АКТУАЛЬНАЯ ТЕМА
Л.В.Дьякова
«Этика протеста» против «этики ответственности»: Чили и Уругвай — 2011
В статье анализируется проблема радикального политического протеста и его потенциальная опасность для ценностей политического развития и конструктивного диалога. Рассматриваются специфические ситуации в Чили и Уругвае, особое внимание уделяется роли молодежных организаций и общественных настроений.
Ключевые слова: политический протест, политика, компромисс.
Мы привыкли оценивать политический протест как позитивное явление, не задумываясь о том, в какой ситуации он развивается, против какого правительства направлен. Ведь протест — это реализация неотъемлемого права граждан на сопротивление несправедливой, жестокой или глупой политике властей. Протест всегда противопоставляет себя конформизму, соглашательству, компромиссу и поэтому романтичен, окрашен чувством самопожертвования и героизма. Протест расшатывает устои, презирает ценности социального мира и стабильности, не поступается принципами. Понятно, что на подобные действия, свойственные «протестным» политическим культурам, людей толкают отчаяние и невозможность добиться результата другими способами.
В то же время события, происходящие в мире, в частности, «арабская весна» 2011 г., возможно, заставят нас менее однозначно взглянуть на политический протест и задаться вопросом, который всегда волнует почему-то в первую очередь консерваторов: разрушить легко, а восстановить то, что было разрушено необдуманно и спонтанно, гораздо сложнее или просто невозможно. Общественные институты, социальные связи, сама культура политики как компромисса, как «мощного медленного бурения твердых пластов» (Макс Вебер, выдающийся немецкий социолог и политолог, 1864—1920), вообще не поддаются немедленной реконструкции, и после
Людмила Владимировна Дьякова — кандидат политических наук, старший научный сотрудник ИЛА РАН (diakova65@mail.ru).
радикальных всплесков приходится долго ждать, когда же на политических руинах снова возникнет что-то цивилизованное. Получается, что во имя абсолютных, казалось бы, ценностей, за каждую из которых можно сутками стоять на какой-нибудь центральной площади, требуя бóльшей справедливости, или свободы, или неизбежного наказания за военные преступления, разрушается с огромным трудом созданная социальная ткань, и пропадает понятие политического диалога как необходимого условия достижения каких-либо целей вообще.
Применительно к Латинской Америке хотелось бы обратить внимание на события, которые пережили в 2011 г. две отнюдь неавторитарные и нерадикальные, а вполне стабильные, демократически успешные страны региона — Чили и Уругвай. На первый взгляд, это события разного плана, их нельзя было бы сравнивать в одной плоскости, если бы не соотнесенность во времени и потенциальная опасность. С одной стороны, речь идет о студенческих и молодежных протестах, принявших в Чили массовый характер летом и осенью. С другой — об отмене 27 октября уругвайским парламентом знаменитого «Закона об утрате силы» («Ley de Caducidad»), по сути, закона об амнистии военных, совершивших преступления в период правления авторитарного режима (1973—1985 гг.). Казалось бы, можно только приветствовать непримиримый и героический настрой образованных молодых людей в Чили и полное восстановление исторической справедливости и позиций демократии в Уругвае. Однако есть настораживающие моменты, которые никак не позволяют это сделать.
И чилийская, и уругвайская ситуации имеют свою специфику.
Чили. Одним из основных положений предвыборной программы кандидата правых Себастьяна Пиньеры, занявшего затем пост главы государства на период с 2010 по 2014 г., обещавшего к 2018 г. превратить Чили в высокоразвитую страну, был акцент на улучшении качества и повышении эффективности всей системы образования. Чилийское образование считается одним из лучших в Латинской Америке, однако нынешний президент в своих выступлениях неоднократно отмечал его недостатки: несоответствие современным требованиям, неконкурентоспособность на мировом рынке, отставание в таких областях, как обучение точным дисциплинам и иностранным языкам1. Амбициозный проект реформы был обнародован в ноябре 2010 г. и предполагал в первую очередь планомерное улучшение качества образования с помощью конкретных и довольно жестких мер (в том числе — увольнения 5% преподавательского состава, усиления полномочий администрации наряду с привлечением на педагогические факультеты университетов лучших выпускников школ). Реализация этой реформы связывалась с именем Хоакина Лавина, в тот момент министра образования, имеющего также большие политические планы. Однако в обществе были замечены не столько цели реформы, сколько средства, необходимые для их достижения. И эти меры, продуманные в железной логике неолиберализма, вызвали сначала критику, а затем протесты студентов и преподавателей, которые летом 2011 г. приобрели массовый и радикальный характер. Движение, поддержанное профсоюзами, возглавили влиятельные студенческие организации: Конфедерация студентов Чили, Федерация Университета Чили и Федерация Университета Сантьяго. Среди их лидеров
2 Латинская Америка, № 5
33
особую роль настоящего харизматика стала играть 23-летняя красавица Камила Вальехо*, член молодежной организации Компартии Чили и в 2011 г. — президент Федерации Университета Чили.
Главным объектом критики стала неготовность правительства преодолеть сегрегированность и несправедливость системы образования, обеспечить бесплатное высшее образование для всех желающих, так как в официальных планах речь шла лишь об адресных стипендиях и специальных кредитах, которые могли бы компенсировать затраты на обучение 60% учащейся молодежи из самых бедных слоев населения. Президент подчеркивал, что считает бессмысленным и неэффективным финансировать за счет госбюджета расходы богатых, которые традиционно оплачивают обучение своих детей. Принятие закона о бесплатном высшем образовании для всех потребовало бы также проведения специальной налоговой реформы, что трудно осуществить в условиях мирового экономического кризиса.
В июле 2011 г., стремясь разъяснить и оправдать свою позицию, правительство приняло «Национальное соглашение об образовании» («Gran Acuerdo Nacional por la Educación»), в котором были четко прописаны задачи и методы осуществления реформы2. Предполагалось создать специальный фонд с капиталом в 4 млрд долл. для финансирования инновационных образовательных центров и подготовки профессоров и организаторов учебного процесса; с помощью адресных мер обеспечить доступ в университеты лучших учеников — выходцев из беднейших семей; разделить все университеты на три типа (государственные, традиционные негосударственные, частные нетрадиционные) с различным уровнем государственной поддержки. «Мы получим такую систему образования, которая вместо того, чтобы повторять социальные различия и неравенство из поколения в поколение, станет настоящей фабрикой возможностей», — неоднократно заявлял президент3.
Однако, апеллируя к рациональным доводам, усиленно критикуя старую модель за ее бюрократизацию и отставание от американских и европейских образцов, С.Пиньера не смог найти ни нужных слов, ни оптимальной формы для того, чтобы удачно представить обществу новый проект. Как бизнесмен и антикризисный менеджер, он сделал акцент на модернизации, повышении эффективности, прозрачности и четкости работы в первую очередь университетской системы, а также на ее дифференциации по принципу: самым лучшим и хорошо работающим — большую поддержку, уважение и статус. Известно, как тяжело на практике применить эту простую схему, особенно, если значительная часть общества не чувствует своей причастности к будущему успеху и не считает новую модель справедливой.
Неудивительно, что холодно продуманные реформистские проекты вызвали жестокую критику и беспрецедентную эскалацию студенческих протестов. Х.Лавин был вынужден уйти в отставку, на его место назначен Фелипе Бульнес, выпускник Гарварда, профессор гражданского права Католического университета Чили. Однако обе стороны, казалось, были уже не способны услышать друг друга. Многотысячные и многодневные студенческие демонстрации летом и осенью в Сантьяго, Вальпараисо и других
* Интервью с Камилой Вальехо читайте в этом номере журнала на стр. 42.
Студенческие выступления в Сантьяго
городах сопровождались жесткой реакцией карабинеров, с обеих сторон появились жертвы. Президент с горечью обвинил общество в отсутствии терпения, стремлении «получить все и сразу», в нежелании понять сложность национальных проблем и оценить кропотливую повседневную работу правительства, сумевшего за два года в сложнейших условиях в четыре раза увеличить количество рабочих мест, преодолеть последствия катастрофического землетрясения.
В то же время, хочется спросить: почему в этих сложных обстоятельствах не проявился талант публичного политика, показанный Пиньерой в ходе предвыборной кампании? Где был тот агрессивный пиар, который так успешно на весь мир демонстрировала президентская команда во время очевидно беспроигрышной кампании по спасению горняков осенью 2010 г. и которого, по-видимому, оказалась совершенно лишена важнейшая из национальных реформ — реформа образования? Профессии политика, по мнению М.Вебера, не бывает без удачного сочетания двух несочетаемых качеств — «страсти и холодного глазомера». В данном случае страсти — как умения понимать и чувствовать ситуацию, настроение людей — было явно недостаточно.
С другой стороны, студенческие лидеры продолжали решительно защищать свои принципы и добиваться того, чтобы высшее образование стало государственным и бесплатным, доступным всем — как и полагается состоятельной и развитой стране, претендующей к тому же на реализацию модели «социального государства». Побывав в Европе, К.Вальехо открыто заявила, что полна оптимизма и видит реальную перспективу заставить правительство осуществить в Чили другую реформу образования4. Ирония (или даже трагизм) ситуации заключается в том, что социальное государство в Европе уже трещит по швам, с тру
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.