ИРИНА ПАВЛОВНА ПОТЕХИНА
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества, науки и культуры Санкт-Петербургского государственного технологического института (технического университета) (Санкт-Петербург)
Тел.: (812) 495-03-64; E-mail: anscelida@inbox.ru В рецензии анализируется предпринятая А.В. Свешниковым попытка реконструкции взаимоотношений, сложившихся внутри петербургской школы медиевистов в начале XX в. Отмечается чрезвычайная информативность и фундиро-ванность исследования, а также оригинальность в трактовке научной школы как специфической социальной группы.
Ключевые слова: Петербургский университет, кафедра всеобщей истории, петербургская школа медиевистов, история Средних веков, И.М. Гревс, историография.
«И ВСЕ-ТАКИ - ЧТО Ж ЭТО БЫЛО? ЧЕГО ТАК ХОЧЕТСЯ И ЖАЛЬ?» (И.М. ГРЕВС И ЕГО УЧЕНИКИ В КНИГЕ А.В. СВЕШНИКОВА)*
Волею судеб осенью истекшего 2012 г. я оказалась в числе историков (сотрудников и выпускников СПбГУ), работающих над созданием сетевого биографического словаря профессоров и преподавателей Петербургского университета за 1819-1917 гг., призванного войти в крупнейшую online-базу данных профессорско-преподавательского состава за весь период существования нашей alma mater. Изначальная медиевальная специализация предопределила фронт моих работ - биографии историков-медиевистов, преподававших на историко-филологическом факультете университета в конце XIX - начале XX в. Так началось мое знакомство с научной литературой, посвященной возникновению и развитию петербургской науки о Средних веках. Среди прочих работ на эту весьма популярную в наши дни тему с самого начала выделилась монография омского историка А.В. Свешникова «Петербургская школа медиевистов начала XX в. Попытка антропологического анализа научного сообщества»1. Фундированная, чрезвычайно информативная, хорошо и не без юмора (что не часто встретишь в научной прозе) написанная, эта книга не может не привлечь внимание - хотя бы в силу обилия содержащегося в ней фактического материала, не говоря уже о глубоком исследовании профессионального «быта» петербургского медиевистического сообщества. Именно эти качества представленной работы и подтолкнули меня к написанию данной рецензии.
Сразу следует отметить, что перед нами текст, легший в основу докторской диссертации автора2. Подобные масштабные научные работы, как правило, появляются на свет как результат длительной разработки (зачастую в разных направлениях) избранной автором темы - и в известном смысле как сумма нескольких более или менее крупных научных публикаций, проблематика которых данной теме созвучна или соответствует. При таком подходе к созданию целостного исследования одной из задач автора является гармоничное соединение, интеграция разрозненных частей будущей книги (диссертации и т.п.). Однако далеко не всем из современных отечественных историков удается преуспеть в этом сложном деле «литературной обработки». Не миновали проблемы, связанные с перекомпоновкой текста (вернее, текстов), и А.В. Свешникова, в монографии которого можно невооруженным глазом проследить ряд повторов - включая и повторение довольно больших цитат3. Впрочем, вполне допускаю, что наличие подобного «рефрена» может быть оправдано и сообразуется с авторским замыслом - в особенности в тех случаях, когда необходимо дополнительно акцентировать внимание читателя на отдельных специфических чертах изучаемого явления или персоналии. А уж черт этих и у петербургской медиевистической школы в целом, и у всех ее представителей, и у самого ее основателя, профессора И.М. Гревса, предостаточно.
Перед тем как с головой окунуться в перипетии истории того или иного явления - тем более явления такого
* Публикация выполнена при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, соглашение от 07.09.2012. № 8544.
привлекательного для исследователей, как петербургская историческая школа, - не лишним было бы разобраться в сути изучаемого предмета. Поэтому рассуждения о структуре, механизмах формирования и особенностях искомого медиевистического сообщества автор предваряет довольно пространным введением, посвященным не только и не столько разбору литературы вопроса, сколько анализу возможных интерпретаций термина «школа» в применении к русской исторической науке вообще и к медиевистике в частности. Рассматривая работы по истории исторической науки, появившиеся в России (и отчасти за ее пределами) с 1910-х до 2000-х гг., А.В. Свешников убедительно показывает, как этот изначально простой и безобидный термин - вряд ли обозначавший что-либо, кроме специализированной профессиональной корпорации (этакого аналога средневековых ремесленных цехов), - в процессе историографической рефлексии, шаг за шагом обрастал все новыми и новыми, все более сложными смыслами. Большинство этих смыслов, естественно, порождалось к жизни конкретными условиями, в которых жила отечественная историческая наука XX в., и коренилось, в первую очередь, в сознании историографов (в их симпатиях и антипатиях, общественно-политических взглядах, региональных предпочтениях и пр.), но не в представлениях «адептов» самой школы (имевших, как кажется, иные отправные точки для самоидентификации). Defacto понятие «школа» за прошедшие десятилетия стало своеобразным заложником историографии, паразитирующей на нем примерно так же, как Св. Предание на Св. Писании (в понимании протестантов).
По результатам анализа многообразных историографических трактовок и всевозможных дефиниций «исторической школы» А.В. Свешников предлагает взглянуть на нее по-новому - прежде всего как на конкретный человеческий коллектив, реально существующую во времени и пространстве социальную группу. Сообразно поставленной таким образом исследовательской задаче - и в соответствии со сформулированными здесь же критериями реконструкции (и основными «признаками») искомого схоларного сообщества - он разбивает текст своей монографии на три крупных фрагмента, посвящаемых соответственно событийной стороне вопроса (т. е. собственно истории формирования школы), путям и способам «сколачивания» школы и, наконец, рассмотрению возможных научных конфликтов, нарушающих корпоративный покой и угрожающих целостности уже сформировавшегося школьного коллектива. Подобная композиция исследования - в свете его ориентации именно на социальную составляющую научного бытия - представляется более чем обоснованной и закономерной.
«Историческая» (и самая пространная) глава монографии открывается описанием жизненного пути основателя и признанного лидера петербургского медиевистического сообщества, И.М. Гревса - персонажа весьма неоднозначного и противоречивого как в профессиональном, так и в личностном плане. Рассматривая этапы его биографии, научной и педагогической карьеры, анализируя его научные и общественные взгляды, автор рисует перед нами портрет человека чрезвычайно любознательного,
150
Университетские исследования. Хроника
эмоционального, энергичного, романтика и идеалиста во всех смыслах слова (включая и примитивный житейский) -при этом парадоксально не способного надолго сохранить интерес к какому-то одному предмету изучения. И это самый первый вывод, напрашивающийся при прочтении параграфа, посвященного предводителю петербургских медиевистов. Именно этим непостоянством личных пристрастий, способностью быстро и безоглядно увлекаться новой тематикой, по-видимому, обусловливалась и частая смена учебных курсов (которых у Гревса за годы преподавания накопилось свыше трех десятков), и большое число публикаций по самым разнообразным, далеко не всегда историческим, вопросам, и невероятное «распыление» собственно научных интересов, о которых автор монографии пишет со ссылкой на критику, звучавшую из уст современников самого И.М. С этим же непостоянством, в конечном итоге, можно связать и быстрый (хотя и не безболезненный) отказ Гревса от антиковедческой проблематики и планов по написанию докторской диссертации, удивительным образом объяснявшийся самим ученым утратой ощущения новизны и нежеланием следовать «по стопам другого» (!).
Рискну предположить, что единственным предметом, по-настоящему увлекавшим И.М. Гревса, была Италия, которую ему впервые случилось посетить в 1890 г. Впечатления молодого историка от этого первого знакомства с родиной и «матерью всех основных начал жизни нового человечества», конечно же, не могли не найти отражение в книге А.В. Свешникова. Однако всю степень их значимости для дальнейшей профессиональной деятельности И.М. автор монографии, по-видимому, так и не оценил. А ведь именно Италия и ее сердце, Рим, - до прихода к власти Муссолини демонстрировавшие взору путешественников гораздо больше памятников Средневековья и Возрождения, нежели остатков античности, - могли косвенно способствовать безвременной кончине Гревса-антиковеда и рождению впечатлительного и импульсивного Гревса-медиевиста. Италия и итальянские сюжеты стали основным наполнением его лекций и семинаров и в конечном счете главным полигоном для реализации его школообразующих практик (речь о них в последующих главах). Италия предопределила развитие интересов самого Гревса и пути, по которым оказалось приведено в науку подавляющее большинство его учеников...
Вместе с тем говорить о том, что после расставании с античными сюжетами Средневековье стало для И.М. любимым предметом исследования, также довольно сложно. Его профессор Гревс - как будто бы в дань вековой историографической традиции (идущей от гуманистов XV в.) и в русле своего неизменного романизма - продолжал рассматривать как эпоху темную, регрессивную, не вполне соответствующую концепции поступательного культурного развития и накопления культурных ценностей. Подобное отношение к изучаемому периоду, заметно ограничивающее возможности для его полноценного и всестороннего научного освещения, лишний раз заставляет задуматься о «случайности» средневековой проблематики в жизни и деятельности Гревса. Достаточно полно (по крайней мере, на уровне квалификационных работ) реализовавшись как профессиональный ученый в сфере антиковедения, в науке о Средних веках он смог
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.