С.Р. МАКЕРОВА
кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой английской филологии Адыгейского государственного университета*
Грамматика пародии как экспликация скрытых смыслов
Пародия и анекдот строятся по законам языковой игры, а языковая игра - это уже проведенный (и успешный!) лингвистический эксперимент (пусть проводился он с другими целями - для усиления выразительности речи, для создания комического эффекта и т.д.). Лингвисту остается дать этому чужому эксперименту лингвистическую
л
интерпретацию1. Тексты пародий, анекдотов, эпиграмм, языковых шуток как нельзя более подходят для анализа текстовой имплицитности.
Пародия представляет собой разноаспектное явление, а термин «пародия» многозначен: это и особый литературный жанр, и стилистический прием, и общесемиотическое явление. Феномену пародии посвящено множество трудов, но наиболее полно она изучена с литературоведческих позиций, а в последние годы особенно тщательно пародия исследована в когнитивном аспекте как интертекстуальное явление, связи которого имеют полиреферентный характер.
Пародийный текст есть карикатурная или ироническая имитация либо конкретного текста, либо типа текстов. Ю.Н. Тынянов2 совершенно справедливо указывал, что упрочившееся с XIX в. представление о пародии как о жанре исключительно комическом чрезмерно сужает вопрос, ибо комический эффект просто не характерен для огромного множества пародий. Действительно, история литературы знает замечательные, но совершенно лишенные комизма пародии, требующие «очень тонкого, микроскопического литературного зрения» для того, чтобы по достоинству оценить их. С увеличением исторической дистанции степень комизма пародии с неизбежностью снижается.
Пародия характеризуется переносом ведущих стилевых черт одного
о
текста в другой текст3. Пародийный текст движим (чаще всего) интенцией насмешки и нередко претендует на комический эффект. Объектом пародии могут становиться различные параметры текста. Например, популярны пародии, когда всем известный сюжет (или фрагмент известного текста) передается стилевыми средствами, присущими разным авторам (ср. пародии А. Архангельского на Е. Габриловича, В. Катаева, А. Веселого и А. Фадеева под названием
* Макерова Сусанна Рашидовна, e-mail: susanna04@rambler.ru
1 Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999. C. 36.
2 Тынянов Ю.Н. О пародии [// Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. C. 284-309.
3 Freeman S. Parody as a Literary Form Text // Essays in Criticism. 1963. Vol. 13, № 4. Р. 307.
«Классик и современники», где каждый с помощью черт идиостиля перечисленных авторов передает фрагмент пушкинской «Капитанской дочки»). Естественно, что такого рода пародии возможны только по отношению к ярким авторам с узнаваемым стилем письма.
Пародироваться могут и грамматические особенности стиля автора. Так, А. Левин (в стихотворении «Наклонительное повеление») пародирует стихи О. Мандельштама:
Кружевом, камень, будь и паутиной стань:
неба пустую грудь тонкой иглою рань, образуя окказиональные формы повелительного наклонения даже от именных основ:
Рыбина, голоси! Дерево, улетай! Ижина, небеси! Миклуха, маклай! <...> Ясного не мути. Дохлого не оживляй. Если ты нем - свисти, если лама - далай!
Приверженность Н. Брауна и В. Катаева к генитивной метафоре пародируется А. Архангельским: Гортани вышагав траншею, Слова слетают с язык. Я их выторкиваю в шею
Ходячим поршнем кулака («Слово о слове», пародия на стихотворение Н. Брауна «Действие словом»).
Крепостническая кибитка, перехваченная склеротическими венами веревок, ехала по узкому каллиграфическому следу. Параллельные линии крестьянских полозьев дружно морщинили марлевый бинт дороги (А. Архангельский «Классик и современники», пародия на В. Катаева).
Гениальное стихотворение А. Фета («Шепот, робкое дыханье...»), в котором использованы исключительно отглагольные существительные, дающие широкие возможности для ассоциаций, породило ряд пародий, наиболее известные из которых принадлежат Н. Добролюбову и Д. Минаеву:
Абрис маленькой головки, Страстных взоров блеск, Распускаемой шнуровки Судорожный треск... (Н. Добролюбов);
От дворовых нет поклона, Шапки набекрень, И работника Семена Плутовство и лень.
На полях чужие гуси, Дерзость гусенят, Посрамленье, гибель Руси, И разврат, разврат!.. (Д. Минаев).
В качестве основной черты пародии иногда называют
4
корректирующую иронию , средствами экспликации которой могут выступать грамматические (морфологические) формы. Ср. роль женского коррелята в пародии (которую следует исполнять «бодро-урожайно») на клубно-эстрадные программы 30-х гг. ХХ века:
Распевает комбайнерка,
Весел ей колхозный труд. Как допела до пригорка Видит - парень
тут как тут (А. Архангельский).
Естественно, что грамматическая форма участвует в создании пародии в неразрывной связи с другими компонентами, прежде всего характерными для идиостиля, пародируемого лексическими единицами: А ежели раскумекать, так нешто без чертей жить можно? Лешогоны, да оборотни, да русалки для нашего брата, клычкухинского писателя, самое что ни на есть разлюбезное дело (А. Архангельский «Клычкухинская чертякирь», пародия на повесть С. Клычкова «Чертухинский балакирь»). Ироническая модальность сингулярной формы обусловлена нетипичностью обобщенно-собирательного значения для форм единственного числа существительных с ярким индивидуальным значением (ср. типичность этого значения для слов с неиндивидуальной семантикой типа читатель, зритель). Очевидно, справедливо наблюдение Г.С. Морсона о том, что всякая пародия написана с намерением обладать большей семантической авторитетностью, чем текст оригинала5. Заметим, что это качество пародии создается в том числе и с помощью грамматическим форм, которые в конвергенции стилистических приемов являются, конечно, более тонкими сигналами по сравнению с теми, которые обеспечены лексическими средствами.
Пародия представляет собой когнитивную метафору пародируемого объекта в том смысле, что она преобразует, трансформирует прототекст, репрезентируя его ведущие черты в критически-комическом свете6. Ср., как в пародии А. Иванова (под названием «Благодать») на стихи Н. Дмитриева, обыгрывается категориальная (частеречная) семантика имени и междометия:
4 Wilde A. Horizons of Assent: Modernism, Postmodernism and the Ironic Imagination Text. Baltimore; London, 1981. Р.21-27.
Morson G.S. Parody, History, and Metaparody. Evanston; Chicago, 1989. Р. 187.
6 Лушникова Г.И. Когнитивные и лингвостилистические особенности литературной пародии: дис. ... д-ра филол. наук. Кемерово, 2010.
Я - добрый бог. Без чванства божьего И всем понятен до конца. И ты люби меня, хорошая, Как человека и творца.
Спасибо доброму издателю, Я доказать хорошей смог, Что я - родимый брат создателю, А это значит - тоже бог!
Она сначала мне не верила, Смеялась, голову склоня, Пока однажды не проверила И нынче верует в меня.
Ведь вот когда без чванства божьего Стихи я миру подарил, Воскликнула моя хорошая: «О боже, что ты натворил?!»
Ср. текст пародии, которая доводит до абсурда использование грамматических форм, в первую очередь падежных форм местоимений:
Не ты во мне, А ты - иная,
Иная впрочем, не вполне -Себя однажды вспоминая, Тебе нашла себя во мне. Не я в тебе, А ты, родная, В моей запутанной судьбе, Меня однажды вспоминая, Себе нашла меня в тебе. Ты плакала, Ты мне внимала. Моя твоя рвалась к тебе. Твоя моя не понимала Того, что я себя в тебе. Косноязычно и занудно Тянулись мысли в полусне... И понял я: конечно, трудно Не думать плохо обо мне.
Основой текста пародии нередко становится характерный (частотный) прием или неудачное применение того или иного приема, например, генитивной метафоры. В стандартном языке зависимое слово, стоящее в генитиве, служит для уточнения, конкретизации опорной единицы словосочетания, и особенности этой конкретизации диктуются категориальными свойствами главного слова (Кляча истории у В. Маяковского). Ср. стихи М. Тарасовой:
Давай не говорить о лете, лоскутик памяти порви. Сегодня нет со мной На свете
Ни колоска твоей любви
В пародии А. Иванова почти метафоры - уменьшительное, что текст:
Судьбы моей поникли перья, Любви загнулся колосок. Порвалась ниточка доверья, И выпал дружбы волосок.
везде опорное слово генитивной создает претенциозный «женский»
Подохла в клетке птичка страсти, Котенок страсти не поет. И щепочка былого счастья В корыте памяти плывет
Давай погасим пламя муки, Обиды тряпочку порви. Меж нами дырочка разлуки И нет ни корочки любви.
Ср. также нанизывание зооморфных генитивных метафор в пародийном тексте:
На небесах горят паникадила, А снизу тьма.
Ходила ль ты к нему иль не ходила? Скажи сама.
Но не дразни гиену подозренья, Мышей тоски!
Не то смотри, как леопарды мщенья Острят клыки! И не зови сову благоразумья
Ты в эту ночь.
Ослы терпенья и слоны раздумья
Бежали прочь!
Своей судьбы родила крокодила Ты здесь сама... (В. Соловьев)7.
Грамматические и лексико-грамматические категории, конечно, далеко не всегда выступают структурным и содержательным стержнем пародии; гораздо чаще они включаются в общий пародийный план в
7 Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: курс лекций. Словарь риторических фигур. 2-е изд. Ростов н/Д, 1999. а 196.
качестве одной из деталей. Такова роль числительных в прозаической пародии:
Удивительный человек Алексей Шерешперников! <. . .> Молчун. Безответный, слова не вытянешь. Но смеяться любил смачно, заразительно, без причины. И пел. Жену свою видел два раза. Любил крепко. Слов на ветер не бросал. Да и знал их немного: от силы тридцать пять-сорок, в том числе «однако» (пародия И. Иванова на прозу В. Чивилихина «Серебряное сердце»).
Пародия даёт новый взгляд, новое видение пародируемого текста, она подразумевает сравнение пародирующего и пародируемого, в результате которого создаётся комический образ прототекста8. У. Эко, говоря о пародийной деформации, подчеркивает, что она не только критикует, но и возвеличивает недостатки пародируемого объекта: the parodistic deformation
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.