ГОСУДАРСТВО И ПРАВО, 2015, № 6, с. 5-18
ФОРМИРОВАНИЕ ДОКТРИНЫ ПРЯМОГО ДЕЙСТВИЯ КОНСТИТУЦИИ В РОССИЙСКОМ КОНСТИТУЦИОННОМ ПРАВЕ*
© 2015 г. Елена Владимировна Гриценко1
Краткая аннотация: в статье освещаются особенности реализации принципа прямого действия конституции и конституционных прав и свобод в различных национальных правопорядках - конституциях англосаксонской системы (на примере США и Канады), континентальной системы (на примере Германии и Австрии), в новых конституциях (на примере ЮАР и Швейцарии с особым акцентом на конституции трансформационных постсоциалистических государств). На этом фоне раскрываются проблемы формирования доктрины прямого действия конституции в российском конституционном праве. Особое внимание уделяется непосредственному применению Конституции РФ судами при разрешении конкретных дел с учетом разграничения подведомственности между различными элементами судебной системы и реализации модели специального судебного конституционного контроля.
Annotation: the article is devoted to features of the Constitution's direct action principle and the implementation of constitutional rights in a comparative perspective. It is investigated how the principle applies in the different constitutional systems - Anglo-Saxon Constitutions (USA, Canada), Continental Constitutions (Germany, Austria), new Constitutions (South Africa, Switzerland and Post-Socialist Constitutions). On this background are disclosed the problems of the Constitution's direct action doctrine formation in the Russian constitutional law. Mostly it is discussed the direct application of Russian Constitution by courts with taking into account the distinction of their jurisdiction and the implementation of the special judicial constitutional control model by the Constitutional Court of the Russian Federation.
Ключевые слова: принцип прямого действия конституции, непосредственное применение конституционных прав, горизонтальное действие конституционных прав, конституционный контроль, применение конституции судами.
Key words: Constitution's direct action principle, direct application of constitutional rights, horizontal application of constitutional rights, constitutional control, application of the Constitution by courts.
Провозглашение в Конституции РФ 1993 г. (ч. 1 ст. 15) ее прямого действия, как и признание непосредственно действующими прав и свобод человека и гражданина (ст. 18), положило начало дебатам о содержании данной основы конституционного строя, юридического свойства Конституции и основных прав. Сказать, однако, что за эти 20 лет сложилась стройная теоретическая концепция прямого действия Конституции, вряд ли возможно. Этот вывод подтверждается не только отсутствием среди конституционалистов единства в трактовке данного принципа и юридического свойства, но и весьма противоречивой правоприменительной и судебной практикой2.
* Статья подготовлена в октябре 2013 г. с использованием законодательства и судебной практики Российской Федерации по состоянию на 1 октября 2013 г.
1 Профессор кафедры государственного и административного права СПбГУ, доктор юридических наук (E-mail: gricenko.e@jurfak.spb.ru).
2 См.: результаты мониторинга правоприменения, прове-
денного студентами юридического факультета СПбГУ
в 2012/2013 учебном году по теме "Непосредственное применение судами Конституции РФ" (Мониторинг правоприменения. Материалы мониторинга непосредственного применения судами Конституции РФ // Материалы "круглого стола" "Прямое действие Конституции: 20 лет российского опыта. 20-21 сентября 2013 г. CD-диск).
Поправки, внесенные в Постановление Пленума Верховного Суда РФ 1995 г. о применении судами Конституции РФ3, придали дискуссии о прямом действии Конституции новый импульс4.
1. Подходы к трактовке прямого действия конституции в зарубежном конституционном праве
Понимание принципа прямого действия конституции как в доктрине, так и практике конституционных государств связывается прежде всего с признанием непосредственного действия конституционных прав и свобод. Это не случайно, ведь именно через права и свободы конституция проникает в жизнь каждого человека. В зависимости от того, вправе ли частный субъект адресовать свои притязания к государству и отстаивать права, ссылаясь только на конституционный текст, мож-
3 См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ «О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 года № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 16 апреля 2013 г. // Росс. газ. 2013. 24 апр.
4 См., например: Бочарова Светлана. Прискорбие и некоторая озабоченность // Лента.ру. 2013. 4 апр. // http: // lenta.ru/ articles/2013/04/04/konst
но судить о том, является ли конституция непосредственно действующим правом. В то же время различия в подходах к трактовке прямого действия конституционных норм обусловлены спецификой правовой системы, конституционной концепции прав человека и основных свобод, соотношения пределов частной автономии и конституционных обязанностей, понимания принципа верховенства права, особенностями сложившейся модели конституционного контроля.
1.1. Прямое действие конституционных прав в странах англосаксонской правовой системы
В странах англосаксонской правовой системы непосредственное действие конституции и конституционных прав не обязательно находит прямое закрепление в конституционном тексте, однако этот принцип в его неразрывной связи с фундаментальным неписаным принципом "Rule of Law" прочно утвердился в практике применения конституции. Так, например, принцип непосредственного действия конституционных прав получил распространение в доктрине американского конституционализма с принятием в 1803 г. решения по делу Мэрбери против Мэдисона, когда Верховный суд США при рассмотрении конкретного дела оценил подлежащий применению закон с точки зрения его соответствия Конституции, признав его положения неконституционными и не подлежащими применению. С тех пор этот принцип лежит в основе прецедентной практики Верховного суда США.
В отличие от американской Конституции, прямое действие канадской Конституции, имеющей некодифицированный характер, гарантируется в тексте Хартии прав и свобод Конституционного акта Канады 1982 г. (Canadian Charter of Rights and Freedoms. Part i of the Constitution Act, 1982) прежде всего через провозглашение прямого применения (приведения в исполнение - enforcement) конституционных прав и свобод. Так, в ч. 1 ст. 24 Хартии сказано, что всякое лицо, чьи гарантированные настоящей Хартией права и свободы нарушены или отрицаются, "может обратиться в соответствующий суд за получением средств защиты, которые суд устанавливает в надлежащей и справедливой мере в соответствии с обстоятельствами". Указанное положение Хартии в сочетании с ч. 1 ст. 52 о верховенстве Конституции Канады, устанавливающей правило об утрате юридической силы любого закона в той части, которая не соответствует Конституции, дают основание судьям согласно позиции Верховного суда Канады отказывать в применении неконституционного закона или давать закону интерпретацию,
соответствующую Конституции, в том числе в отношении сферы применения закона.
Таким образом, суды в Канаде вправе решать любые вопросы права, в том числе и конституционные вопросы, причем в рамках гражданского дела правообладатели - физические или юридические лица - могут поставить вопрос о конституционности закона, а суд непосредственно применяет Конституцию, интерпретируя в связи с этим ее положения. Соответственно, в условиях реализации американской модели конституционного контроля не встает вопрос о необходимости разграничения роли различных судов в процессе непосредственного применения Конституции, поскольку специализация судов отсутствует, и любой суд обязан обеспечивать прямое действие Конституции.
В то же время как в американском, так и в канадском конституционном праве центральное место в дискуссиях о прямом применении конституционных норм занимает вопрос о пределах непосредственного действия конституционных прав, а именно - о том, как непосредственно действующие конституционные права проявляются в частноправовой сфере.
Традиционный подход в американском конституционном праве основан на признании и конституционном гарантировании широкой частной автономии. Считается, что Конституция обязывает (связывает) только государство, и обеспечение прав человека в соответствии с Конституцией не имеет прямого применения в отношениях между честными субъектами. Эта позиция обычно рассматривается в рамках доктрины государственных действий (state action doctrine), обосновывающей конституционную защиту прав человека и гражданина только от действий государства, представленного властями штатов и Федерации. Соответственно, частные лица не связаны обязанностью по обеспечению конституционных прав, если только их действия не квалифицируются как "акты государственной власти".
Консервативный традиционный (классический) подход к трактовке доктрины государственных действий5 и XIV поправки к Конституции
5 Классический этап в развитии доктрины государственных действий соответствует обоснованному Дунканом Кеннеди периоду классицизма - первому этапу в глобальном развитии права и правовой мысли (см.: Kennedy D. Three Globalizations of Law and Legal Thought: 1850-2000 // The New Law and Economic Development: A critical Appraisal. Cambridge, 2006. P. 19-72, at P. 20). См. об этом подробнее: Developments in the Law - State Action and the Public/Private Distinction // Harvard Law Review 2010, Vol. 123. P. 12281314, at P. 1250, 1252 (далее - Developments in the Law...).
США как адресованной исключительно публично-властным субъектам и обязывающей только их, но не индивидуальных частных субъектов, соблюдать конституционные права, утвердился в практике Верховного суда США еще в конце XIX в.6 Так, в 1883 г. в Решении по группе сходных дел о гражданских правах (Civil Rights Cases) Суд признал неконституционным Закон о гражданских правах (Civil Rights Act of
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.