Густав Шпет и его наследие. У русских истоков структурализма и семиотики
(обзор международной конференции)
В последней декаде ноября в университете Бордо-3 состоялась конференция, посвященная творчеству Густава Шпета в контексте русского структурализма. Это событие собрало в Бордо специалистов самого разного профиля со всей Европы и других континентов (участвовали представители 11 стран), обещая главной интригой конференции проблему междисциплинарности, столь подобающую разносторонности интересов самого Шпета.
После официальных приветствий М. Сингаравелу (президента университета им. Мишеля Монтеня, Бордо-3), К. Буно (директора Дома наук о человеке Аквитании, МБИЛ) и Б.И. Пружинина (заместителя главного редактора журнала "Вопросы философии", Москва) были зачитаны обращения к участникам конференции от Татьяны Густавовны Максимовой и Марины Густавовны Шторх (дочерей Густава Шпета). В докладе М.Г. Шторх, более двадцати лет занимающейся восстановлением научного наследия своего отца, содержались важные архивные уточнения интеллектуальной биографии Шпета. Эти приветствия стали камертоном не только первого дня заседаний, но и в значительной степени всей конференции. В этом же ключе выступал автор известного исследования психологических сюжетов в творчестве Шпета, академик РАО В.П. Зинченко (ГУ-ВШЭ, Москва), который рассказал о современных работах в области психологии общения и созвучных им размышлениях Шпета, достойных дальнейшего изучения.
Председатель оргкомитета и организатор конференции с французской стороны М. Денн рассмотрела в своем докладе исторические истоки развития структурализма и семиотики и перспективы исследования идей Шпета в общем контексте европейского структурализма. Интерес и актуальность творчества Шпета для современного исследователя-гуманитария определены, по мнению Денн, именно обращением Шпета к понятию "структура". Актуализации семиотической проблематики в шпетовском наследии были посвящены доклады Г.Л. Тульчинского (Государственный университет культуры и искусств, Санкт-Петербург), Е.В. Вельмезовой (Лозаннский университет, Швейцария), В.В. Фещенко (Институт языкознания РАН, Москва) и др.
Не только существенность и глубина научных обобщений, но и внимание к частному и конкретному сделали этот симпозиум непохожим на рядовое научное мероприятие и тем особенно интересным для слушателей и участников, которых побудили к чтению и комментированию наследия Шпета очень разные мотивы. Не покидало впечатление, что каждый из выступавших хранил в душе некое очень личное отношение
к теме конференции: именно экзистенциальной насыщенностью запомнился, в частности, доклад В.В. Аристова (Информационный центр Дородницына РАН, Москва) о сотрудничестве Шпета с МХАТом и программе создания Академии МХАТа, где бы изучение системы Станиславского дополнялось исследованием и изучением психологии творчества и теории театра как вида искусства. Никакое самое внимательное прочтение работ Шпета этого периода его жизни - таких, как "Театр как искусство" - не позволило бы обратным порядком от теории предположить существование этих практических следствий, а рассказанные московским исследователем факты определенно окрасили в новые тона известный нам прежде текст. В сообщении Н.Л. Васильева (Мордовский госуниверситет, Саранск), посвященном сравнению эстетических теорий Шпета и Бахтина, вдруг зазвучали совершенно иные ноты, когда исследователь завел разговор о своем отце, принадлежавшем к кругу соратников и учеников Бахтина в те годы невельской ссылки.
Однако и обсуждение специфических тонкостей конкретных гуманитарных наук каждый раз вызывало интерес практически всех участников конференции. Причем этот всеобщий интерес объяснялся не только профессионализмом Шпета в области психологии, лингвистики, литературоведения, но и междисциплинарностью обсуждаемой проблематики. Густав Шпет - это прежде всего философ-профессионал, чья работа заключается, кроме всего прочего, в расширении методологического горизонта ученых (в данном случае - гуманитариев). Междисциплинарность Шпета позволяет интерпретировать его интеллектуальное наследие в контексте проблем разных гуманитарных наук, но ставит при этом перед нами сложную задачу: раскрыть философский ракурс этой "междисциплинарности", позволяющий представить целостный образ мыслителя в контексте его эпохи.
Этой проблеме был посвящен доклад организатора конференции с русской стороны, исследователя философско-методологической проблематики Шпета, издателя и комментатора его трудов Т.Г. Щедриной (МПГУ, Москва). Она обозначила узловые пункты актуализации шпетовского идейного наследия в контексте современных проблем гуманитарных наук. Ключ к современному разговору с Густавом Шпетом Щедрина видит в проблемной интерпретации не только опубликованных им самим работ, но и его рукописного наследия, что "значительно расширяет направленность исследовательского поиска. Именно архивные, дополнительные на первый взгляд, материалы могут стать, - по мнению выступавшей, - существенными при интерпретации его философских идей. И этот, герменевтический по своей сути, подход является не только продолжением шпетовского методологического пути, но и способом актуализации интеллектуального наследия русских философов начала ХХ в."
В этот день были представлены еще два доклада, которые по их лейтмотиву можно охарактеризовать как размышления об онтологических основаниях и методологических принципах философии Шпета. Известный специалист по русской философской традиции С.С. Хоружий (ИФ РАН, Москва) предложил слушателям трактовку феноменологической философии, в частности философии Шпета, сближающую ее с исихастскими практиками. Продолжая хорошо известное читателям его монографии об антропологии исихазма исследование и отчасти реконструкцию этих религиозных практик, Хоружий высказал свой вердикт вполне категорично, предложив, впрочем, слушателям самим сделать выводы из подобной позиции и сравнить их на предмет адекватности с позицией Шпета: "Как мы убеждаемся, феноменологический (интен-циональный) строй - естественный строй если и не религиозного сознания вообще, то, по крайней мере, квинтэссенциально и аутентично религиозного сознания - сознания в духовной практике. Лапидарно выражаясь, феноменология есть естественный язык духовной практики". Попытка сравнительного анализа феноменологии Шпета и традиций имяславия была предпринята также в докладе Д. Иоффе (университет Амстердама).
Другой доклад, прочитанный Б.И. Пружининым, специалистом в области философии и методологии науки (журнал "Вопросы философии", Москва), был посвящен,
говоря формально, границам "гуманитарного образования понятий" (перефразируя Риккерта), а содержательно затрагивал самый существенный для философской концепции Шпета узел проблем - как возможна "положительная философия", понимаемая как историческая и гуманитарная, но, тем не менее, строгая наука. Применительно к современным представлениям методологии науки эту проблему можно представить в динамике: "Философско-методологические исследования науки сегодня прямо вышли к тем проблемам, которые до середины XX в. обсуждались в основном в области методологии гуманитарных наук". "Вызовы" этого нового положения состоят в том, что методология науки не может игнорировать опасность релятивизации, когда "из рассуждений методологов практически полностью исчезают такие понятия, как истина и объективность". Нужно ли пояснять, насколько актуальна в этом контексте позиция, сформулированная Шпетом в полемике с неокантианством и позитивизмом. Позитивно формулируя позицию Шпета, Пружинин характеризует ее как ориентированную на общение: «Шпет акцентирует тот этап познавательной деятельности, когда ученый ориентируется на "интеллигибельную интуицию", для того чтобы изложить, выразить, словесно представить и сделать понятным для другого то, что исследователь наполовину обосновал как истину, наполовину почувствовал как реально существующую сущность». «При этом историзм у Шпета не перерастает в методологический релятивизм, - подытоживает свою позицию докладчик, - ибо "историческая семасиология", снимая слой за слоем исторические наслоения с языка науки, движется к смысловому ядру слова, т.е. преодолевая его неупорядоченную множественность значений, ведет нас не в дурную бесконечность многообразия историко-культурных контекстов, но к "самой вещи"».
Второй день конференции ознаменовался целым рядом интереснейших сообщений. Хорошо известная специалистам работа Шпета "Сознание и его собственник" стала предметом анализа ведущего отечественного специалиста по гуссерлианству В.И. Молчанова (РГГУ, Москва). Просматривая сюжет из этой работы об омонимии "Я" как причине ошибок в его интерпретации, он полагает, что не дескриптивно-феноменологический, но семантическо-лингвистический способ рассмотрения становится ведущим, дополняется затем социально-функциональным. В связи с этим промежуточным итогом речь идет именно о "подмене": в поисках доступа к уникальности Я Шпет подменяет понятие, обремененное естественно-научными корреляциями (Я, противопоставленное среде) понятием Я как феномена духовной природы. Казалось бы, альтернативой выступает отсылка к социальной реальности, но "социальное" измерение Я не снимает, а скорее запутывает противопоставление эмпирического и идеального Я, справедливо замечает Молчанов. Шпет как раз и хочет вывести проблему Я за пределы учений о сознании и представить ее как социальную проблему -социальную в том смысле, что "никакой иной действительности, кроме действительности социальной, мы не знаем" - всякая иная есть результат интерпретации, но не род непосредственного опыта. Резюме предложенного анализа таково: «Путь к такой "точечной соборности" был осуществлен в основном за счет замены дескриптивно-феноменологического рассмотрения проблемы Я выбором "абсолютного значения термина Я", а также методом анализа различных его значений, что вызывает серьезные сомнения и противоречит смыслу слова "термин", какое бы из значений термина "Я" ни считать абсолютным».
Свидетельством того, что проблема "индивиду
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.