ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2008 • < 3
Элита в "вертикальном" обществе
Одно из заседаний "круглого стола" фонда "Либеральная миссия" было посвящено проблемам современной российской элиты. Что вкладывается в это понятие? Какие группы и по каким критериям можно причислить к элите? Каковы изменения, происходящие в российской элите в последние десятилетия? - эти и другие вопросы оказались в центре обсуждения. Поводом к нему стала презентация книги Льва Дмитриевича ГУДКОВА, Бориса Владимировича ДУБИНА и Юрия Александровича ЛЕВАДЫ «Проблема "элиты" в сегодняшней России. Размышления над результатами социологического исследования» (М., 2007). В обсуждении приняли участие президент и вице-президент фонда "Либеральная миссия" Евгений Григорьевич ЯСИН и Игорь Моисеевич КЛЯМКИН, а также Михаил Николаевич АФАНАСЬЕВ, Татьяна Евгеньевна ВОРОЖЕЙКИНА, Виль Гдалиевич ГЕЛЬБРАС, Андрей Николаевич ИЛЛАРИОНОВ, Ольга Викторовна КРЫШТАНОВСКАЯ, Аркадий Исаакович ЛИПКИН, Глеб Иванович МУСИХИН, Алексей Кириллович СИМОНОВ, Григорий Сергеевич ШВЕДОВ, Лев Ильич ЯКОБСОН и др. Наиболее интересные, концептуальные моменты обсуждения обобщены Натальей Михайловной ПЛИСКЕВИЧ.
И.М. Клямкин: Актуальность темы, которую нам предстоит рассмотреть, ни у кого из присутствующих сомнений, думаю, не вызывает. Речь идет о состоянии и качестве отечественной элиты, ее нынешних особенностях, тенденциях развития, которые внутри нее наблюдаются, о ее модернизационном потенциале. Левада-Центром по заказу фонда "Либеральная миссия" проведено специальное исследование современной российской элиты. Его результаты представят Л. Гудков и Б. Дубин.
Л.Д. Гудков: Для начала я хотел бы сказать несколько слов о самом проекте исследования элиты. Инициатива проведения такого исследования и в значительной степени его замысел принадлежат Е. Ясину, который примерно в конце 2004 г. выдвинул гипотезу о том, что население вполне довольно нынешним руководством страной, а элита, ощущающая свою ответственность за будущее развитие страны, явно недовольна сворачиванием реформ, усилением репрессивных тенденций, ограничением демократических свобод, административным давлением на экономику и пр. Таким образом, проблема может быть сформулирована так: каковы источники развития в стране, есть ли силы в российском обществе, которые могли бы обеспечить модернизацию общества в условиях, когда авторитарный режим, централизованный контроль власти над все большими сферами общественной жизни оказывают угнетающее и парализующее воздействие на инновационные группы, блокируя процессы функциональной дифференциации и специализации, а значит, автономию и свободу групп, обладающих наивысшим потенциалом и ресурсами, наиболее продуктивных сил в обществе и соответствующие им системы коммуникации, обмена, представительства и управления социальными процессами?
За все 20 лет работы сначала во ВЦИОМе, а потом - в Левада-Центре у нас не было более тяжелого и трудоемкого исследовательского проекта. Встречались трудности нескольких родов. Во-первых - доступность. Если в 1993-1994 гг., когда наш центр проводил ряд исследований элит, никаких особых проблем взаимодействия с высокостатусными ее представителями не было, то сегодня ситуация абсолютно другая. Нынешняя элита предельно закрыта, просто абсолютно недоступна. Можно считать эту ее особенность одной из важнейших характеристик нынешней ситуации.
Второе, с чем мы столкнулись, - проблема теоретического плана: размытость и неопределенность самой проблематики элиты. Дело в том, что понятие "элита" было привнесено в Россию из западной социологии или западных политических наук без особой теоретической и методологической рефлексии. Оно используется как постсоветский эквивалент номенклатуры, "лиц, принимающих решения", или "лиц, обслуживающих власть", с одной стороны. С другой стороны, оно трактуется как суррогат прежнего понятия "интеллигенция", то есть группы, обладающей особыми символическими ресурсами, знаниями, культурой, идеями, пониманием, моральными и тому подобными особыми качествами. Чем хуже идут дела, чем сильнее давление власти и ощутимее полицейский режим, тем сильнее потребность в идее какой-то группы, которая может рассматриваться в качестве первопричины изменений и развития, носителя идей и образцов. Другими словами, такая ситуация - интеллектуальный ответ на потребность веры в существование некой просвещенной группы творцов и авторитетов, задающих идеи и новые образцы. Вопрос заключается в том, что идея интеллигенции представляет собой идеологему, рождающуюся только в условиях примитивной социальной системы, не способной преодолеть вызовы модерности, реализовать задачи модернизации.
Вот эта двойственность или, точнее, неразвитость представлений об элите крайне мешала и затрудняла операционализацию показателей и описательных понятий, необходимых для эмпирической социологической работы. Большая часть авторов оперировала либо с одним (околовластные круги), либо с другим (носители особого ресурса) понятием "элиты". Мы готовы были принять первую версию, если бы не одно "но": в данной трактовке элиты нет указания на то, как происходит отбор, по каким признакам определяется принадлежность к элите и чем она тогда отличается от власти. Элита в этом отношении - и лица, принимающие решение, и лица, влияющие на принятие решения. Другими словами, элитные свойства определялись через позицию в социальной иерархии и через функцию, главным образом, политического управления. Анализ западной литературы не дает ответ на наш вопрос, поскольку специфика отечественной политической системы заключается в том, что это посттоталитарный режим, а не демократическая и не просто бюрократическая система организации управления. В этом суть и смысл проблемы элиты в неконкурентном обществе. Эта неясность характерна даже для такой яркой работы, как "Анатомия российской элиты" О. Крыштановской. Но оценивая ее как одно из сложнейших, безусловно, важных исследований, мы внутренне не соглашались с автором, относящим к элите высокостатусные группы. Чтобы прояснить наши сомнения, нам пришлось заняться теоретическим разбором проблемы элиты.
Что такое, с нашей точки зрения, элита? В открытом, конкурентном, демократическом и научном обществе под ней понимается совокупность лиц, демонстрирующих наивысшие достижения в своей отрасли. Среди критериев отбора в эту группу - признание (профессиональное или групповое) успеха, достижение, которое становится образцом для других, которому следуют и которое тиражируют, воспроизводят и развивают. Группы, демонстрирующие это, завоевывают престиж, пользуются авторитетом, получают признание именно за счет своих образцовых достижений. Соответственно, в проблематику элиты, с нашей точки зрения, входят несколько вопросов. Первый: кто определяет или квалифицирует кандидатов в элиту? Второй: на основе каких критериев происходит признание кандидатов в элиту; каковы тут механизмы отбора? Третий: как этот отбор связан с социальным порядком, социальной структурой, поскольку закрепления, признанные авторитетной группой, становятся основой для вознаграждения, гратификации социального авторитета, а значит, с этой стороны, являются важнейшим моментом социальной стратификации. Благодаря последовательному - вначале узкому, затем общему - признанию достижений, социальный порядок получает санкцию морального и справедливого. Авторитетом наделяют не в силу каких-то специальных свойств (например, сервильности или партийной преданности), а благодаря открытой конкуренции и системе обмена, всеобщим признанием.
Таким образом, социальный порядок, основанный на открытой системе достижений, не вызывает возмущения. То есть здесь речь идет уже не о позиционной элите, закрытом (традиционном, аристократическом или корпоративном, сословном) сообществе, а о том, что в открытом конкурентном обществе социальный порядок основывается на определенных признанных достижениях. Отсюда и вопрос: какими символическими, интеллектуальными и прочими ресурсами располагают те, кто признаются в качестве образцовых, авторитетных, занимающих наивысшие элитные позиции в обществе?
И наконец, очень важный момент, который с самого начала вызывал наше сомнение в подходе российский коллег: каковы механизмы передачи элитных характеристик, каков механизм репродукции самой элиты? Дело не в том, что какая-то группировка приходит по тем или иным причинам к власти, пользуется авторитетом и занимает признанные позиции, но и в том, может ли она передать их и кому? Есть ли общепризнанные правила смены элитной позиции? Соответственно, каковы механизмы репродукции этой группы? И тем самым вопрос ставится более широко: каковы механизмы репродукции этого общества, не основанном на открытом достижитель-ском порядке? Иначе говоря, проблематика элиты начинает захватывать широкий круг вопросов, касающихся не только механизмов селекции, отборов, признаний, квалификаций, но и механизмов репродукции, социальной стратификации и т.д.
Разумеется, понятие элиты, которым мы оперируем и с которым мы сравниваем другие высокостатусные образования, не является "реальным"; это идеально-типическая модель, служащая для сравнительного типологического анализа различных феноменов. Тут очень важный момент, который мы постоянно подчеркиваем. Понятие "элита" носит не столько предметный, описательный характер, сколько объяснительный. Эта конструкция облегчает понимание ситуации и у нас, и в западном обществе. Ее назначение - в методическом и теоретическом смысле (она связывает разные области теоретических знаний). Соответственно, она внутренне связана с конструкцией открытого общества, модернизирующегося, демократического общества. Поэтому элита не может возникнуть без свободной прессы, без того, что Ю. Хабермас называл Ое;[[еп111сНкеи ("общественность"), то есть рефлексирующая публичность, резонирующая на события, осмысляющаяся и отзывающаяся. Это значит, что без многопартийной системы политическая элита невозможна, как научная - без дискуссии и процедур фальсификации. Главное условие существования элиты - наличие любых социальных механиз
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.