой унифицированных типовых нормативов) положения
18
о монастырях-музеях .
Одной из центральных проблем стал поиск источников финансирования новых музеев, в том числе через их самообеспечение. В отчете музейного отдела за 1918-1923 гг. сообщалось, что «создавшееся безнадежное положение памятников архитектуры выдвинуло план экономического использования их с целью получения средств на поддержание сооружений»19. Как правило, значительные территории музеев-монастырей с множеством зданий, требовавших ремонта, охраны и мероприятий по музейному приспособлению, нуждались в серьезных финансовых вложениях. С учетом тяжелой экономической ситуации в стране решить данную проблему был призван декрет СНК РСФСР о специальных средствах для обеспечения государственной охраны культурных ценностей от 19 апреля 1923 г. Он позволил закрепить за историческими памятниками, не имевшими общин верующих, доходные статьи для финансового обеспечения их
Л 1
сохранности и функционирования . Значительную долю работ музейного отдела теперь составили мероприятия по проведению в жизнь положений декрета.
Спустя два года музейный отдел констатировал, что реализация положений декрета проходит очень сложно, встречая сопротивление местных властей, причем «особенно страдают от этого
О О
музеи-монастыри»22. Обширные и, как правило, высокодоходные прежние монастырские владения представляли значительный экономический интерес, поэто
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.