Комментарии, заметки
УДК 327
ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО ИСЛАМА В БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ ПОЛИТИКЕ США
© 2014 г. И.В. Шумилина
Институт США и Канады РАН, Москва
После двух десятков лет ограниченных контактов с умеренными исламистами сегодня — на волне происходящей в ряде арабских стран политической трансформации — США переходят к открытому взаимодействию с ними. В Вашингтоне считают, что участие этой политической силы в жизни ещё недавно формально светских арабских государств становится неизбежным.
Ключевые слова: США, Ближний Восток, Обама, Мурси, исламизм, политическая трансформация, «Братья-мусульмане», прагматизм, радикализм, НКО.
Эпохальные события на Арабском Востоке, развернувшиеся там три года назад и не окончившиеся поныне, повлекли за собой не только глобальные внутриполитические перемены в самом регионе Ближнего Востока, но и обусловили актуализацию многих вопросов в области глобальных внешнеполитических отношений. В частности, начавшаяся политическая трансформация там высветила по-новому политические силы, оценки влияния которых ранее в среде экспертов России и США находились преимущественно в негативном поле, что диктовалось - возможно, в первую очередь - радикальным потенциалом и нелигитимностью этих сил в самих арабских странах.
Речь идёт о политическом исламе, выдвинувшемся в период потрясений «Арабской весны» из ниши полуподпольного функционирования радикальных единоверцев, ещё недавно запрещённых законом («Братьев-мусульман» в Египте, «Ан-Нахды» в Тунисе) в легальный, реально значимый и действенный политический сегмент. Отброшенные событиями «второй волны революции» (смещением президента Мухаммеда Мурси в Египте, массовыми протестными выступлениями в Тунисе) на периферию внутриполитического расклада, исламисты, тем не менее, остаются значимыми внутриполитическими игроками практически во всех арабских странах. Если в Тунисе руководство исламистской партии «Ан-Нахда» пошло на компромисс со светскими партиями в рамках политической реформы (в основном, чтобы избежать египетского сценария полного отстранения исламистов от власти в результате массовых беспорядков и вмешательства армии), то в Египте ситуация с исламистами (ассоциация «Братья-мусульмане») оценивается многими аналитиками как тупиковая.
Действительно, с одной стороны нынешние власти отказываются допустить «братьев» к легальной политической деятельности в новой конфигурации
* ШУМИЛИНА Инна Викторовна - кандидат политических наук, старший научный сотрудник ИСКРАН. E-mail: innashu@mail.ru
(в частности, отвергают участие их кандидата в президентских выборах), опасаясь возвращения исламистов к власти и, соответственно, неизбежной «мести» в отношении армейского руководства и нынешнего политического истеблишмента. С другой стороны, сами исламисты не готовы участвовать в политическом процессе, поскольку де-факто такое участие означало бы их согласие на легитимизацию «переворота» (отстранение М. Мурси от власти в июле 2013 г.).
В результате сохраняется противостояние «низкого уровня» между властями и исламистами, которые, судя по всему, рассчитывают свергнуть нынешний режим, опираясь на тот же сценарий, который привел к свержению М. Мурси - выведение на улицы миллионных масс населения, что может привести к расколу в армейской верхушке и т.д. С этой целью «братья» во многом с помощью социальных сетей подстрекают своих сторонников провоцировать беспорядки, а также атаковать, в частности, офицерский состав полиции. Например, одна из таких организованных через сети акций предполагала нападения на автомобили офицеров полиции, их поджоги в расчёте на то, что попытки властей компенсировать пострадавшим сожжённые автомобили наверняка вызовут массовое недовольство среди людей, что побудит их к участию в беспорядках.
В этих условиях власти Египта пошли на решительные шаги и запретили организацию «Братья-мусульмане» (сентябрь 2013 г.), фактически вернули официальный запрет на деятельность ассоциации в стране, существовавший более полувека - до свержения режима Хосни Мубарака.
В отличие от России, где обозначилась политическая активность мусульманских сообществ в регионах, проблематика, связанная с ростом политического ислама, практически не имеет внутреннего измерения в США, являясь частью внешнеполитического комплекса проблем и вызовов. Эта проблематика была на протяжении как минимум двух последних десятилетий важнейшей составляющей ближневосточной политики США. Её значимость резко возросла в период «революционных преобразований» в регионе: накопленный потенциал отношений, в частности, с «Братьями-мусульманами» сыграл амортизирующую роль для американской дипломатии после крушения режима Мубарака и победы на выборах представителей этой исламистской группировки. А поиск контактов с исламистами активизировался в начале 80-х годов ушедшего века - тогда в Тунисе отмечались первые попытки американских дипломатов «выйти» на исламистов [11].
Отношения США с «братьями» в Египте уже давно окутаны пеленой мифов и домыслов: так, сдержанно-положительные оценки Вашингтоном их роли в революционных событиях, формирование ими правительства нередко критикуются оппонентами исламистов из числа египетских либералов и националистов как «проявление поддержки исламистов Штатами» [10]. В самих США отношения с «братьями» также находятся в фокусе экспертных и политических дискуссий, но в рациональном ключе: выиграли или проиграли США от попыток воздействовать на руководителей «Братьев-мусульман» с целью ориентирования их на цивилизованную, умеренную позицию для участия в политической жизни Египта? В этом пункте выводы американских экспертов и политиков расходятся.
Главной точкой отсчёта в эволюции отношений США к исламскому миру, в том числе и к политическому исламу, а также и к организации «Бра-
тья-мусульмане» (в частности, в Египте), принято считать каирскую речь Барака Обамы, в которой он призвал мусульман «перевернуть страницу» в отношениях с США, подчеркнув готовность не навязывать извне, а поддержать внутренние в арабских странах процессы демократизации [15]. По сути, сказано тогда американским президентом было мало нового в сравнении с риторикой его предшественников, но воспринималось это в регионе как стремление Обамы дистанцироваться от «антимусульманской» политики Джорджа Буша-мл. и -как сигнал к форсированному сближению с мусульманским сообществом в целом, возможно, и в ущерб отношениям США с Израилем. Это спровоцировало критическое отношение к речи Обамы в Израиле и в части политического истеблишмента в США [5]. Важно отметить и тот факт, что при выступлении Обамы в зале Каирского университета отсутствовал президент Хосни Муба-рак, но специальными приглашёнными были депутаты египетского парламента, связанные с организацией «Братья-мусульмане» [12].
Налаживать же контакты с политическим крылом «Братьев-мусульман» в Египте США начали задолго до прихода администрации Обамы. Во избежание впадания в конспирологию в этом вопросе, важно корректно и рационально расставить акценты - с кем, как и во имя каких целей общались представители США с египетскими «братьями». Попытки таких контактов отмечались в основном с начала 1990-х годов. Именно тогда появились «технические» возможности в виде ряда «доверенных» лиц, возвращавшихся в Египет из Афганистана. Контактировали с американской стороны, по имеющейся информации, в основном представители спецслужб (а не официальные лица) с целью выявления состояния дел в среде «Братьев-мусульман», а также определения степени угрозы, которую «братство» представляло для партнёрского по отношению к США режима Хосни Мубарака. Эти контакты вызывали резко негативную реакцию со стороны египетских властей, опасавшихся, что начатый американцами процесс «знакомства с исламистами» в конечном счёте может привести к постепенной легитимизации «братьев». Поэтому контакты в 1990-е годы были эпизодическими, неофициальными, тайными для общественности в США и Египте, но не секретными для властей Египта - в большинстве случаев американцы доводили до сведения Мубарака свои оценки угроз его режиму со стороны не только «Братьев-мусульман», но и всего спектра исламистских группировок.
Открытые, фиксированные контакты с некоторыми представителями «братьев» (подчеркнём - не с самой организацией), датируются периодом после выборов 2005 г. в Египте, когда «косвенно связанные с «братством» депутаты» (как охарактеризовал их заместитель советника по национальной безопасности при президенте Дж. Буше-мл. Эллиот Абрамс) составляли пятую часть парламента [10, р. 16].
Формально они не представляли «братство», что исключало на тот момент постановку вопроса о легализации этой группировки. Поскольку тогда США достаточно активно убеждали Мубарака в необходимости существенно ослабить барьеры для прохождения в парламент представителей оппозиционных партий, то и появление «контактных персон исламистов» там уместно рассматривать как положительный ответ Мубарака на американскую инициативу. Успех же «братства» на выборах 2005 г. дал повод для обсуждения роли «умеренных исламистов» в политической жизни Египта, в её вероятной демократизации. Многие ведущие «мозговые центры» США начали склоняться к тому,
что игнорирование «братьев» не только неразумно, нерасчётливо, но и непродуктивно для имиджа и политики США в регионе [9].
Отдавая себе отчёт в том, что контакты США с «Братьями-мусульманами» работали на постепенную легализацию этой запрещённой в Египте организации, создавали проблемы в отношениях с режимом Мубарака, многие американские аналитики полагали, что плюсы от этих контактов перевешивали минусы в долговременном плане. А именно: а) общение Госдепартамента с умеренными исламистами вносило раскол в их отношения с радикальными группировками (последние резко критиковали первых); б) это общение создавало давление на режим Мубарака с целью проведения политических реформ; в) контакты с популярными на арабской улице «братьями» работали на снижение уровня антиамериканизма, возросшего после вторжения США в Ирак в 2003 году [11].
Позднее Госдепартамент официально подтвердил факт общен
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.