И.К. ДЖЕРЕЛИЕВСКАЯ доктор философских наук, профессор кафедры социальной политики Московского городского университета управления Правительства Москвы*
Государственная культурная политика в условиях российской модернизации
В начале октября 2013 г. состоялось заседание Совета по культуре и искусству при Президенте Российской Федерации, которому предстоит войти в историю. Впервые за двадцать с лишним лет постсоветского периода политическое руководство страны признало зависимость будущего России от целевых ориентиров государственной культурной политики и таким образом определило социальный заказ на концептуализацию культурной политики как способ осмысления современности.
Заметим, что стремление к перемещению культуры в центр процесса принятия решений и к усилению ее значения как ключевого компонента общественного развития проявилось и в рамках Московской конференции министров культуры Совета Европы. В частности, представитель Дании в ЕС, фиксируя изменения в европейских реалиях, сказал: «Наша старая промышленная парадигма и наша европейская социальная модель трещат по швам, и мы видим, как на их месте подымаются ксенофобия, экстремизм, национализм, неравенство и общественное отчуждение -все те вещи, которые угрожают нашим насущным ценностям, связанным с демократией, толерантностью и человеческими правами. Как ответственные граждане мы должны ... дать осмысленный ответ кризису. И за этим ответом мы обращаемся к культуре»1.
Итак, становится очевидным соотношение социального статуса культуры и современности. Это обстоятельство понуждает нас выделить в качестве самостоятельной проблему государственной культурной политики в условиях модернизации российского общества.
Современное понимание процесса модернизации общества
К середине ХХ в. в социальных науках (П. Бергер, Б. Вилсон, Г. Дэйви и др.) была сформирована теория модернизации, призванная объяснить соотношение современности и традиции, а соответственно и переход от традиционного общества к современному. При этом допускалась лишь одна версия современности - западноцентричная. Общественные трансформации, происходящие в Европе и США, позиционировались как имеющие всемирно-исторический характер.
Согласно этой теории модернизация, запускаемая рядом таких процессов, как индустриализация, урбанизация, научно-технический прогресс и другие, приводит к серии необратимых изменений в обществе. По мысли авторов, модернизация обладает имманентной логикой развития. Прежде всего указывалось на дифференциацию, т.е. процесс усложнения общества через его специализацию: у каждой функции общества появляется свой институт. Общество дифференцируется вдоль функциональных линий. Таким образом, возникают и развиваются функциональные подсистемы (экономика, политика, наука, семья и т.д.), каждая из которых действует на основе собственного опосредующего элемента (деньги, власть, истина, любовь) и на основе собственных ценностей и норм2. Далее логика модернизации запускает процесс рационализации, подразумевающий тенденцию к подчинению всех сфер общества идеалам ratio и их переустройство в соответствии с критерием эффективности3. Затем включается процесс плюрализации, являющийся закономерным следствием дифференциации общества и подразумевающий разрушение единой системы ценностей или символического универсума данного общества. Главное следствие плюрализации, по мысли Д. Узланера, состоит в том, что она разрушает «сакральный космос»: единая целостная система ценностей, регулировавшая все сферы общества, распадается на множество несовместимых осколков, среди которых религия - один из таких осколков. Плюрализация приводит к релятивизации нравственных и религиозных убеждений, которые утрачивают свой абсолютный характер. Возникает критический настрой по отношению к любому монопольному притязанию на
* Джерелиевская Ирина Константиновна, e-mail: dzhereli@mail.ru
1 Материалы Московской конференции Министров культуры Совета Европы «Управление культурой - содействие доступу к культуре» (Москва, Большой театр России, 15-16 апреля 2013 года). [Электронныйресурс]. - Режимдоступа: http://www.coe.ru/publication
2 См.: Dobbelaere K. Towards an Integrated Perspective of the Processes Related to the Descriptive Concept of Secularization // The Secularization Debate. N.Y.- Oxford, 2000, р. 22-23.
3 См.: Wilson B. Religion in Sociological Perspective. Oxford, 1982, р. 156.
истину4. Результатом дифференциации и плюрализации выступает, прежде всего, автономизация сфер общества, поскольку каждая из них обретает собственную независимость от ценностного универсума и начинает действовать согласно своим законам и логике. Изменениям подвергается и человеческая личность, продуцируемая в подобном обществе. Так, рационализация ведет к «уплощению» ее ценностно-смысловой сферы, формированию у индивида «приземленных», утилитарных ориентаций. Потребность в вечных истинах отходит на второй или даже третий план. Как отмечает З. Бауман, путь к вечности для современного западного человека полностью перекрыт, и ему только остается сосредоточиться на своей земной жизни, на своем телесном существовании, найти в нем смысл и ценность5.
Оценивая в целом эту теоретическую модель модернизации, заметим, что она не только западноцентрична, т.е. отражает те процессы, которые характерны для стран Западной Европы и США, но и одновременно экономоцентрична. Наиболее важной сферой общества становится, по мысли П. Бергера, экономика. Со временем она превращается в силу, определяющую все остальные сферы общества, включая религиозную. Капиталистическая экономика становится мотором не только модернизации, но и секуляризации6. Модернизация, понимаемая, прежде всего, через ряд экономических процессов, практически полностью игнорирует культурные особенности конкретных обществ, обусловленные не в последнюю очередь религиозными традициями. Культура здесь, как, впрочем, и личность оказываются лишь зависимыми переменными. Они не определяют характера современного общества, развивающегося по собственной имманентной логике, но лишь вынуждены подстраиваться под новую вырабатывающуюся структуру.
В конце ХХ в. эта теоретическая модель модернизации подверглась серьезной критике, в первую очередь, с точки зрения острого конфликта между представлениями о саморазвивающейся эволюции и механических преобразованиях, с одной стороны, и деятельным и творческим началом человеческой личности и культуры - с другой. Итогом подобных критических дискуссий стал отказ от любых всеохватывающих подходов к анализу совокупных социальных конфигураций и их исторических траекторий7.
Понимание процесса модернизации общества в XXI в. характеризуется рядом особенностей. Во-первых, следует говорить о смысловом разделении понятий «модернизация» и «вестернизация». В частности, Ш. Эйзенштадт отмечает в качестве глобальной тенденции радикальные усилия, «направляемые на отсоединение современности от вестернизации, на отнятие у Запада монополии на современность»8. Во-вторых, ряд исследователей фиксирует отсутствие
_ д _ 9
единой модели модернизации. Так, по мысли американского политолога А. Этциони , мы являемся свидетелями синтеза стержневых ценностей Востока и Запада, предполагающего не единую синтетическую модель, а целый ряд социальных проектов. Каждый из них имеет общие важные черты: социум становится более сбалансированным, нежели в индивидуалистическом или авторитарном вариантах, но при этом каждая страна находит свое соотношение между свободой личности и общественным порядком. Иными словами, любое общество реализует свою модель модернизации. Отход от западноцентричной модели модернизации обусловил потребность в более глобальном подходе, который был реализован в теории множественных современностей Ш. Эйзенштадта. Согласно этой теории, в-третьих, усвоение современного мира происходит в понятиях, укорененных в собственных культурных традициях с учетом культурно-цивилизационных и культурно-религиозных основ общественного устройства. По мысли ученого, в процессе модернизации элементы неоднородной и не лишенной противоречий «программы современности» - будь то новая антропология субъекта, капиталистическая экономика, демократия и права человека - накладываются на конкретные цивилизационные контексты, сформированные специфическими культурными, религиозными, историческими и прочими особенностями конкретного общества. В результате этого наложения возникают специфические общественные
формации, имеющие черты современности, но с сильным влиянием особых культурных
10
предпосылок, традиций и исторического опыта .
Отказ мыслить современность в единственном числе позволяет отделить современность как идею от ее первых воплощений в западных обществах и продвинуться к культуроцентричной модели модернизации, опираясь, в первую очередь, на культурно-исторические и культурно-
4 См.: Узланер Д. От секулярной современности к «множественным»: социальная теория о соотношении религии и современности // Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2012, № 1 (30), с. 13.
5 См.: Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2002, с. 301.
6 См.: Узланер Д. Указ. статья, с. 26.
7 См.: Вагнер П. Современность новых обществ: Южная Африка, Бразилия и перспективы мир-социологии // Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2012, № 1 (30), с. 112-138.
8 Эйзенштадт Ш. Новые религиозные констелляции в структурах современной глобализации и цивилизационная трансформация // Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 2012, № 1 (30), с. 53.
9 См.: Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. М., 2004.
10 См.: EisenstatdSh. Multiple Modernities // Daedalus, 2000, vol. 129, № 1.
религиозные особенности конкретного общества. В логике этого подхода было бы интересно проанализировать, в какой степени исторический опыт европейской модернизации обусловлен характерными особенностями европейской культуры, а в какой - некоей имманентной логикой модернизации.
Модернизация с опорой на культуру представляется для России оптимальной, поскольку культурные, в пе
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.