История науки
Эволюция
представлений
о целесообразном
размещении
астрономических
сооружений
К.В. ИВАНОВ,
доктор исторических наук
Институт истории естествознания и техники
им. С.И. Вавилова РАН
Астрономия не только как строгая научная дисциплина, но многовековая практика наблюдений за движением светил всегда была необходима для решения практических задач и для поддержания символических ценностей той или иной нации, державы, цивилизации. С одной стороны, астрономия -надежный инструмент ориентирования во времени и пространстве. С другой -предоставляемые ею средства наблюдения и измерения неизбежно насыщаются смыслами, выходящими за пределы того, что принято называть наукой. Например, календарь - изобретение, позволившее согласовать человеческую деятельность с природными ритмами, - одновременно является носителем идеологии, укорененной в последовательности праздников. Географические карты помимо практической ценности несут в себе функцию сертификации права владения той или иной территорией. Эта особенность астро-
64
номии отразилась на многих аспектах ее формирования и развития. Автор анализирует только один из них, связанный с особенностями размещения астрономических сооружений.
С функциональной точки зрения астрономия нуждается в выборе места, благоприятного для проведения астрономических наблюдений. Главное и необходимое условие в данном случае - открытый горизонт. (Автор не рассматривает астроклимат.) В этом смысле появление внеатмосферной астрономии можно считать революционным событием, позволившим астрономии, повторяя слова Казимира Малевича, "выпрыгнуть из круга горизонта". Однако было еще одно не менее важное условие. Астрономические сооружения должны были находиться вблизи обслуживаемых ими культурных центров, деятельность которых не всегда благоприятствовала проведению качественных наблюдений. Эта пробле-
© Иванов К.В.
Здание Кунсткамеры, где на высоте 16 м располагалась астрономическая обсерватория Петербургской Академии наук, построенное в 1735 г.
ма осознавалась издревле. Так, судя по данным археологических раскопок, место для астрономических наблюдений выбиралось на возвышении вблизи поселений. В соответствии с нормами древних культур ему придавался особый сакральный статус. Такая особенность организации астрономического пространства прослеживается в течение многих столетий.
Постройка в России первых астрономических обсерваторий, инициированная реформами Петра I, приходится на время постепенного отказа от индивидуального поощрения научных исследований со стороны крупных "сеньоров", или "патронов" (для Галилея это был Косимо Медичи, для Кеплера -Рудольф II). Вместо этого возникают проекты государственной поддержки науки как обязательного условия формирования крупных колониальных держав. Однако ценности сеньориаль-
3. Земля и Вселенная, № 2
ной культуры все еще оставались значимыми. Зрелищность первых научных экспериментов вполне сочеталась с куртуазным образом жизни придворного общества. Незадолго до этого изобретенный телескоп вполне вписывался в ряд экзотичных вещей, и первоначальная близость астрономии к салонной культуре была вполне естественной. Характерно в этом отношении восторженное восклицание Павла I, посетившего в конце XVIII в. недавно отстроенную Вильнюсскую обсерваторию: "Quel salon, quel salon!"1. He стоит удивляться, что первое крупное российское астрономическое учреждение возникло в одном архитектурном комплексе с Кунсткамерой - как ее естественное дополнение. Обсерватория имела вид высокой башни. Это был самый простой способ увидеть открытый горизонт в крупном городе. По тако-
1 Каков салон, каков салон!
65
Обсерватория в Копенгагене, сооруженная в 1642 г.
му же образцу были построены многие первые европейские обсерватории, например Копенгагенская.
По мере укрепления империи возникла потребность в обладании подробными и точными картами и, соответственно, возросли требования к проведению возможно более точных позиционных наблюдений, на основе которых составлялись каталоги звезд. Высокие башни были не самым лучшим подспорьем для этой цели. Уже во второй половине XVIII в. начинают высказываться мнения о том, что шаткая башня Кунсткамеры, в которой на высоте 16 м были расположены астрономические инструменты, не может обеспечить необходимой точности наблюдений. По-видимому, тот же самый вывод был сделан в отношении Копенгагенской башни. Еще датский астроном О. Рёмер, заметив невыгодность места ее постройки для наблюдений, стал
проводить исследования у себя дома. Н.И. Попов, прошедший в обсерватории Кунсткамеры долгий двадцатилетний путь от ученика до профессора, отмечал, что "стены башен и полы их, как бы оне крепки не были, положение свое не всегда одно и то же имеют, но от разных внешних приключений оное переменяют". М.В. Ломоносов тоже упоминал о "переменных шатаниях высокого строения". Берлинский астроном Иоганн Бернулли, рассказывая о своем осмотре в 1778 г. Петербургской обсерватории, тоже писал, что "благодаря высоте здания едва ли можно требовать от... инструментов той точности, какую они должны дать, так как малейшее сотрясение, опускание здания или столба уже оказывает заметное влияние". Наконец, французский путешественник Форсиа де Пиль писал по поводу Петербургской обсерватории: "Добавим к этим уже многочисленным замечаниям, что при выстреле пушки в крепости [имеется в виду Петропавловская крепость - К.И.] вся постройка [обсерватории - К.К] сотрясается".
Первым, кто попытался радикальным образом реформировать устаревшие принципы организации работы академической обсерватории, был приглашенный из Германии молодой и способный астроном А.Н. Гришов, назначенный в 1751 г. директором Петербургской обсерватории. (В его проектах намечается стратегия, получившая развитие в деятельности В.Я. Струве; Земля и Вселенная, 1999, № 2.) Два проекта Гришова (они так и не были воплощены) определяют для обсерватории новое местоположение, главными чертами которого становятся ландшафтное доминирование и строгая ориентация относительно сторон горизонта. В проектах Гришова обсерватория, ее окна и люки были ориентированы строго по полуденной линии. Она должна была представлять собой двухэтажное здание с пристройками из двух флигелей. Инструменты, находя-
щиеся на втором этаже, предполагалось крепить на каменных столбах, не связанных со зданием, так, чтобы изменение его положения не могло привести к смещению инструмента.
Для новой обсерватории Гришов искал такой участок, чтобы "не токмо весь меридиан от юга на север [был] отверст, но и прочие к обсервованию по большей части надобные небесные страны не закрыты". Важной для него оставалась и территориальная близость к зданию Академии. Он не решался вынести обсерваторию за черту города и рассматривал ее как часть архитектурного комплекса других академических учреждений: "Что, наконец, касается до места, на котором бы можно было построить сию новую обсерваторию, то я не нашел близко других академических домов способного под обсерваторию места; прилежнейше осматривал и наведывался инде где о таком способнейшем месте, а как напоследок не мог я найти никакова лучшего и к сему намерению способнейшего места, кроме того порожнего места, которое лежит по Кадетской линии, напротив Первой, на Васильевском острову, по конец Кадетского корпуса, между забором Кадетского саду и каналом, насупротив Большой першпек-тивы". Проекты Гришова, несмотря на то, что не были реализованы, стали важным шагом в направлении существенных перемен.
После первого пожара в Кунсткамере, произошедшего из-за неосторожной растопки печи в квартире первого директора обсерватории Ж.-Н. Делиля (Земля и Вселенная, 2013, № 3), жившего непосредственно под "нижней обсерваторией", астрономам было запрещено селиться в здании Кунсткамеры. Из-за сурового северного климата, затруднявшего перемещения по городу, академические астрономы стали обзаводиться своими небольшими "домашними" обсерваториями, размещая их на эркерах, чердаках, балконах, в небольших постройках близ жилых домов. Та-
Выдающийся российский астроном В.Я. Струве (1793-1864).
кие обсерватории были у Ж.-Н. Дели-ля, А.Н. Гришова, М.В. Ломоносова, И.А. Брауна, В.Л. Крафта, И.А. Эйлера, П.Б. Иноходцева, в разное время занимавших астрономические должности в Академии. Эта практика, оправданная долгими периодами восстановления большой академической обсерватории после пожаров и относительно невысокими стандартами требуемой точности наблюдений, безусловно, была малоэффективной и, по сути, бесперспективной. К тому же, поскольку Академия наук не имела собственного жилищного фонда (а до 1786 г. и собственного помещения), астрономам приходилось часто переезжать с одной квартиры на другую, постоянно перенося и переоснащая свои малые наблюдательные пункты, что тоже не лучшим образом сказывалось на результатах наблюдений.
В проектах Гришова делается первый шаг к тому, чтобы обсерватория стала частью уже не столько академического, сколько городского про-
План местности, где расположена Пулковская обсерватория, созданная по проекту архитектора А.П. Брюллова. 1835г.
странства. Это имеет ряд последствий, поставивших астрономию в отношения конкуренции с другими городскими службами, зачастую обладавшими большим весом в глазах Сената и Полицейского управления. С точки зрения городских властей уча-
стки земли, пригодные для строительства астрономических сооружений (а они должны были обладать строго определенными качествами), могли быть использованы лучшим, и уж во всяком случае более рентабельным образом. Сама по себе Акаде-
мия не имела почти никаких привилегий в отношении столичной недвижимости, и до прихода к власти Николая I, осознавшего политическую значимость обладания первоклассным астрометрическим учреждением, у астрономов практически не было шанса построить обсерваторию там, где она могла бы работать наиболее эффективно. Этот вывод можно распространить не только на обсерваторию, но и на все другие академические учреждения. В Санкт-Петербурге академические постройки в районе площади Двенадцати коллегий в начале XIX в.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.