В.А. Халюзин кандидат политических наук, доцент, эксперт Института стратегических исследований
Пятигорского государственного лингвистического
*
университета
Ф.А. Шебзухова доктор политических наук, профессор республиканского государственного бюджетного учреждения «Карачаево-Черкесский институт повышения квалификации работников образования»**
Этнорелигиозная мобилизация как один из основных механизмов взаимодействия традиционных обществ в политическом процессе
Возникшие на рубеже ХХ-ХХ! вв. острые межэтнические споры породили такую типичную форму организации этнических субъектов как этнополитическое движение, превращающее этническую группу в политическую силу, стремящуюся противодействовать этническим противникам или же добиться включения своих этнических интересов в повестку дня государственной политики. Сепаратизм и этническая мобилизация развиваются на основе идеологии суверенитета. Советская идеология, нацеленная на формирование новой нации - «советский народ», не оставляла простора для развития сепаратистских настроений. «Железный занавес» фактически очертил границы советского сепаратизма и суверенитета Советского государства.
На современном этапе развития России понадобилась новая национальная идея, в которой видится решение насущных проблем, стоящих перед страной. Национальная идея должна нести в себе некий общенародный идеал, стремление, достижение которой способно объединить весь народ. Поэтому актуальным является «рассмотрение нации в ракурсе социальной стратификации, т.е. с точки зрения неравенства социальных слоев (страт), возникающих в качестве непроизвольных последствий социальных процессов и отношений. Социальная стратификация освещает вопросы формирования классовых и статусных групп, которые ранжируются по правовым политическим и культурным критериям, внешними показателями которых выступают доход, власть, образование и престиж. Этот подход, опирающийся на философию М. Вебера, был разработан и впервые применён в Западной Европе, но его использование для анализа состояния российского социума
* Халюзин Владимир Анатольевич, е-таП:Ьа1уигт@е^е^огд
** Шебзухова Фатима Айсовна, е-таП: kafedraistorii09@mail.ru
дает достаточно интересные результаты»'.
В деидеологизацию постсоветской России в начале 1990-х гг., естественно, были втянуты и республики Северного Кавказа. Изменение политического строя, распад прежней идеологической системы позволили распространиться на территорию России процессам глобализации. Под их воздействием появился ряд национальных движений, сыгравших важную роль в формировании «национального ренессанса», связанную с титульным этносом республики. Но это положительное движение к возрождению культур как-то быстро и незаметно перерастало в национализм. Некоторые исследователи считают, что причиной этого стала мифологизация истории, искусственное «удревление» некоторых этносов, преувеличение их роли в развитии Кавказа и даже России.
Это был этап становления национального самосознания народов, ранее испытавших на себе социально-политический опыт как царской, так и советской России. В периоды обостренного восприятия любое неосторожное слово могло привести к необратимым процессам. Удивляет та легкость, с которой народы Северного Кавказа обвиняются в мифологизации своей истории. Россия преодолевает тот же этап становления национального самосознания, как и с той же мифологизацией своей истории, поскольку и в ней достаточно белых пятен.
В условиях общества этническая идентичность и этническая солидарность являются важными политическими ресурсами. В процессе политизации этнокультурные ценности и символы возводятся в ранг этнической идеологии. «Этническая идеология как теоретическая форма этнического сознания объясняет современное положение группы и определяет цели этнополитического движения. Наличие в этническом движении своей идеологии существенно облегчает и ускоряет процесс успешной этнополитической мобилизации и часто является ее необходимой предпосылкой. Идеология помогает очертить контуры и определить сферу групповой идентичности (этнорегиональная, этнолингвистическая, этноконфессиональная, этнонациональная), подкрепить требования этнической группы моральным обоснованием, придать политической деятельности движения смысл и цели, которые приобретают особое значение, превосходящее потребности повседневного существования»2. Таким образом, этническая идеология является фактором активизации этнополитической мобилизации.
Как феномен этнического самосознания, этноидеологию сегодня делят на три основных типа: этноцентризм, этноэгоизм и этносепаратизм. Эти типы отличаются по содержанию, способам выражения и функциям в регионе. Каждый имеет свою специфику. Первые два ориентированы на приоритет данностей и интересов одной этнической группы над другими, ее стремлением к проявлению этнокультурной и политико-культурной инаковости. Данные типы этноидеологии выполняют прежде всего функцию
1
Павлова Т.И. Взаимосвязь национальной идеи и национальное самосознание // Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты: сб. материалов междунар. науч. конф. 20-21 апреля 2006 г. Ч. 3. Ростов н/Д., 2006. С. 123.
2 Дашдамиров А.Ф. Идеологические противоречия этнической политики на Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 5, 7.
этнической интеграции. Этнос нацелен на сотрудничество в этносоциальном пространстве, если удовлетворены его политические притязании и реализованы заявляемые политические права. В противном случае этнос стремится к автаркии - экономическому, социальному и культурному обособлению территории своего проживания и ее этнической изоляции.
Этносепаратизм обладает более высокой степенью межэтнической напряженности. Функция этого типа идеологии - мобилизация этнической группы, которая стремится к самоопределению и созданию собственной государственности. Крайнюю степень такой идеологии продемонстрировала Чечня. Но в более мягкой форме этот тип идеологии иногда берет верх и в Карачаево-Черкесии.
Идеология пантюркизма, пришедшая из Турции, в какой-то степени повлияла на позиции карачаевцев, поскольку они являются ветвью тюркского этноса. Охватив на какой-то момент Южный Кавказ, эта идеология на волне исламистского возрождения проникла и на Северный, но Турция решила сохранить конструктивные отношения с Россией в силу исторических и географических факторов. И с окончанием холодной войны российско-турецкие конфронтационные тенденции смягчились под влиянием экономического партнерства и осознания необходимости сосуществования на политическом уровне.
Однако «во второй половине 1990-х гг. на смену пантюркизму приходит неопантюркизм, который отказывается от идеи создания единого тюркского государства, ограничиваясь развитием ассоциативных, экономических и социокультурных связей между тюркскими народами. Тюркская идентичность стала приобретать характер инварианта европейской интеграции в результате развившегося процесса интеграции Турции в состав ЕС, создавая тем самым угрозу вытеснения российской идентичности не только Южного, но и Се-
о
верного Кавказа»3, чему в не меньшей степени способствовало обострение тюркских настроений у карачаево-балкарского и других народов. Периодически поддаются влиянию идеи о воссоздании «Великой Черкесии» и черкесы, которые были сформированы адыгской зарубежной диаспорой и поддерживаются кабардинцами и адыгейцами. Однако обе эти идеологии начинают играть этносепаратистскую роль лишь в период обострения отношений этих народов, провоцируемого неуклюжими действиями местных властей, находящихся под полным контролем этно-бизнес-элит.
Еще одним стимулом этнической мобилизации служит этнорелигиозный абсолютизм, чаще всего сопровождающий всплеск этнического самосознания в периоды угроз культуре и самобытности. Подавляемая в советское время религиозность в постсоветский период стремительно выросла, вызвав неконтролируемую волну возрожденческих тенденций. Замечено, что этноконфессиональное возрождение кое-где опередило этнокультурное, взяв на себя и функции реформаторов этноидеологии. На Северном Кавказе это привело к развитию ваххабитского движения, сумевшего опередить и власть, и этноэлиту, и традиционную семью в деле «захвата» умов и оперативной мобилизации самой незащищенной в периоды кризисов части населения -молодежи. В многоконфессиональном сообществе это могло привести, и
3
Лубский А.В. Национальный менталитет и легитимация этнократии (к методологии исследования) // Известия вузов. Сев.-Кав. регион. Обществ. науки. 1998. № 2. С. 115.
привело в Чечне, к кровавому развитию процесса возросшего титульного этноса республики.
Составляющие религиозного возрождения - возникновение религиозных организаций, свободное распространение религиозной литературы, расширение системы религиозного образования, активизация паломничества к святым местам и т. д. - характерны как для всей страны, так и для Северного Кавказа в частности. Причем проблем здесь добавляется тем, что почти все жители региона исповедуют не только ислам, но и христианство. Межконфессиональные отношения здесь в каждом субъекте развиваются по-разному. «В сравнении с Дагестаном и Чеченской Республикой другие республики Северного Кавказа (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея), народы которых исповедуют традиционный ислам, имеют ряд существенных отличий. У коренных народов этих республик общий уровень исламской религиозности значительно ниже, чем у чеченцев и дагестанцев»4. Это отмечается и культурологами, и религиоведами. Фундаментальный ислам здесь не прижился, оставляя место для развития языческих традиций и даже смешанно-конфессиональных. Это принципиальное отличие запада Северного Кавказа от народов восточной части региона. Именно поэтому и ваххабистская мобилизация в Карачаево-Черкесии была остановлена быстрее, чем в других частях Северного Кавказа.
Известно, что КЧР - этнокультурный феномен на территории не только Северного Кавказа, но и России. Однако феноменальна здесь и конфессиональная ситуация. Здесь проживают только пять основных нацио
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.