«И бысть сеча зла и ужасна...» Эпитеты начала битвы в летописях
© Н.В. ТРОФИМОВА, доктор филологических наук
Формулы древнерусского воинского повествования исследуются давно: одним из первых ученых, обратившихся к систематизации материала, был А.С. Орлов [1, 2]. Значительная часть выявленных его трудами «воинских формул» основана на тропах. На протяжении XX века многие ученые обращались к его работам, продолжая и уточняя наблюдения. Однако история конкретных видов тропов остается нераскрытой.
Одной из древнейших воинских формул был стилистический оборот, определяющий момент начала битвы. В «Повести временных лет» по Лаврентьевскому и Ипатьевскому сводам вид этой формулы не одинаков: первая группа с определяемым сеча - «бысть сеча зла», «бысть сеча велика», «бысть сеча силна», «сеча силна и страшна», вторая группа с определяемым брань - «и бысть брань люта», «брани ...бывши зьли», «и бысть брань крепка», «и бывшю... брани крепце», «брани же велице бывши», «бывши брани». Вариативность определяемых, эпитетов и грамматических форм говорит о том, что формула находилась в стадии становления, причем летописцы искали наиболее яркое определение и самого явления, и его качеств.
Уже в «Повести временных лет» эпитеты тяготеют к одному из двух определяемых: сеча - зла, велика, сильна; брань, как правило, люта,
крепка и лишь по одному случаю отмечено слово брань с эпитетами зла и велика.
Примечательно, что сочетания с брань в древнейшей части летописи встречаются только дважды: с эпитетом зла (под 941 г.) в рассказе о неудачном походе Игоря на Царьград, когда греки победили войско князя с помощью «греческого огня», и без эпитета (под 965 г.) в краткой записи о походе Святослава на болгар. Определяемое сеча встречается в ранней части текста (с 1016 по 1078 г.), а брань - в более поздней (с 1093 по 1111 гг.). Обозначенные временные промежутки в целом совпадают с границами творчества определенных летописцев: ранний принадлежит древнейшему своду, рассказывавшему о первых русских князьях, второй почти полностью укладывается в рамки так называемого Первого Киево-Печерского свода, который А.А. Шахматов датировал 1073 годом [3].
Эпитеты, которые находят летописцы для характеристики битвы: зла, люта, крепка - метафоричны, только определения сильна и велика дают количественную характеристику события, неслучайно в одном фрагменте летописец к слову сильна для усиления впечатления добавляет второй эпитет: и страшна. Нужно отметить, что тексты, вошедшие в «Повесть временных лет», еще не представляют сложившегося жанра воинской повести, он только начал формироваться, поэтому и набор эпитетов в формуле не определен.
Окончательное формирование воинской повести происходит в летописях эпохи феодальной раздробленности. Традицию «Повести временных лет» прежде всего наследовала Киевская летопись, но, хотя в ней описывается множество военных событий, формула начала битвы появляется не так уж часто. В ней используются те же два существительных, причем для всего оборота четко определяется грамматическая форма именительного падежа. Наиболее устойчивым эпитетом при слове сеча остается зла, однократно используется эпитет крепка, тот же эпитет встречается при существительном брань дважды, и один раз появляется эпитет люта. Итак, в Киевской летописи XII века вырисовываются два основных вида формулы: сеча зла и брань крепка, причем они не дифференцированы по тем или иным хронологическим промежуткам.
Шире распространена формула во владимирском летописании, представленном Лаврентьевской летописью. В пяти случаях она используется в наиболее частотном варианте сеча зла, из них один раз эпитет усиливается количественным наречием велми, в двух - сеча велика, в одном - сеча крепка. Со словом брань употребление ее значительно реже: бысть брань люта и бысть брань крепка зело. В двух случаях в этой летописи впервые наблюдаем попытку усиления эпитетов с помощью наречий, что может говорить о постепенном превращении их в постоян-
ные, при этом авторы начинают использовать дополнительные средства для усиления эмоциональности.
По-своему интерпретировали рассматриваемую формулу галицкие летописцы XIII века. Наиболее устойчивая в других местных летописях форма сеча зла не встречается в Галицко-Волынской летописи вовсе. Сеча упоминается дважды с эпитетом велика и дважды - люта. При слове брань дважды использован эпитет велика и по одному разу люта и тяжка, причем последний эпитет оказывается уникальным. В этой летописи появляется и новый синоним для наименования битвы - бой. Один из эпитетов, сочетающихся с ним, традиционен - велик, в других двух случаях меняется сама конструкция: один раз она используется с новым эпитетом «и многу бою бывшю», в другом - с традиционным: «люто бо бе бой». Такая тенденция к изменению формулы укладывается в общее представление о своеобразии стиля галицко-волынских летописцев, наделенного индивидуальными поэтическими чертами.
Новгородская I летопись старшего извода, вообще неохотно использовавшая общерусские воинские формулы, все же имеет три случая устойчивого сочетания сеча зла. Наряду с ним появляется и сеча велика. В одном случае это же сочетание встречается не в повествовательной, а в восклицательной конструкции, экспрессивность которой подчеркивается инверсией по отношению к обычному порядку слов: «О, велика бяше сеця вожяном!». Сочетания со словом брань не используются совсем.
В повести о битве русских князей против немцев под Раковором в 1269 году возникает и новое название битвы с редко употреблявшимся эпитетом: бысть страшно побоище. Примечательно, что именно эта повесть отличается детальностью и красочностью описания событий от других новгородских повестей.
Таким образом, древнейшие своды летописей Х!-ХШ веков имеют достаточно устойчивые формулы начала битвы с двумя ведущими определяемыми словами и достаточно ограниченным набором эпитетов.
Судьба формулы в повестях ХУ-ХУ! веков связана с общими тенденциями в развитии летописания. Например, Рогожский летописец обычно использует формулу: сеча велика, сеча зла. В то же время летописцы могут опускать эпитет: и бысть брань; и бысть сеча; бысть им бой, что говорит о стремлении к лаконичности, с одной стороны, а с другой -о том, что метафорическое значение эпитетов, видимо, начало стираться, а потому они потеряли свою обязательность. В повести о битве на Липице появляется побоище зло: редкое определяемое с часто используемым эпитетом.
В текстах той же летописи с 80-х годов XIV века возникает явление, связанное с новым подходом летописцев к повествованию. В повести о Куликовской битве соединяются сразу два варианта формулы: брань
крепка зело и сеча зла. Такое соединение, причем с усилением эпитета в первом варианте формулы при помощи наречия, безусловно, говорит о желании летописца усилить экспрессию, что свидетельствует о снижении ее степени в каждой из формул. О том, что такое соединение не случайно, свидетельствует текст 1387 года, в котором встречается сходное сочетание: и бысть им бои велик и сеча зла.
Соединение вариантов формулы могло быть поддержано общелитературными процессами. Поскольку Рогожский летописец отразил свод 1408 года в тверской версии [4], то, вероятно, тексты последнего периода создавались в конце XIV - начале XV века, когда в литературе началось распространение эмоционально-экспрессивного стиля, основанного на принципе повторов [5].
Широко употребительна формула в Софийской I летописи, отразившей более поздний, чем Рогожский летописец, общерусский свод. Здесь одиннадцать раз встречается вариант сеча велика и шесть - сеча зла, что говорит об устойчивости формул именно с этим названием битвы. Формулы с существительным брань используются реже: брань зла, брань велика зело, брань люта. Третье название встречается лишь дважды: бой надолз и бой велик, наконец, один раз встречается велико побоище в повести о битве под Раковором, сходной с Новгородской I летописью. Редкий эпитет страшно здесь заменен на более употребительный в сочетаниях с другими определяемыми.
Шире, чем в более ранних сводах, представлены сочетания с двумя эпитетами, причем последние относятся к слову сеча, которая может быть зла и страшна, зла и люта, зла и велика, первый компонент во всех случаях неизменно составляет наиболее устойчивый метафорический эпитет, который уже не осознается как самодостаточный. Тенденция к удвоению эпитета становится устойчивой, в отличие от более ранних летописей, что свидетельствует о начале процесса «окаменения» постоянных эпитетов, о котором говорил А.Н. Веселовский [6]. Стремление к увеличению выразительности сказывается и в соединении двух вариантов формулы, сходном с Рогожским летописцем: появляется брань люта и сеча зла и сеча велика и брань крепка.
Летописи XVI века особенно активно использовали рассматриваемую формулу. Наиболее традиционный вид она имела в Тверском сборнике, воспроизводившем более ранний оригинал. Здесь, как и в летописях XV века, преобладают два вида формулы: сеча зла и сеча велика. Но наряду с ними летописцы часто используют формулу с редким для того времени словом и без эпитета: и бысть им бой. В то же время распространенное ранее существительное брань редко встречается в самостоятельных сочетаниях: брань зла - дважды, брань велика и брань люта - однократно. При этом они могут появляться в сочетании с эпитетом, усиленным наречием: бой силен зело; сеча зла велми; брань
крепка зело. Один раз встречается сочетание с двумя эпитетами: сеча зла и страшна, редки и соединения двух формул: бой велик и сеча зла; бой... и сеча зла. Ведущими определяемыми в формуле становятся слова сеча и бой, а процесс постепенного «окаменения» традиционных эпитетов продолжается.
Воскресенская летопись XVI века, воспроизводя текст «Повести временных лет», полностью повторяет и формулы начала битвы, бывшие в ней. В дальнейшем тексте формула появляется в различных вариантах. По-прежнему самыми распространенными остаются варианты со словом сеча: зла, велика, крепка, эпитеты используются в сочетаниях с наречиями зла велми, люта велми, а также встречаетс
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.