Диалог о книге
«Две жизни Льва Тихомирова»
Александра Репникова и Олега Милевского
Предлагаем вниманию читателей дискуссию вокруг монографии докторов исторических наук А.В. Репникова (Москва) и О.А. Милевского (Сургут) «Две жизни Льва Тихомирова» (М.: Academia, 2011. 560 с.). Вполне естественно, что обсуждение достоинств и недостатков научной книги влечет за собой и полемику вокруг ключевых проблем, в ней так или иначе затронутых. В данном случае это - не только удивительная жизненная метаморфоза Л.А.Тихомирова (1852-1923), неизбежно притягивающая к себе вообще-то очень далеко разошедшихся «по разным углам» исследователей крайних направлений русской мысли и практики. И не только загадка индивидуального отступничества и неофитства, как и превращения одной системы ценностей и убеждений в другую. Это ещё и конфликт между идеями, увлекающими целые «партии», и человеческой натурой, несводимой к идеологии, - сюжет, до сих пор, может быть, более разработанный русской литературой, но, несомненно, достойный внимания историков. Наконец, редакция исходит из того, что дискуссия о «двух жизнях» Льва Тихомирова представляет своеобразный оселок и для её организаторов, участников и, в конечном счете, для наших читателей. Станем ли мы подобно персонажам чеховских пьес, созданных в годы расцвета идейного направленства, даже общаясь между собой, все-таки не слышать друга друга?
В обсуждении приняли участие: доктора исторических наук И.Н. Гребёнкин (Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина), В.В. Зверев (Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ), А.А. Иванов (Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург), кандидаты исторических наук Г.С. Кан, В.М. Шевырин (Институт научной информации по общественным наукам РАН), М.В. Шерстюк (Российский государственный аграрный университет - МСХА им. К.А. Тимирязева).
Игорь Гребёнкин: Личность трудная для жизнеописания
Книги, созданные в жанре исторической биографии, обычно объединяет одна особенность. Жизнь и деяния их героев чаще всего проникнуты неким общим пафосом и освящены единой идеей. В этом смысле фигура Льва Александровича Тихомирова представляется очень трудной для исторического жизнеописания. Слишком разные и, казалось бы, совершенно несовместимые роли вместила в себя его жизнь: пропагандист-народник, политический подследственный, один из руководителей и идеологов «Народной воли». Затем - видный консерватор-монархист, соратник Петра Столыпина, редактор официозных «Московских ведомостей», православный мыслитель.
Собственно, «две жизни» в названии книги - лишь условность, метафора, вызванная тем крутым поворотом, который взгляды и убеждения Тихомирова претерпели ровно посередине его жизненного пути. Это название определяет и логику исследования, хотя у Тихомирова не было в полном смысле обращения «из Савла в Павла». Наблюдая за восхождением молодого революционера, думающий читатель не может не задаваться вопросом, который является, возможно, центральным в книге: что же предвосхитило последующий поворот во взглядах героя? В чем заключалась та скрытая до поры причина, которая со временем заставила его не просто покинуть революционный лагерь, но и примкнуть к тем, кого революционеры ненавидели и против кого боролись? К ответу авторы подходят с понятной осторожностью. Склонность Тихомирова к тео-
ретическим занятиям, как сильную сторону, отмечал его соратник по Исполнительному комитету «Народной воли» М.Ф. Фроленко. Но теоретизирование было и слабой стороной Тихомирова как революционера. Те, кто непосредственно и активно действовал, просто не имели времени для сомнений. Тихомиров же, именно в силу теоретического склада ума в итоге пришёл к опровержению своих первоначальных позиций и симпатий. Сыграл свою роль, вероятно, и срок, проведённый Тихомировым в заключении и послуживший в силу качеств, присущих именно его личности, своего рода прививкой от действительно рискованных практических дел. Авторы также обратили внимание на то, что уже в 1879 г. политико-исторические воззрения Тихомирова отличались явно выраженным «государственным оттенком», признанием решающей роли централизованной государственной власти для судеб России. Правда, тогда Тихомиров видел в государстве универсальное средство, с помощью которого можно было бы улучшить жизнь угнетённых классов, что привлекло симпатии народовольцев, чьи взгляды в рамках бакунинской платформы нуждались в новых, более реалистичных ориентирах. Ещё один шаг в сторону от народовольчества последовал весной 1881 г. после казни пер-вомартовцев. Его старые товарищи были казнены, лишены свободы или ушли в бега. В этот период у Льва Александровича, бывшего человеком, нуждавшимся в сильных и волевых единомышленниках и их постоянной поддержке, усиливается психологический надлом. Однако подлинный переворот в убеждениях Тихомирова, в результате которого происходит превращение его из идеолога революционного движения в теоретика консерватизма и православного монархиста, пришёлся на годы эмиграции. Он ещё участвует в разборе дегаевского дела, печатается в «Вестнике "Народной воли"», но уже не верит в перспективу дальнейшей открытой борьбы. Это мнение подкрепляют известия о новых арестах в России. Впрочем, исследуя метаморфозу Тихомирова, авторы не склонны искать одну-единственную причину и рассматривают самые разные факторы и события, повлиявшие на изменение в его настроениях, а порой явно их формировавшие.
Высочайшее помилование и возвращение Тихомирова в Россию, последовавшее в начале 1889 г. положило начало его «второй» жизни, в которой он выступал как консервативный писатель и общественный деятель, идеолог монархизма. Как показывают авторы, в революционной «жизни» Тихомирова уже зрели идеи «монархической государственности», а став консерватором, он порой размышлял исходя из своего прошлого революционного опыта и знаний. Целью своей деятельности на родине он теперь видел пропаганду среди российского юношества со страниц умеренно-консервативных изданий «положительной» программы борьбы с революционным радикализмом. Однако до конца жизни Тихомирову так и не удалось преодолеть трагического одиночества: охранители не могли окончательно принять его как своего, а прежние соратники отвергли решительно и безоговорочно. Он стал «чужим» всюду.
Главное достижение авторов монографии состоит в том, что им удалось, оставаясь максимально беспристрастными к поворотам жизненного пути Тихомирова, понять его и рассказать о нём и его времени. Не обольщаясь иллюзиями наших дней (будь это неумеренная апологетика монархизма, либерализма, или любых форм радикализма), они смогли разглядеть в жизни и взглядах главного героя книги то рациональное, что мы сможем извлечь из прошлого для дня сегодняшнего.
Григорий Кан: Что остается «для вечности»?
Из всего вышедшего о Тихомирове монография А.В. Репникова и О.А. Милевского производит наиболее благоприятное впечатление. Она фундаментальна - охватывает всю жизнь героя повествования, написана на основе огромного количества источников - как опубликованных, так и архивных - и (за исключением отдельных моментов) лишена той идеологически-публицистической тональности, которую легко можно было бы ожидать от авторов, явно симпатизирующих Тихомирову-монархисту. Книга является позитивистской в лучшем смысле этого слова, т.е. честно воссоздающей факты из
жизни человека, которому посвящена. Кроме того, несомненным достоинством исследования Репникова и Милевского следует признать хороший литературный язык.
В то же время целый ряд мнений и обобщений Репникова и Милевского о личности и взглядах Тихомирова-революционера представляется спорным и просто повисает в воздухе - в том числе тезис о единстве воззрений Тихомирова на государство и его роль в истории России во все периоды его жизни (с. 202), являющийся одной из основных идей книги.
Говоря о взглядах Тихомирова народовольческого периода, авторы монографии несколько раз (с. 97, 103, 107, 157) подчёркивают, что он не разделял демократические идеи, не ценил гражданские свободы и являлся сторонником революционной диктатуры, декретирующей сверху необходимые преобразования. В исторической литературе воззрения такого рода характеризуются как «бланкизм». Публикации Тихомирова в газете «Народная воля», где им высказывалась другая - демократическая - точка зрения, Репников и Милевский считают плодом коллективного творчества. Они заявляют, что эти статьи обсуждались и утверждались на заседаниях Исполнительного комитета (ИК) организации (с. 107), а сам Тихомиров не имел возможности проводить своё мнение из-за гнёта «революционной цензуры» (с. 113).
Все эти суждения представляются совершенно не соответствующими исторической действительности. Лев Александрович был утверждённым ИК редактором партийной газеты, ему полностью доверял фактический лидер «Народной воли» А.Д. Михайлов и остальные члены ИК. О какой-либо цензуре над Тихомировым не могло быть и речи, и ни в одном из известных нам источников не содержится подобной информации. В своей газете он мог писать всё, что считал нужным, и если какие-то его мысли не попадали на страницы издания, то вовсе не из-за давления товарищей, а по его собственным соображениям. Что же касается воззрений Тихомирова народовольческого периода, то в 1888 г. (в прошении о помиловании) он определял их неоднозначно: государственный переворот «с целью созыва Учредительного собрания или, смотря по обстоятельствам, для захвата власти революционной диктатурой»1. Как видим, «диктатура» у Тихомирова действительно есть, но Учредительное собрание всё же на первом месте.
В одной из важнейших своих статей «Желательная роль народных масс в революции»2 Тихомиров писал: «Для народа важно достигнуть лучших общественных форм, но ещё важнее - достигнуть этого самому». Далее он прямо заявлял, что в случае победы революции не надо декретировать необходимые реформы, а «призывать повсюду народ к захвату власти и осуществлению его заветных желаний.., и свою центральную власть держать в руках искл
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.