ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 4
A.B. ТРАПКОВА
Доверие в российском малом и среднем бизнесе
В последние годы категория доверия все более актуализируется в социальном и гуманитарном знании. Во многом это связано с введением в социокультурные исследования понятия "капитал". Работы П. Бурдье и Дж. Коулмана способствовали формированию категории "социального капитала", в основе которой и лежит доверие как "концентрация ожиданий и обязательств" [Радаев, 2003, с. 86]. Именно доверие называется главным условием эффективности институтов рыночной экономики, таких как фондовый рынок и банковская система [Де Сото, 2001]. Без него невозможно и развитие гражданского общества.
Ведущая роль доверия в формировании общественных связей отмечалась еще представителями немецкой школы "понимающей социологии". М. Вебер и Г. Зим-мель называли его одной из наиболее важных синтезирующих сил в обществе [Вебер, 1990, с. 81; Зиммель, 1996, с. 369]. Доверие - продукт опыта отдельного индивида. За счет частого повторения этого опыта и его институционализации происходит закрепление общественного доверия как нормы и традиции, в том числе и в экономической сфере. Дефицит же общественного доверия создает ситуацию, в которой развитие многих демократических и рыночных институтов оказывается невозможным. Последнее делает данную проблему особенно актуальной для современного российского общества.
В ходе российских политических и экономических трансформаций 1980-1990-х гг. был изменен характер легитимации государственной власти, продекларированы гарантии прав и свобод граждан, введены рыночные отношения, но изменения не затронули саму систему управления, в том числе и из-за сохранения кадрового состава бюрократии [Якобсон, 2002, с. 8]. Рыночная экономика в России возникала в отсутствие частного капитала и частной собственности. Фактически советской бюрократии был предложен компромисс: обмен власти на собственность [Гайдар, 1995]. Тем самым были заданы новые предпосылки для дальнейшего существования неформально-теневых отношений, опутавших общество к концу советского периода [Клямкин, Тимофеев, 2000, с. 284].
Изначально не обладая никакими ресурсами, российский бизнес возникал в тесной интеграции с государством. В той ситуации он не мог обладать субъектностью, поскольку его интересы по-прежнему находились в теневой сфере и абсолютно совпадали с интересами сращенной с ним бюрократии.
С середины 1990-х гг. российский бизнес начал осознавать особость своих интересов. Бюрократия, заинтересованная лишь в получении ренты от контролируемого бизнеса, уже явно препятствовала реализации предпринимательских интенций развития и расширения рыночного присутствия. Кроме того, кризис 1998 г. показал, что в России государство не является гарантом стабильных правил игры. Это стимулирова-
Трапкова Анна Владимировна - координатор проектов фонда "Либеральная миссия".
ло предпринимателей к выработке независимой от государства стратегии развития. В качестве примера можно сказать о деятельности клуба "2015", позиционирующего себя как сообщество профессиональных управленцев, работающих на будущее России. В рамках клуба представители московского среднего бизнеса привлекли ведущих российских экспертов для разработки сценариев развития страны [Сценарии... 2000] и стратегий по освобождению предпринимателей от избыточного контроля со стороны государственных органов.
Российский бизнес начал обретать протосубъектность, предъявляя спрос на прозрачность, стабильные правила игры и сведение участия государства в экономике до роли арбитра, корректирующего экономические отношения, но не вмешивающегося в них. В основе этого запроса лежит необходимость не только отделиться от государства, но и доверять его институтам. Решение проблемы доверия не на личном, а на социокультурном и экономическом уровнях во многом лежит в основе конфликта между бизнесом и бюрократией - определяющего для социальных и экономических отношений в современной России.
Системные препятствия для развития субъектности определенной социальной группы не могут не отражаться в общественном мнении. Население, не участвующее в конфликте, так или иначе выражает свое отношение к нему и даже пассивно принимает одну из его сторон. Вопрос о том, чья позиция - бизнесмена или бюрократа - более близка массовому человеку России начала 2000-х гг., был положен в основу исследования Фонда "Либеральная миссия" "Власть, бизнес и гражданское общество", на эмпирических данных которого строится представленная работа1.
Заданная оппозиция бизнеса и бюрократии обусловливает рассмотрение проблемы доверия не на уровне отвлеченных символических потребностей населения, а на уровне конкретных запросов отдельных акторов. После распада советской системы в обществе образовался вакуум доверия, наблюдается крайний дефицит его источников. По данным социологического исследования "Самоидентификация россиян в начале XXI века"2, три четверти населения полагают, что в современной России, вступая в деловые и прочие отношения, нельзя быть уверенным, что тебя не обманут. За 1990-е гг. в российском обществе сложился "устойчивый фон недоверия по отношению к институтам и носителям власти" [Левада, 2000, с. 168]. Потребность в доверии существует, но реализуется не в институциональной сфере, а в обход ее -или на символическом уровне, или на уровне локальных групп.
Преодоление локализации доверия - задача современного российского общества, как и других обществ, переживающих трансформационные процессы. Анализ этого проблемного поля может послужить предпосылкой к конструированию доверия на уровне социальных сетей. Субъектом подобного конструирования может выступать именно бизнесмен как самый яркий социальный персонаж современной России, транслирующий новые модели поведения и успеха и выдвигающий новые для российской социокультурной среды запросы.
Методологические аспекты проблемы
В современных социальных исследованиях выделяются три уровня доверия. Минимальный - доверие человека к самому себе, внутренняя легитимация индивидуального мнения и поведения. Второй уровень доверия основывается на личном опыте отношений человека с другим субъектом. Наконец, третий уровень - институцио-
1 В ноябре 2002 г. был проведен опрос по всероссийской выборке 1600 человек на базе ВЦИОМ; с декабря 2002 г. по апрель 2003 г. была проведена серия углубленных интервью с бизнесменами и чиновниками в Москве и Воронеже. Исследовательская группа проекта: И. Клямкин (автор исследования), В. Лапкин, А. Трапкова.
2 Опрос проведен в сентябре 2001 г. по всероссийской выборке 1600 человек на базе ВЦИОМ по заказу клуба "2015" исследовательской группой в составе: Т. Кутковец (автор исследования), А. Гражданкин, И. Клямкин и И. Яковенко.
нальное доверие, определяемое отношением человека к тем или иным социальным, экономическим, политическим институтам [Entrepreneurial... 2002, p. 6]. Также выделяются два типа доверия: индивидуальное (personal trust) и институциональное (institutional trust).
Для понимания отличий реализации индивидуального доверия от доверия институционального обратимся к теории социальных действий. Вебер разделяет общностно ориентированное действие (Gemenschaftshandeln) и общественно ориентированное действие (Gesellschaftshandeln). Общностно ориентированное действие есть "смысловая ориентация на ожидания определенного поведения других и в соответствии с этим (субъективная) оценка шансов на успех собственных действий". В ряде случаев человек ориентируется на ожидания от других людей "осмысленного поведения", то есть субъективно понимаемого как осмысленное данным индивидом [Вебер, 1990, с. 510]. В подобных ожиданиях человек фактически экстраполирует способ своего субъективного осмысления реальности на восприятие ее партнером. Такая экстраполяция, подкрепленная межличностным опытом, приводит к формированию общего интереса, на основе которого и совершается социальный акт. Возникающее на этой базе доверие носит ярко выраженный функциональный характер.
Общественно ориентированное действие предполагает существование общественного объединения, которое в самой простой своей форме носит эфемерный характер "объединения по случаю", а в идеале стремится к целевому союзу, характеризующемуся наличием соглашения по поводу общих правил и собственных органов союза. Совершая общественно ориентированное действие, человек "полагает, что он может рассчитывать на совместно принятый посредством обобществленного объединения характер действий другого или других и что в его интересах полностью ориентировать на это действия" [Вебер, 1990, с. 522]. Доверие опосредовано уже не общностью интересов, а правилами того или иного целевого союза.
В своем развитии целевые союзы рационально упорядочиваются и становятся социальными институтами [Вебер, 1990, с. 538]. Однако уже на этапе перехода от общностно ориентированного действия к общественно ориентированному происходит деперсонализация и первичная институционализация механизмов доверия. Стабильные правила функционирования того или иного института предполагают, что сторонний субъект, вступающий в отношения с данным институтом или его агентом, уже не просто ожидает от своего партнера определенного поведения, а знает, в каких рамках оно будет выстраиваться и каким правилам подчиняться. Здесь общее знание и общие ожидания могут компенсировать незнание частных характеристик, столь важное при межличностном общении.
Специфика доверия также зависит от типа социальной сети, в рамках которой происходит взаимодействие. Можно выделить вертикальное и горизонтальное доверие. Последнее возникает между индивидами, объединениями или организациями одного уровня и как носить индивидуальный и нефункциональный характер, формироваться по традиционным родственным признакам, так и иметь социализированные и институционализированные черты. Доверие вертикальное формируется по отношению к общественным или государственным институтам. Оно может быть как функциональным (доверие подчиненного начальнику и наоборот, доверие вкладчика банку, доверие налогоплательщика правите
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.