РОССИЯ — КУБА
А.И.Сизоненко
Две знаковые годовщины
В статье рассматривается история признания в 1902 г. Россией Республики Куба и установление в 1942 г. дипломатических отношений между СССР и этим карибским государством, обстановка, в которой проходили соответствующие переговоры сторон, их подходы к нормализации отношений.
Ключевые слова: признание, Куба, Россия, СССР, Литвинов, Кончесо.
110 лет назад, 26 мая 1902 г., Томас Эстрада Пальма, провозглашенный президентом только что учрежденной Республики Куба, направил грамоту (послание) Николаю II, в которой от имени кубинского народа выразил «твердое намерение» правительства Кубы «сохранить самые тесные и сердечные отношения дружбы со всеми государствами и, в частности, с правительством и народом России»1. Но это вовсе не значило, что Куба до тех пор являлась «terra incognita» для России. Наоборот, слово «Куба» стало одним из первых названий Нового Света, о котором услышали на Руси. Еще в первой четверти XVI в. Кубу в своих рукописях упоминал русский ученый, монах Максим Грек. Куба стала первым географическим понятием в русском языке, относившимся к Западному полушарию. Вместе с тем не без оснований можно предположить, что о Кубе в русском государстве знали и раньше от посещавших Россию иностранных купцов. О ней вполне могли сообщить по возвращении на родину русские дипломаты, бывавшие в Испании и Италии в XVI в.
Позднее, в 60-х годах XVII в., русский читатель смог более подробно узнать о Кубе из опубликованной на русском языке книги известного европейского географа Герарда Меркатора «Атлас или Космография». И, наконец, одним из первых наших соотечественников, оказавшихся в Латинской Америке, был человек, побывавший именно на Кубе, — Федор Каржавин: в 1782—1784 гг. в Гаване он работал врачом, преподавал иностранные языки.
Вскоре после Отечественной войны 1812 г. между Россией и Кубой началась торговля, в Гаване работал российский торговый агент. Куба закупала железные изделия, парусину, канаты, а продавала кофе и сахар.
Александр Иванович Сизоненко — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИЛА РАН (alsizonenko@yandex.ru).
В дальнейшем по мере развития освободительного движения на Кубе остров привлекал к себе в России все большее внимание. О ней не раз писали русские журналы, она неоднократно упоминалась в записках российских мореплавателей. В конце 80-х — начале 90-х годов в Гаване два матча за звание чемпиона мира сыграл наш известный шахматист Михаил Иванович Чигорин.
Внимание к Кубе в России особенно усилилось во время восстания кубинского народа против испанского господства, начавшегося в 1895 г. О событиях на острове много писала русская печать, в том числе один из наиболее распространенных журналов «Вестник Европы». Именно из его материалов русский читатель услышал о Хосе Марти и других руководителях восстания. О происходившем на Кубе, а также об испанско-американской войне достаточное представление имели и в российском правительстве из донесений группы офицеров Генерального штаба России, прикомандированных в качестве наблюдателей к испанским и американским войскам, а также лейтенанта Д.А.Похвиснева, направленного морским ведомством на Кубу в качестве наблюдателя. Известно, что в этой освободительной борьбе кубинцев приняли участие и добровольцы из России.
Если говорить о культурных связях, то помимо визита Чигорина заметным событием стало посещение Кубы в начале ХХ в. знаменитым художником Василием Васильевичем Верещагиным. Таким образом, можно утверждать, что в политическом и общественном мире нашей страны существовало определенное представление о Кубе.
26 мая 1902 г., спустя шесть дней после провозглашения Республики Куба, ее первый президент, ветеран освободительной борьбы кубинского народа Эстрада Пальма направил российскому императору упомянутое выше послание. Оно не просто выражало те чувства, которые в нем высказывались, но и содержало приглашение к формализации межгосударственных отношений. Соблюдение всех должных для этого процедур заняло более месяца, выявив целый ряд интересных нюансов. На первом этапе дело не обошлось без известного посредничества США. В том же мае 1902 г. Дж.У.Риддл, поверенный в делах США в Петербурге, по поручению своего правительства направил министру иностранных дел России Владимиру Николаевичу Ламздорфу ноту. В документе содержался вопрос, не разрешит ли правительство России консульским сотрудникам США «использовать их добрые услуги по представительству интересов Кубы и ее граждан до того времени, пока не будут назначены кубинские консулы»2. Риддл сообщал, что пишет об этом по просьбе главы кубинского государства. Невольно возникает вопрос, являлось ли это предложение доброй услугой или американская сторона, войска которой еще оставались на Кубе, хотела в какой-то мере сохранить свое влияние и в этой сфере или оказывать влияние на Кубу и Россию.
Не желая усложнять этот вопрос, тем более, что обращение американского посольства следовало из просьбы Эстрады Пальмы, МИД России 28 мая 1902 г. в ноте посольству США заявил, что «не находит никаких препятствий к тому, чтобы консульство США в России представляло по просьбе президента Кубинской Республики интересы Республики Кубы и ее граждан».
В то же время императорское правительство следило и за развитием кубинско-американских отношений, что позволяло ему лучше ориентироваться в тогдашней обстановке. Так, в июне 1902 г. посол России в США Артур Павлович Кассини в донесении Ламздорфу сообщал о вручении кубинским посланником в Вашингтоне верительных грамот и о назначении посланника США в Гаване.
6 июля 1902 г. Ламздорф направляет Николаю II доклад по кубинскому вопросу. Прежде всего он напомнил о послании Эстрады Пальмы. Характеризуя кубинско-американские отношения, он совершенно справедливо расценил их как установление протектората США над островом3.
Далее министр сообщал, что правительства Англии и Германии в ближайшее время уже собираются назначить своих посланников на Кубу, намекнув, тем самым, что нормализацию отношений с Кубой не стоит затягивать. Одновременно Ламздорф направил императору проект соответствующего ответного послания.
Демарш министра иностранных дел возымел действие: в тот же день Николай II направил послание президенту Кубы, в котором, отмечая желание президента наладить отношения с Россией, констатировал: «Мы с удовольствием изъявляем Вам полную готовность всегда содействовать всему, что может установить и упрочить приязнь между Россией и Кубой»4. Нельзя не отметить весьма дружественный и уважительный тон этого послания. Император называет Эстраду Пальму своим «великим и добрым приятелем». Пусть это в известной мере была и протокольная манера обращения, но при этом подчеркнем, что политика России в отношении Кубы с самого начала коренным образом отличалась от фактически оккупационного курса, проводимого США. Ответ Николая II означал, что Россия признала только что образовавшуюся Республику Кубу.
Обмен этими посланиями не привел к немедленному установлению дипломатических отношений, однако последующий ход событий показал, что процесс нормализации связей набирает ход. В том же 1902 г. Россия назначила своего консула в Гаване. Осенью 1913 г. аналогичный шаг сделала кубинская сторона: в Петербурге открылось консульство Кубы. Консулом был назначен Паскуаль Гойкочеа-и-Диас, а секретарем стал будущий чемпион мира по шахматам Хосе Рауль Капабланка, находившийся на постоянной дипломатической службе. Выполняя свои функции, он побывал в Москве, Серпухове, Твери, в Латвии и Эстонии, входивших тогда в состав России. В 1914 г. Капабланка занял второе место в международном турнире в Петербурге, что открыло ему дорогу к матчу в Гаване в 1921 г. за звание чемпиона мира.
В 1915 г. на сценах Кубы с триумфальным успехом выступила прославленная русская балерина Анна Павлова. Желая лучше знать об обстановке на Кубе, Морской генштаб России в феврале 1907 г. послал на Кубу морского агента (атташе) Аркадия Константиновича Небольсина. В его задачи входило ознакомиться с Кубой, с «ее, — как он писал, — невыясненной политической жизнью», а также с островом в целом. Как человек военный, Небольсин хотел побывать и в Гуантанамо, где уже создавалась американская военная база. Но сделать этого он не смог «ввиду того, что американское морское ведомство его (Гуантанамо. — А.С.) держит в полном секрете»5.
Признание Россией молодого государства, те быстрые сроки, в которые оно произошло, уважительное отношение к Кубе и полное равноправие, на основе которых велись переговоры, — все это открывало хорошие перспективы двусторонних связей.
Но после 1902 г. прошло еще 40 лет, пока отношения Кубы и на этот раз уже СССР были нормализованы в формате дипломатических. Инициатором этого стала Гавана, что явилось результатом мощной кампании солидарности с борьбой Советского Союза против гитлеровской агрессии, движение, в котором участвовали как политические партии, так и рабочие, профсоюзные, крестьянские организации, широкие круги кубинской интеллигенции. Тут хотелось бы обратить особое внимание на целый ряд политических и дипломатических моментов, которые до сих пор оставались несколько в «тени» исследований истории советско-кубинских связей.
Прежде всего отметим, что «дверь» к нормализации официальных отношений СССР и Кубы была открыта не «вдруг», этому предшествовали предварительные контакты обеих сторон по дипломатическим каналам. Первым шагом на этом пути стала (5 октября 1942 г.) нота государственного министра Кубы (министра иностранных дел) Хосе Агустино Мартинеса Вячеславу Михайловичу Молотову, тогда наркому иностранных дел. В ней было предложено «оформить» дипломатические и консульские отношения в «их полном объеме»6. Ответ не замедлил последовать: 14 октября посол СССР в США Максим Максимович Литвинов в ноте посланнику Кубы в Вашингтоне Аурелио Фернандесу Кончесо по поручению В.М.Молотова сообщил, что советское правительство разделяет желание правительства Кубы и оно «особенно счастливо совершить это в тот момент, когда народы СССР и Республики Куба объединены
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.