ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2013 ■ № 2
А.П. ДАВЫДОВ
Гнозис как "чистое знание" о потустороннем и российская культура
(Размышления по прочтении книги И. Яковенко и А. Музыкантского)
В статье рассматривается потусторонняя и антисоциальная природа гнозиса как "чистого" знания о Первоначале (Боге). Анализ идеи и теории гнозиса проводится на основании изучения текстов Библии, Ф. Достоевского и Н. Бердяева. Развернута критика оснований религиозной философии.
Ключевые слова: гнозис, гностицизм, Первоначало, потусторонность, Библия, Достоевский, Бердяев, русская культура, философия.
The article investigates the-other-world and antisocial nature of gnosis as а "pure knowledge" about God. The idea and theory of gnosis is analyzed on the base of texts of Bible, F. Dostoevsky and N. Berdiaev. The criticism of bases of religious philosophy is developed.
Keywords: gnosis, gnosticism, God, the-other-world, Bible, Dostoevsky, Berdiaev, Russian culture, philosophy.
Предметом недавно вышедшей книги И. Яковенко и А. Музыкантского "Манихейство и гностицизм: культурные коды русской цивилизации" [Яковенко, Музыкантский, 2011] стал относительно редкий в отечественной философской науке о человеке предмет - гностицизм, гностика1. Это книга о гнозисе как идее, теории потустороннего, абсолютного и вместе с тем как характеристике культурного кода русской цивилизации. Такая постановка вопроса делает книгу уникальной. Авторы пишут: "Суждений, фиксирующих гностицизм как общую характеристику русского духа, в известной нам литературе нет" (с. 128). Неизвестны такие работы и мне. Существующие исследования не берут на себя такую всеобъемлющую задачу и скорее касаются влияния гностицизма на раннее христианство и религиозную философию Г. Гегеля, В. Соловьева [Владимиров, 2003; Гайденко, 1998; Дьяков, 2003; Козырев, 2007; Трофимова, 1979]. Отсюда и актуальность книги, вскрывающей ментальное "нутро" русского человека, и ее идеологическая острота, и беспощадная полемичность.
Гнозис как идея и теория потустороннего
Гностицизм - идея "чистого знания" о "не-сущем" и непостижимом Боге как идеале, о таинственном Ничто, о Первоначале, знание о том, чего "нет" и о котором ничего в позитивных терминах сказать нельзя. Это мифологическое знание о божественной
1 Гнозис - знание (греч).
Давыдов Алексей Платонович - доктор культурологии, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН.
потусторонности, противостоящей профанной человеческой посюсторонности. Бог -то, что по определению непостижимо и радикально противостоит способности человека к рефлексии, изменению, развитию на основе ratio. Гностицизм - феномен мировой культуры. Зародившись задолго до христианства на Востоке, он получил еще одно рождение в раннем христианстве в религиозных системах Василида, Валентина, Маркиона и других проповедников-гностиков, породив духовные основы православия и множества христианских сект.
Человек всегда раздвоен между гнозисом и ratio, мироотречностью и мироутвер-ждением. Именно эту динамику мы находим в Ветхом Завете, в мышлении некоторых великих русских писателей и во все еще популярной в России религиозной философии. Тексты Библии, Ф. Достоевского и Н. Бердяева - ключевые для теоретического осмысления русских цивилизационных кодов. Поэтому им уделено так много внимания в моей статье. Глубокая раздвоенность между гнозисом и ratio - основная характеристика российской культуры и основное (я не преувеличиваю) препятствие в деле ее развития. Преодоление этой раздвоенности - путь формирования в России культуры личности и гражданского общества.
Авторы книги приводят обширный материал, демонстрирующий сложность, многоступенчатость теории гнозиса, блокирующей освоение человеком смысла всеобщего (с. 25-33). Но главный блокиратор, я уверен, - представление о "чистоте" гнозиса, то есть такой смысл всеобщего, который принципиально не включает в себя человеческое. Постулат о "чистоте" дает мне право более подробно говорить об антисоциальной природе этой "чистоты".
Обратимся к системе сирийского христианского монаха Василида, ученика переводчика апостола Петра (II в. н. э.). Его идеи дошли до нас лишь в виде "обрывков", цитат о "не-сущем Боге" и комментариев к ним. Ипполит, ученик Василида, так излагает основы его учения: «"Да будет свет, и стал свет". Откуда свет? Ниоткуда, поскольку, по его словам (Василида. - А.Д.), не сказано, откуда он происходит, просто говорится, что он произошел из голоса, который говорил это. Ибо говорящий не существует, точно так же не существует и то, о чем сказано. Семя мира произошло из не-сущего, из того слова (логоса), которое сказало: "Да будет свет"» [Василид и Исидор].
Такое знание нашло благодатную почву в русской религиозной философии. Вот как комментирует эти "обрывки" мыслей Василида известный историк и философ Л. Карсавин (1882-1952): «С гениальной глубиной говорит Василид о Первоначале. Оно - ничто. Оно было, когда ничего не было, но это ничто не было чем-то из сущего, а - просто, ясно, без всяких софизмов - было всецелым ничто. Ведь к нему неприменимы никакие определения. Оно даже не "неизреченное", ибо "неизреченное" все-таки есть нечто, а "то неизреченное... выше всякого наименования или обозначения", превышая ведение, бытие и небытие. Нельзя ничего ни сказать, ни помыслить об этой "природе без корня и без места, предшествующей вещам", не смешивающейся с ними, не изводящей из себя никаких "вержений" (лроРоХог), или эманаций, отделенной от всего, как бог Аристотеля, и воздействующей на все так же, как воздействует на "индийское масло" (нефть) огонь, издалека его воспламеняя. "Несущий Бог" непостижим, но все - от Него, все - Его творение, хотя и не в том смысле, будто что-либо из Него истекало или будто Он хотел творить. Он "восхотел сотворить", но восхотел, не мысля, не чувствуя, без страсти и волнения; сотворил все непостижимым волнением или "словом"... Несущий Бог из несущего соделал несущий мир» [Карсавин].
Авторы книги, рефлексируя по поводу "желания", проявляющегося "без желания", подчеркивают, что таким "не-сущим" способом творятся в сознании трансцендентные сущности и мистическая духовность (с. 28). Специфика такого "творчества" состоит в том, что божественное/сакральное, коль скоро оно творится, творится по традиционной схеме производства мифологического. Например, Иванушка-дурачок, богоподобный персонаж русских сказок, создавал мир-для-себя, в котором он имел и власть, и богатство, и счастье, в основном лежа на печи, не очень-то прилагая к этому усилий и не очень этого желая. Емеля, другой персонаж русских сказок, так же
не сходя с печи, имел все, что хотел, благодаря тому, что ему "по щучьему веленью" служили силы природы. Илья Муромец, былинный богоподобный персонаж, легко побеждал многочисленные войска врагов и делал это как бы между прочим, по просьбе князя или народа, сам не очень-то желая ввязываться в мирские дела. А до своих подвигов, подобно потустороннему Богу, он 30 лет "сиднем сидел", равнодушно глядя на происходящее в мире. Такова мироотречная схема производства трансцендентных сущностей как "не-сущих". То есть сущее в "не-сущем" сознательно ничтожится в мифе и тем формируется "чистое" представление об удивительно цельном в своей мироотречности "не-сущем" божественном.
Но из самой абсолютной "чистоты" знания о потустороннем возникает и основной вопрос гностического способа переживания мира: «Как в условиях нарастания в культуре ценностей релятивизма сохранить трансцендентное Бога "не-сущим"?». И уже в самой постановке этого вопроса таится иной вопрос: "Как сделать трансцендентное Бога имманентным ценностям релятивизма?". Актуальность этого вопроса из века в век нарастает. Но ответа на него добиблейский и раннехристианский (православный) гнозис не дал. Ответ на него дали Новый Завет и развитие мира под влиянием христианства.
Исследователи русского гнозиса должны опереться на три группы текстов, в которых они могут увидеть корни этого явления в обобщенном виде. Во-первых, это тексты Библии. По ним можно реконструировать смысл добиблейского гнозиса, то есть в период его расцвета. В них также видна динамика "замутненного" человеческим библейского гнозиса в период его кризиса. Российское православие, я убежден, так и не приняло антигностического, новозаветно-гуманистического смысла Иисуса Христа и по способу веры остается ветхозаветным, то есть таким, в котором доминируют умирающие гностические ценности. Во-вторых, это тексты Достоевского, в которых убедительно проанализирована гностическая суть русской ментальности. Но альтернатива гнозису, которую ищет писатель, сама не выходит за рамки гностицизма. Наконец, в-третьих, это тексты Бердяева. В них развернута теория поиска утопических альтернатив, опирающаяся на императив слияния человека с потусторонностью, с гнозисом. Такого рода поиск до сих пор характерен для существенной части российского интеллигентского сознания. Начну с Библии.
Гнозис в яхвизме Библии
Яковенко и Музыкантский правильно ищут природу гнозиса в постановке древними аналитиками вопроса: "Как и почему совершенный Бог создал несовершенный мир?". Вопрос этот родился из патологической неспособности гностиков расчленять представления о "совершенном Боге", "несовершенном мире" и из представления о Боге как единственном основании мышления. В Библии "чистота" гнозиса уже "замутнена" земными делами Бога. Потусторонность буквально с первых страниц Библии утрачивает свою девственную абсолютность. Из чего это видно?
Первоначало как способ "не-сущего" Бога существовать, еще не имея имени, вышло из древних азиатских спиритуалистических религий, нашло место в Библии и получило имя Яхве. Яхвизм - идеология, которая, хотя и "без желания", несет в себе элемент человеческого и поэтому является гигантским гуманистическим шагом вперед по сравнению с гностическим способом переживания мира. Библейский сюжет с сотворением мира описан в Библии в позитивных терминах, но в теориях гностиков Яхве традиционно интерпретируется только апофатически. Поэтому яхвизм Книги Бытия - противоречивая и саморазру
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.