© 2012 г.
Н.П. ТАНЬШИНА
ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1848 года ПО ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ДОНЕСЕНИЯМ РОССИЙСКОГО ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ Н.Д. КИСЕЛЕВА
Февральская революция 1848 г. во Франции многим исследователям представляется естественным выходом из того тупика, в котором оказался орлеанистский режим (1830-1848) во главе с королем Луи Филиппом1. Что же касается современников событий, то февральские события стали неожиданностью для самых разных французских политиков - от орлеанистов до решительных республиканцев. Последние надеялись на успех своего дела только в относительно далеком будущем и никак не ожидали столь быстрого свержения режима. Подобная развязка вызвала удивление и среди правящих кругов. По словам видного политика тех лет, умеренного либерала герцога Л.-В. де Броя, "февральские события обрушились на него, как удар грома"2, а обычно прагматичный и осторожный король Луи Филипп и вовсе не поверил известию о начавшемся восстании, заявив, что его подданные не устраивают революции зимой!
Действительно, начиная со штурма Бастилии 14 июля 1789 г. революционные события потрясали Францию лишь в жаркие летние месяцы. Смена режимов в ходе первой французской революции происходила тоже летом. 10 августа 1792 г. во главе государства оказались жирондисты, в результате восстания 30 мая - 2 июня 1793 г. они были смещены якобинцами, а те в свою очередь потеряли власть в ходе термидорианского переворота 27 июля 1794 г. В XIX столетии эта "традиция" была продолжена, и именно ей Луи Филипп, герцог Орлеанский, был обязан обретением трона: в конце июля 1830 г. в ходе "трех славных дней", как именуют французы Июльскую революцию, в стране был установлен режим Июльской монархии, просуществовавший 18 лет и закончившийся, к большому удивлению короля и его окружения, в феврале 1848 г. очередным революционным взрывом.
Обычно историки отмечают следующие причины революции: упорный отказ правительства от парламентской и избирательной реформ, узость политической базы режима, осторожную внешнюю политику, безразличие к положению рабочего класса, углубление экономического кризиса, нечувствительность к критике, рост коррупции. Однако, помимо названных, необходимо учитывать и причины психологического свойства - тогда становится понятен смысл высказывания известного поэта и полити-
Таньшина Наталия Петровна - доктор исторических наук, профессор кафедры новой и новейшей истории Московского педагогического государственного университета.
1 См., например: Droz J. De la restauration à la révolution. 1815-1848. Paris, 1967; Castries de D. La fin des rois, 1815-1848, t. 1-5. Paris, 1972; Agulhon M. 1848 ou l'apprentissage de la Republique. Paris, 1992; Caron J.-С. La France de 1815 à 1848. Paris, 1993; April S., HuardR., Lévéque P., Mollier J.-Y. La Révolution de 1848 en France et en Europe. Paris, 1998.
2 Цит. по: Rosanvallon P. Le moment Guizot. Paris, 1985, р. 321.
ка той поры Альфонса Ламартина: "Франция скучает". Очень точно суть отношения французов к политике Луи Филиппа сформулировал еще один современник событий, воспитатель, а затем секретарь сына Луи Филиппа герцога Омальского, А. Кювийе-Флери, писавший о короле: «Это был хороший политик, человек серьезный и положительный, очень активный и дальновидный, стремившийся править согласно законам и говоривший людям: "Живите спокойно, трудитесь, торгуйте, обогащайтесь, уважайте свободу и не потрясайте основ государства". Король, говорящий подобным языком, требующий от народа только того, чтобы народ был счастливым, и не предлагающий ему никаких экстраординарных зрелищ, никаких эмоций, - и это легитимный король свободной нации?! И подобный режим длился 18 лет?! Не слишком ли?!»3.
Кстати, к чему ведет такая "скучная" жизнь, прекрасно понимали и в России. Так, во Всеподданнейшем отчете Третьего отделения за 1839 г. отмечалось: "Продолжительный мир и продолжительная война, две крайности, производят в людях одинаковые последствия: колебания умов, жажду перемены положения, а это самое производит толки, из которых образуется мнение общее"4.
Революция 1848 г. явилась неожиданностью не только для французов. Она застала врасплох и многих иностранцев, находившихся в стране, в частности, русского дипломата, поверенного в делах России во Франции, Н.Д. Киселева (1802-1869).
Николай Дмитриевич родился в семье высшего московского дворянства: статского советника Дмитрия Ивановича Киселева и статс-дамы Прасковьи Петровны, урожденной княжны Урусовой. Получив домашнее воспитание, Николай поступил в Дерпт-ский университет, который окончил в 1823 г. Блестящие служебные успехи старшего брата, Павла Дмитриевича, облегчили Николаю продвижение по карьерной лестнице. В январе 1824 г. он поступил на службу в Государственную Коллегию иностранных дел, а спустя два года был отправлен в Персию вместе с князем А.С. Меншиковым. В 1829 г. Киселев стал секретарем при посольстве в Париже, в 1834 г. получил звание камергера, в 1837 г. был назначен советником посольства в Лондоне, где исполнял должность поверенного в делах России в Великобритании, а в 1840 г. был вновь переведен в Париж и в следующем году получил чин действительного статского советника.
В 1841 г. в отношениях между Россией и Францией возник дипломатический конфликт, вызванный тем, что российский посол граф П.П. Пален не пожелал поздравлять короля Луи Филиппа с Новым годом от имени дипломатического корпуса. Следствием этого стал взаимный отзыв послов - графа П.П. Палена и барона П. де Баранта, что означало понижение уровня дипломатического представительства. Следующие 10 лет интересы России во Франции в качестве временного поверенного в делах представлял Н.Д. Киселев.
Несмотря на, казалось бы, всестороннюю изученность событий февраля 1848 г., дипломатические донесения Н.Д. Киселева вице-канцлеру графу К.В. Нессельроде из Парижа, охваченного революцией, имеют несомненную научную ценность. Написанные в виде хроники событий, по горячим следам, они позволяют не только детально реконструировать линию развития революции, проследить ее динамику, но и воссоздать социально-психологический портрет эпохи, людей, вовлеченных в революционный поток. Донесения российского дипломата являются важным историческим документом в рамках "истории повседневности", дают возможность взглянуть на события глазами участников, погрузиться в атмосферу Парижа тех лет, или, говоря словами М. Блока, проникнуть в головы современников событий. А это выводит вопрос о причинах революции, ее движущих силах и характере на новый уровень.
Не меньшая ценность донесений Киселева состоит также в том, что, с одной стороны, это "взгляд изнутри", взгляд человека, погруженного в среду, хорошо осведомленного о социально-политической ситуации и настроениях в стране. С другой стороны,
3 Цит. по: Lucas-Dubreton J. Louis-Philippe. Paris, 1938, р. 225.
4 Россия под надзором. Отчеты III отделения 1827-1869. Сост. М.В. Сидорова, Е.И. Щербакова. М., 2006, с. 198.
это взгляд иностранца - так называемого "другого", что может служить основанием для более объективного и непредвзятого анализа.
Начиная с академика Е.В. Тарле в отечественной исторической науке сформировалось мнение, будто бы Киселев в очень большой степени был наделен опаснейшим для России пороком всех николаевских дипломатов: он систематически стилизовал свои донесения так, чтобы жадно и внимательно читавший и испещрявший их замечаниями царь был вполне удовлетворен5. Конечно, Е.В. Тарле был прав, подчеркивая подобострастность дипломатов и их стремление угодить государю, лакируя свои донесения. В то же время, даже если согласиться, что Киселев был "царедворцем с ног до головы", его донесения, отличавшиеся взвешенным и глубоким анализом, резко контрастируют с сухими реляциями графа Палена, который, действительно, был послушным инструментом политики Николая I. Киселев же в феврале 1848 г. совершил отнюдь не раболепный поступок: он рискнул ослушаться императорского приказа и остался в революционном Париже, полагая, что его присутствие может оказаться полезным для русских подданных, находившихся в столице Франции, и таким образом будет соответствовать интересам России.
Дипломатические донесения российского временного поверенного Н.Д. Киселева из Парижа находятся в Архиве внешней политики Российской империи. Они практически не использованы исследователями и впервые вводятся в научный оборот в предлагаемой читателю статье.
* * *
Как известно, революционному взрыву февраля 1848 г. предшествовала так называемая "банкетная кампания" 1847 г., явившаяся своеобразной формой протеста республиканской оппозиции правительству Франсуа Гизо, запретившему уличные собрания и демонстрации. Оппозиция нашла выход - она стала устраивать антиправительственные собрания и демонстрации в кафе и ресторанах под видом банкетов по выдуманным поводам. С 18 июля 1847 г., когда в Париже был организован первый политический банкет, в 28 департаментах Франции прошло 70 подобных акций и в них приняли участие более 20 тыс. человек6. Запрет правительством одного из банкетов, который должен был состояться 22 февраля 1848 г. в 12-м округе Парижа, вызвал взрыв негодования среди республиканцев, став прелюдией к народному восстанию, переросшему в революцию.
Киселев очень хорошо осознавал нестабильность социально-политической обстановки во Франции и готовность оппозиции к решительным действиям. Сообщая в начале февраля об обсуждении в палатах парламента ответного Адреса на тронную речь короля, он подчеркивал, что оппозиция сделает все возможное, чтобы ниспровергнуть не только кабинет Гизо, но и сам режим Июльской монархии, т.е. доведет дело до революции. Тем не менее он выражал уверенность, что правительству удастся получить большинство в ходе обсуждения Адреса7. Адрес, и в самом деле, был одобрен большинством обеих палат, и в этом Киселев усматривал личную победу Гизо. Он очень высоко ценил этого политика, отмечая его умеренность, верность принципам, отсутствие склонности к популизму, приверженность миролюбивому и компромиссному внешнеполитическому курсу. Киселев считал Гизо единственным
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.